Об одной из незаслуженно забытых основ образования. Александр КУТУЗОВ, ректор Московского гуманитарного педагогического института

Я думаю, что нет ни одного человека, кто не был бы знаком с Александром Андреевичем Чацким. Многие помнят его монолог:

Не образумлюсь… виноват,

И слушаю, не понимаю,

Как будто всё еще мне объяснить хотят,

Растерян мыслями… чего-то ожидаю.

Когда я был начинающим ученым-методистом, встречался с учителями, когда только начинали выходить в свет учебники по литературе, один учитель, тоже молодой (это к тому, что молодые – всегда двигатели прогресса), спросил меня: «Почему Чацкий не понимает? Он же слушает – и не понимает?» Сначала мы обратились к философской стороне этой проблемы и попытались порассуждать на тему: «Слушает – не слышит, слышит – не понимает». Обсуждение привело к одной простой мысли: проблема в том, что он не хочет слышать, потому что не научен. Поэтому сегодня речь пойдет не о философском соотношении понятий «слушать» и «слышать», а о том, что можно назвать социально-дидактическим аспектом этой дилеммы.

Русская традиционная культура уделяла проблеме слушания большое внимание. Эта традиция, идеал слушания отражены даже в пословицах. Вот некоторые из них: «Язык один – уха два», «Раз скажи – два послушай», «Слушай больше, а говори меньше».

Но это в идеале, а в реальности, я считаю, мы не учим и не учимся слушать. Возможно, только в преподавании иностранного языка есть понятие аудирования, а гуманитарии вообще не занимаются обучением слушанию. Я понял, что эта проблема очень и очень серьезная. Когда в класс приходит учитель, преподаватель, он уверен, что его обязаны слушать, потому что он преподаватель, учитель. Родители тоже уверены: куда же он денется, этот маленький ребенок, – он обязан слышать. А вот слышит ли или не слышит – это вопрос.

Человек вырастает в традиции неслушания. Но мы его пичкаем знаниями. На определенном этапе развития человеку начинает казаться, что под его прической или лысиной собрана вся мудрость предшествующих тысячелетий. Зачем ему кого-то слушать! Так начинает создаваться общественная страта, которую кто-то очень метко охарактеризовал: «люди без ушей».

Может ли образование, то есть мы с вами, с этим что-то поделать? Я считаю, что не просто может, а должно! Но возможно это только при условии, что педагогические науки серьезно займутся этой проблемой. Для начала давайте попробуем выявить механизмы, которые мешают слушать и которые помогают. Они важны в равной степени, ибо это две неразрывные составляющие одного процесса.

Во-первых, есть определенные психологические барьеры, мешающие нам слушать:

Мы убеждены, что точно знаем все, что сейчас услышим.

Вместо оценки содержания, то есть того, что сказано, мы оцениваем то, как сказано, то есть только форму.

Часто мы ищем в высказывании не информацию, а подтверждение собственных представлений, мыслей, взглядов.

Мы заранее знаем, что должно быть сказано, иное же просто отметаем.

Мы уверены, что говорящий по условию не может знать больше и лучше, чем мы.

Во-вторых, я нашел несколько методических приемов, которые помогут организовать внимательное и заинтересованное слушание.

Мы активно подбадриваем говорящего мимикой, жестами. В театральной среде, например, принято, когда человек говорит, ему кивать, улыбаться. Это здорово помогает.

Мы анализируем эмоции свои и, главное, говорящего. Это тоже очень помогает и слушать, и говорить.

Мы используем, в разумных пределах, конечно, переспрашивание, перифраз для того, чтобы выступающий мог уточнить свою позицию.

Мы стараемся совместно суммировать сказанное. Любой преподаватель знает, насколько действен этот прием, жаль только, что мы редко его используем.

Мы не должны забывать, что игры обладают фантастическими возможностями, и если мы начинает играть с детьми, например в незнание, недопонимание и т. п., это очень активизирует их слушание.

Конечно, это очень беглый взгляд на проблему, мне сегодня гораздо важнее поставить ее, а не решить. В связи с тем, что среди моих слушателей много студентов, я хочу предложить серьезно заняться этой проблемой студенческому научному обществу совместно с психологической службой нашего института, у которой очень много интересных наработок, и тогда результаты появятся достаточно быстро. Со временем, я думаю, и кафедры заинтересуются, и маститые ученые подключатся.

В итоге результаты смогут прийти в школу, и, может быть, по-другому пойдет наша модернизация. Например, национальные исследовательские университеты будут создаваться не по принципу бренда и размера, а по принципу, например, наличия реального инновационного потенциала, которого у нас, мне кажется, много. И тогда, может быть, родители по-настоящему услышат своих детей, дети – родителей, преподаватели – учеников и студентов, студенты – своих преподавателей. Власть прислушается к обществу, а общество услышит власть. Таким мне видится возможный прогностический сценарий развития проблемы слушания.