Среди смерек

Карабкаюсь по склонам, спускаюсь в ущелья, брожу по плоским угорьям – и все это в окружении смерек. Загадываю желания, оглядываюсь на прошлое, напрягаю память – и все это в смерековых диких чащах. Такие это удивительные деревья. Среди них и дышится, и думается свободно и легко…

Листайте вправо, чтобы увидеть больше изображений

Так случилось, что, путешествуя по Европе, я вынужден был на несколько месяцев задержаться в словенской деревне Скомарье. Она расположена в Похорье – горном альпийском регионе на границе с Австрией. Здешние горы от подножий до вершин сплошь покрыты смерековыми лесами. Все свободное время, которого у меня было предостаточно, я проводил в прогулках по окрестностям, в основном обследуя покрытые еловыми лесами склоны.

В мире известно около сорока видов рода ели. Это один из самых богатых в видовом отношении родов среди иголочных. Думаю, что выражение «елки-палки» как раз и говорит о повсеместной обыденности еловых насаждений. Однако среди еловых пород есть один вид, который выделяется своей вечнозеленой символичностью, даже некоей святостью. Речь о смереке. Часто ее название ошибочно переводят на русский как пихта, но это неверно.

Смерека – типично еловая порода. В Карпатах это гордо и стройно взметнувшееся ввысь красивое дерево прочно вошло в народный быт и широко воспето в народном творчестве. «Ой, смереко, розкажи мени смереко, почему ты так растешь далеко, чаривна моя смереко!» – поется в одной популярной песне. Происхождение этого названия связывают с постоянной сумеречностью темных хвойных лесов. Кстати, «ель» на польском языке – это swierk, на словацком – smrek, на чешском – smrk, на словенском – smereka. Именно сумеречность, то есть высокая теневыносливость, этого елового вида обеспечивает более густое по сравнению с большинством других пород стояние деревьев. То есть на одном гектаре может находиться значительно больше особей смерек, чем, скажем, светолюбивой сосны. Ели (в том числе и смереки) преимущественно живут до 200 лет и дольше, а отдельные деревья – даже до 500-600 лет. Так что словенские смереки еще помнят… Память их годовых колец переполнена многими событиями.

На смереках, что колоннадами торчат на крутых склонах, часто встречаются разноцветные метки. Лесорубы тут работают выборочно и очень аккуратно. Лес рубят – щепки летят. Так всюду. Но здесь, в европейской маленькой ухоженной стране, когда в горах рубят лес, то точно определяют, куда при этом полетят щепки. А главное – знают, что с ним делать потом, где употребить. Дома в местных деревнях (а нередко это довольно внушительные сооружения) отапливаются в основном древесным еловым топливом. Аккуратные поленицы дров, как правило, прикрывают стены, одновременно защищая их от непогоды. Хозяин, который приютил меня, с гордостью продемонстрировал запас дров в сто кубов, которого, по его словам, должно хватить на пять суровых горных зим. Древесина смереки легкая, мягкая, однородного желтовато-белого цвета. Применяется она как строительный лес, идет на изготовление пиломатериалов, мебели и столярных изделий, кровельных гонта и дранки, паковочной тары, лодок. Кстати, узнал, что на словенском языке «дикость» – это «диво».

Что ж, несмотря на вырубки, местные леса действительно представляются удивительными, горные смерековые леса выглядят нетронутыми и даже местами дикими, населенными разнообразным зверьем. Даже остатки срубленных деревьев естественно и красиво вписываются в эту дикость, разнообразя и дополняя ее сумеречные чащи. В иных местах пни гигантских смерек, облепленные мхом, стоят, как пустые пьедесталы. В их кольцах вся автобиография. Жизнь прошла? Продолжается! Вот остатки шишек – это белка позавтракала, использовав пень вместо стола. Вот сбоку грибок присоседился, вот из трещинки росток нового деревца появился.

Дивного много и в свойствах смерек, в качествах их древесины. Густая конусообразная крона смерек у одиночных деревьев и на опушках опускается к самой земле. В густых же насаждениях, где деревья взаимно притеняют друг друга, нижние ветви отмирают, хотя остаются сухими и еще долгие годы торчат по сторонам от стволов. Однажды неподалеку от Скомарье в одной горной деревне я заметил прикрепленную к северному торцу дома забавную фигурку, которая держала в руке длинную сухую еловую ветку. Как мне объяснили, это своеобразный местный барометр. Дело в том, что в сухую погоду ветка поникает, а по мере увеличения влажности расправляется и даже поднимается кверху.

Как правило, смереки стройны и четко округлы. Но встречаются деревья удивительных форм. Вот, скажем, несколько смерек, внизу которых видны огромные наросты, похожие на нижние телеса дородной дамочки. А вот среди скал смерека наклонилась и затейливо выгнулась, пытаясь пробиться к свету через расщелину. Причудливо изогнутое деревце, торчащее из скальной трещины, одинокая красавица-сосна «на севере диком», белоснежная лилия на болоте, дивной красоты цветок в ветреной пыльной пустыне – все эти растительные уникумы и дива часто возникают не благодаря, а вопреки разрушительным стихиям и природным аномалиям. Они рождаются и выживают как в борьбе с ними, так и приспосабливаясь к ним. В обществе часто происходит то же самое. По крайней мере, это касается искусства.

Однажды увидел две смереки, кажется, они выросли от одного корня, которые изогнулись в виде лиры. Сверху шмыгнул ветер. Упало несколько сухих хвоинок. Медленно они падали, прерывисто, нехотя, будто задевали о струны. И рождалась дивная мелодия. Кстати, у смереки есть одно уникальное свойство. Она может быть резонансной, а потому относится к тем немногим породам, которые используют для изготовления музыкальных инструментов. Древесина у смереки очень плотная, однородная, а годовые слои по всей окружности одинаково узки. Она придает музыкальным инструментам соответствующую громкость и благородное звучание. Именно из такого материала изготовлены славные скрипки Амати и Страдивари. Из него же делают такой характерный гуцульский инструмент, как трембита, уникальный звук которой по случаю тех или иных празднований раздается по всем Карпатам.

…Что-то в последнее время я стал чувствовать себя совсем неуютно в людской праздной толпе. Из-за этого, кстати, и прервал свой европейский маршрут вдоль шумной курортной Адриатики. То ли дело в толпе… деревьев на горных склонах. Постижение истины как покорение горы. Крутой подъем, упоение высотой, головокружительный спуск… опять подъем… Умный в гору не пойдет, но и истину не постигнет. Поэтому мудрецы и предпочитают отшельничество в горах. Неизвестно, что они там постигают. Но мир горной природы всегда при них.

Смереки, которые покрыли холмы Похорья, все время подают голос. Часто это просто мирная беседа, задушевный разговор, досужая болтовня, но нередко и перебранка, и спор за место под солнцем. Разное можно услышать в хоре древесных лесных голосов. И о разном подумать. Голосов смерек в отличие от лиственных пород почти не слышно. Они еле-еле доносятся с верхушек. Смереки тянутся и тянутся к небу. Такая их специфика роста в горах. Друг друга опережают в росте, стремясь пробиться к свету, свежим ветрам, свободе. На крутых склонах могучие смереки (иные невозможно даже обхватить) выглядят основательно, внушительно и даже грозно. Порой они представляются орудийными стволами, устремленными к далеким целям. Но выстрелов из настоящих орудий здесь давно не слышали. О них не помнят даже глубокие старики. Мирное воинство смерек крепко держит сползающую на склонах землю, не допускает схода лавин и надежно подпирает небо. Потому и веет тут покоем. Вечным.

Владимир СУПРУНЕНКО, фото автора