На чтение: ≈ 10 мин.Считается, что подростковый возраст – время поисков, неожиданных решений и, конечно же, ошибок. С 11-12 лет и до 17 жизнь школьника превращается в вечный тургеневский конфликт, к которому прибавляются несчастная любовь и желание самовыразиться. На это время приходится и большинство детских безрассудств, которые взрослые трактуют как поступки уже зрелой личности. Об особенностях такого возраста и о проблемах основной школы Ефим Рачевский, директор Образовательного центра «Царицыно» №548 Москвы, знает не понаслышке.
– Основную школу по-другому еще можно назвать провальным периодом в образовательной жизни подростка. Причины здесь разные, но главная заключается в том, что учебная деятельность перестает быть ведущей. Младшие школьники с удовольствием ходят в школу, получают хорошие оценки, слушают учителя. У подростков же сознательное отношение к образованию как к некому важному жизненному ресурсу еще не сформировалось. То есть одного – уже нет, а другого – еще нет. Дальше появляется целая цепочка кризисных явлений, которые можно охарактеризовать так. Во-первых, этому возрасту свойственны невербальные отношения – для ребят слова мало что значат. Во-вторых, социальный успех в этот период важнее, чем учебный. Третье – подростки все проверяют на вкус, ощупь и пропускают через свой личный опыт. И наконец, важно помнить – у школьников наступает период полового созревания. Это, естественно, является серьезным фоновым сопровождением всех их действий, поступков. Я поэтому мамам и папам всегда говорю, что подростковый возраст – самый противный, а они – самые несчастные родители.
– Ефим Лазаревич, а что же школа? Может ли она помочь ребятам 11-15 лет как можно менее болезненно пережить этот период?
– Нынешняя система образования по природе своей не сообразна возрасту ребенка. Это значит, что начиная с седьмого класса на детей обрушиваются потоки наукообразной информации. Седьмой класс – физика, восьмой – химия. По биологии изучают отряды и подотряды, по истории – вместо увлекательного рассказа о короле Артуре конфликт производительных сил и отношений, по русскому выполняют огромное количество лингвистических упражнений, а не тренинговых заданий по грамотному письму. По физкультуре, которая должна быть любимым предметом, мало часов дается… Хотя именно в этом возрасте подростку свойственно стремление к диалогу и действию. Его же заставляют зубрить, сидеть на уроках, дотошно выполнять самые разные, нужные и нет, задания. В этом основные беды нашего образования.
– А как вы думаете, что можно сделать в сложившейся ситуации?
– Самое важное – пересмотреть содержание образования для подросткового возраста. После этого станет ясно, что нужны интегративные курсы по естествознанию. Они не будут разрушать представления ребенка о мире, которое еще осталось после начальной школы. Тогда ребята лучше будут в старшей школе понимать химию, физику и биологию. Второе – львиную долю временного ресурса направить на развитие коммуникативной включенности детей, то есть такие умения, как читать, писать, говорить, надо активно развивать. Усиленно нужно заниматься языками. Желательно тоже в деятельностной форме. А самое главное – разрушить колючие проволоки школ и выпустить наших детей в окружающий мир. Он ведь тоже является школой, в которой не бывает каникул. Стоит также увеличить долю дополнительного образования. Дети должны посещать самые разные кружки, клубы, секции. Необходимо это еще и потому, что в этом возрасте очень важно себя пробовать. Совершенно нормально, когда подросток два месяца занимается радиотехникой, потом бросает ее и вдруг увлекается писанием стихов, а спустя какое-то время начинает ходить в секцию борьбы. Он пробует себя. Государство должно создать условия для проб и ошибок.
– Образовательный центр «Царицыно» №548 такую возможность дает?
– Наше учебное заведение расположено в четырех зданиях, между которыми расстояние в несколько километров. Все они находятся на юге Москвы, а Центр проблемных погружений – в ближнем Подмосковье, на опушке леса, недалеко от города Видное. В 1998 году педагоги 548-й школы довольно долго размышляли над тем, какой статус придать образовательному пространству. В нем исторически сложились многомодульная образовательная программа, обособленные ступени образования, профильное и предпрофильное обучение, детские объединения, несколько клубов, студий, кафедр, галерей, оранжерей, мастерских. Решение приняли зимой 98-го. К этому времени подоспело и постановление правительства Москвы о создании подобных центров, а у нас он давно существовал, оставалось только оформить. Особое внимание уже тогда мы уделяли подростковой школе – порядка 800 часов из ресурсов дополнительного образования мы отдали ей. Подростки у нас могут заниматься в театре, рисовать, фотографировать, играть в регби и баскетбол, ходить в кружки программирования и веб-дизайна. Выбрать действительно есть из чего – в общей сложности в школе работает более 300 клубов и секций. Очень важно и то, что у детей есть возможность творить и создавать своими руками – картины, поделки, игрушки, модели.
– Возможность пробовать себя в самых неожиданных направлениях ваше учебное заведение дает. А что еще важно для подростка, его успешной учебы в основной школе?
– У нас есть такая программа «Город как школа». Почти каждую неделю ребята ездят на экскурсии. Хлебозавод, кондитерская фабрика, производство молочных продуктов, изготовление шин. Обо всем этом они теперь знают, потому что сами видели. Кроме того, уроки мировой художественной культуры, музыки и живописи проходят у нас в музеях или концертных залах. Дети в школе не только учатся, но и отдыхают, занимаются в кружках и секциях. Получается, школа не только основные знания дает, но и добавляет к ним необходимый компонент, без которого образование для наших подростков было бы скучным и неинтересным.
– Ефим Лазаревич, чего, на ваш взгляд, подростковой школе не хватает?
– Условий для реализации потребностей в социальной активности. Я не отношусь к тем людям, которые ностальгируют по пионерии. Но на самом деле пионерия была большой красивой игрой. Если бы в ней не было идеологического бреда, то было бы замечательно. Сегодня такой игры не хватает. А подростку свойственно нормальное стремление реализовывать свои лидерские качества. Поэтому так важен комплекс инициации, какой-нибудь тайны. Например, мы сделали для наших учеников разную форму. У малышей она бордовая, у учеников основной школы – синяя. Вот когда ребенок вырастет, то наденет синюю форму. Но все равно нашим детям не хватает игры. Мальчишкам ведь так хочется играть в прятки, сидеть в окопах, жечь костры, а девчонкам петь песни под гитару, путешествовать. Когда я учился в шестом классе, то убежал из дома. Оставил дома записку «Не ищите меня. Я вам дам телеграмму», собрал кое-какие вещи и отправился на Северный полюс. Не доехал… Меня милиция вернула домой. Это нормальная ситуация – подростку нужно играть, ему необходим риск, реальные знания и уверенность в своих силах.
Выбор читателей
Комментарии