На чтение: ≈ 25 мин.Перед чтением педагогической сказки представляется важным сказать некоторые вещи для понимания контекста. Каждый читатель точно обратит внимание на то, что наш герой И.О. Настоящин подражал классику в творческом ответе на критические замечания С.Г. Пророкова. Надеемся никто не усмотрит в этом иронию, сарказм или, чего доброго, покушение на авторитет.
Ожидаемый результат – стремление показать, как легко шедевр 19 века перекладывается на современные текущие ситуации и проблемы: попробуйте сами, может быть и получится. Некую полемичность с классиком в последних строках просим считать учетом особенностей конкретного момента и эмоциональным дисбалансом нашего творческого учителя. А у кого его не возникнет после всяких подобных разборок?! Кто останется спокойным после уничижительной и унижающей критики?! Для тех, кто хотел бы сверится с оригиналом, в конце прикладываем классический текст – освежение знакомства с шедевром никому еще в профессиональной и личной жизни не вредило. Также подчеркнем, что фамилия, имя и отчество Пророкова полностью основаны на словах, взятых из текста источника, чтобы отчество «Гадович» не воспринималось оценочно – ничего личного! Для особо внимательных педагогов предлагаем и еще одно задание на сравнение текстов – ответить на такой вопрос: «Что точно общее для текстов двух разных эпох?»
В сказке также затрагивается проблема непреодолимого желания всё померить в образовании. Приводятся названия фантастических приборов, которые многие контролёры и проверяльщики мечтали бы получить в свои руки. И есть уверенность, что творческие подходы все равно остаются и останутся жить в образовании, иначе искусственный интеллект, о котором сейчас так много говорится, заменит человека, причём не только в этой области. Он может и отменить человека, о чём не стоит забывать.
В одном учебном заведении бывал-поживал творческий педагог Настоящин Икар Одиссеевич. И такие заводятся в образовании, из какого только сора они произрастают «без стыда и совести». Как он затесался, а тем более почему сохранился неизвестно. Все знают, что творческие педагоги немного странные. Им вечно неймётся, придумывают что-то, не устраивают их готовые, упакованные и проштампованные знаком качества рекомендации. Рискуют зачем-то. Нередко получают справедливые замечания, совершают глупые ошибки и высмеиваются коллегами. Но они есть, выживают, массовым прополкам не поддаются, морозоустойчивы, не требуют особой подкормки. Правда, в чистом воздухе и свежей воде нуждаются регулярно. Но с этим вроде бы пока не наблюдается дефицита.
В одной сказочной организации придумали новый прогрессивный способ борьбы с этими «так называемыми творческими педагогами». Разработали целый набор разных измерительных приборов, назначением которых является выявление группы «педагогических тунеядцев» для полного выкорчёвывания из образовательного ландшафта (не можем не заметить, что проверяльщики любят образной и выспренный язык, красивые фразы и жесты, постоянно пекутся о справедливости и равенстве). Приведем короткое и поверхностное их описание.
Знаниемометр позволял хорошо определять уровень знаний, результаты измерений воплощались в миллиметры, сантиметры, метры и километры. Они помещались на общую линейку, где «величие и ничтожество» каждого было налицо (приводим стандартную фразу из педагогических совещаний с руководством). А еще из этой серии были два простых, даже в чём-то примитивных приспособления: Тупейка (линейка для измерения тупости) и Умнейка (такая же линейка, но уже для измерения ума).
«Много линеек – хороших и разных» – такой лозунг вполне подходил описываемой нами замечательной и волшебной образовательной организации. Если Знаниемометр был нужен контролирующим инстанциям, то Тупейка и Умнейка применялись в повседневной работе педагога. В незапамятные древние и былинные времена линейками били по рукам (факт доподлинно историками установлен – по крайней мере до момента прихода других историков, которые это установление, как уж повелось, не менее уверенно отменят). Но гуманизм побеждает (это гипотеза автора, нуждающаяся в тщательной проверке и доказательстве, а не абсолютная истина), поэтому теперь орудие используется по-современному, бьёт больше по нервам и душам, чем по рукам, головам и ушам. Такая вот педагогическая вооруженность – традиции, слившиеся в экстазе с инновациями!
