На чтение: ≈ 7 мин.В феврале одна за другой появились новости о скандалах, связанных с использованием педагогами бранной лексики на уроках. В Уссурийске педагог разбирала матерные слова на доске. В Петербурге учителя уволили за чтение “Исповеди хулигана” Есенина.
По поводу вышесказанного все мои симпатии на стороне упомянутых педагогов уже потому, что как бы учитель себя не вел, сейчас упрекнуть в отсутствии профессионализма можно любого и по любому поводу. А поскольку мне приходилось изучать и “Вам!” Владимира Маяковского, и “избранные места из переписки” Александра Пушкина, и того же Сергея Есенина с его “хулиганским циклом”, получается, что меня нужно увольнять по той же самой статье – с оглядкой на позицию небезызвестного Беликова с его “Как бы чего не вышло”.
Когда-то и совершенно обоснованно мат в любом общественном месте и в школе особенно был недопустим. Без оговорок. Недаром же применительно к матерщине и прочим бранным словам есть подзабытое ныне определение: “непечатная лексика”, характеризующая носителя таковой как малограмотного человека с низко опущенной планкой социальной ответственности. Увы, “были времена – прошли былинные”. К сожалению.
Еще 30 лет назад правомерность увольнения учителя, который слишком эмоционально, по мнению директора, прочел ученикам “Исповедь хулигана” Сергея Есенина, не вызывала бы сомнений. Нарушение профессиональной этики налицо и оправдываться бесполезно. Только вот 30 лет назад его бы не уволили, не сделали мишенью для СМИ и страстного обсуждения в соцсетях, а, скорее всего, провели бы воспитательную беседу и объяснили, почему так делать нельзя. И этого бы хватило: в ситуации, когда запрет на обсценную лексику просто был, мало бы кому из тогдашних педагогов в голову пришло его нарушить.
Сейчас же мы имеем то, что имеем, и в наше время в предъявлении к учителям требований быть “святее папы римского” в пафосном отрицании их права на обсценную лексику проскальзывает что-то ханжеское и кликушеское. Особенно в том случае, когда учитель цитирует писателя-классика.
Нравится нам это или нет, мат – вполне реальная часть нашего великого и могучего, и делать вид, что его не существует, – позиция, которая радетелей за чистоту языка ставит в позу страуса, прячущего голову в песок. Более того, мат в литературе – очень сильное средство художественной выразительности. Если, конечно, употребляется не всуе, как этим грешат многие современные сочинители, а именно так, как мы это видим в поэзии С. Есенина, В. Маяковского, И. Бродского и других. То есть редко, но метко.
Можно долго спорить о содержании школьной программы по литературе, но одно в ней бесспорно: школьникам предлагаются классические произведения – то есть образцовые как с эстетической, так и этической точки зрения уже только потому, что без гармонического их соединения произведение классическим не становится. И здесь подход к их изучению может быть лишь один: в произведениях из школьной программы все оправдано, все имеет свое значение и свой смысл, и замалчивание чего бы то ни было в них чревато искажением авторской позиции: “Если автор написал так, а не иначе, значит, это ему было зачем-то надо”. Здесь и начинается вполне понятная для учителя литературы профессиональная работа, не терпящая на самом деле эпатажного самовыпячивания или “заигрывания” с учениками, что со стороны видно всегда. И в приведенном выше примере с учителем из Санкт-Петербурга этот эпатаж все-таки очевиден, что и послужило, как мне кажется, поводом для его скоропалительного увольнения, хотя оглядка на незабвенного Беликова при этом никуда не делась.
Профессиональный же разговор предполагает именно объяснение природы мата или бранной лексики в художественном произведении как средства выразительности в полном соответствии с авторской задачей: “Зачем это написано? Для кого? С какой целью? А можно ли было написать по-другому?” И здесь стоит подчеркнуть, что представление об обсценной как непечатной (и непроизносимой, кстати, тоже) лексике в текстах произведений для школьного изучения сохраняется и выражается, как правило, лакунами и многоточием, потому что с позиции художественной выразительности фигура умолчания гораздо сильнее мата. Это во-первых.
Во-вторых, у настоящего художника мат и сленг оправдан лишь тогда, когда автор обращается к ним исключительно редко и только в крайнем случае, по принципу “последнего патрона”: понятно, зачем он нужен и пусть будет, но лучше его не использовать. Кстати, именно такой подход мы и видим у Есенина, Маяковского, Башлачева, чьи жизни оборвались трагически. Из песни слова не выкинешь, и если автор написал так, а не иначе, значит, это зачем-то ему было нужно?
Об авторе:
Юрий Леонидович Лукин – учитель русского языка и литературы высшей категории Ивангородской средней общеобразовательной школы №1 имени Н.П. Наумова, г. Ивангород Кингисеппского района Ленинградской области.
Выбор читателей
Комментарии