Навыковес, Культуровес и Воспитовес – эти три волшебных прибора спасали практически во всех ситуациях. Долго их придумывали. Но теперь настало образовательное счастье, которое опустилось на головы всех участников и соучастников образовательных отношений. Тут в итоге определялись граммы, килограммы и тонны. Это если отечественную традицию использовать. Но легко перевести и на другие системы – как только будет заказ, всё обязательно учёные сделают на экспорт. Ждём! Каждый навык очищался от шелухи, немного подсушивался, чтобы вода не добавляла лишнего веса (тут, к сожалению, еще оставалась лазейка для некоторых нечистоплотных работников образования), срезались ненужные части, приклеивался соответствующий ярлычок с указанием конкретного коуча (это такие сказочные люди-великаны, контролирующие навыковые тренажёры, следящие за правильным их использованием). У каждого навыка была инструкция в единой стилистике: «Делай раз ____, Делай два _____, Делай три ____» (так и хочется продолжить: «Ёлочка гори», но это уже из другой оперы). Взвешивание культуры и воспитанности оказывалось более сложным, достаточно интимным и тщательно охраняемым тайным процессов, в котором результаты определял Совет магов, постоянно меняющийся в составе и меняющий свои взгляды даже в прежнем составе. Источник изменений, как всегда, находился в игле, а игла в яйце, а яйцо в утке, а утка в зайце – ну и так далее по всем пунктам, конечной остановки в которых все равно не было – путь проходил по кругу, без начал и концов.
Еще был Конфликтоскоп – его доставали в особых случаях громких скандалов. Но потом быстро забывали и забрасывали подальше, потому что там в увеличенном виде такое безобразие оказывалось, что не только аппетит портился, но и жизнь не мила становилась. А кому же такое понравится? С ним в связке шёл Истериолит, который тоже был с конфликтами связан, но с их мелкими и частными проявлениями, которые можно назвать «конфликтиками» или «случайками». Сталкивающие в них участники образовательных отношений скорее придерживались следующего принципа: «Поистерили и разошлись довольные друг другом и выпустившие пар». Такие крупные и мелкие метеориты и учитывал прибор (на всякий случай). Обычно они никого не волновали – летают и пусть себе тешатся, лишь бы в жалобы в высшие инстанции не воплощались. Вот тогда уже прибор доставали, замеряли, вокруг него бегали, сами тоже истерили. Но тоже недолго.
Еще были более точечные измерители – Леннопас (это такое ориентирование в познавательной, учебной и душевной лени – были разные координаты и по ним определялось, куда идет человек в своём развитии), Проектир (придуман относительно недавно и давал возможность определить разные углы образовательных проектов, которые потом защищались, причём нередко нападали так, что приходилось искать «пятый угол»: отсюда вывод делаем, что показывалось четыре главных угла и каждый «знал своё место»), Дисскусчик (тут градусы мерялись, чтобы процесс не дошёл до вскипания и испарения), Грамонтатор (его филологи освоили и даже себе присвоили – ходили с ним и каждого поправляли, то ударение не такое, то слово неправильно использовано, за что их тихо ненавидели, но эту злобу в педагогическом коллективе таили) и Памятант (за ним очередь стояла, потому что заучивать задавали много, вот объемы с итогами и мерили потом). Наконец, новейшее достижение науки – Мыслемер, который наконец позволил углубиться в то, что на самом деле думают ученики и педагоги, родители и руководители. Пока еще многие его функции непонятны и работает со сбоями, но мы оптимисты и уверены, что в будущем всё будет отлажено и налажено, отглажено и даже охлаждено до нужной кондиции.
Вот такие чудесные приборы появились в волшебной системе образования. Лучше всех их освоил и виртуозно управлялся Серафим Гадович Пророков. Надо сказать, что его многолетний педагогический опыт не просто подсказывал, но настоятельно требовал полезной критики и недопустимости «потакания самолюбованию» (так Пророков называл всякие модные похвалы и поддержки, которые, по его твёрдому убеждению, расползлись в образовании, как червяки после дождя). Пророков любил побольше взять приборов (для этого у него был огромный чемодан), чтобы хоть один из них показал изъяны, пробелы, упущения, отклонения, заблуждения и всё такое подобное. Калёным железом ледяных слов выжигал Серафим Гадович педагогические слабости коллег. В глазах загорались фанатичные огоньки, губы сморщивались в презрительную «гузку». Поза и жестикуляция демонстрировали утомлённость и усталость от того, что окружающие не понимают «элементарных вещей», «азов профессии», не владеют «базовой грамотностью», не слушают и не записывают каждое замечание Пророкова, слова которого несут «жемчужины смыслов».
Так как организация была волшебной, то у педагогов были заготовлены свои волшебные предметы-обереги на случай прихода Пророкова. Например, у историка – постоянно меняющая облик Диалектика в виде покрывала способного быстро преобразить всё сказанное, сделанное и записанное под настроение Серафима Гадовича. Филологи держали наготове примиряющий оксюморон – это такой способ соединить друг с другом кажущиеся противоположными утверждения, спаять, скрепить и сварить (тут название действия может происходить от разных слов – то ли от свары, то ли от сварки, то ли от варки – точно сказать не можем). Приведём пример одной из реакций филологов с использованием волшебного оксюморона после посещения Пророковым занятия с неименным и традиционным его уничижительным распеканием: «Будем в дальнейшем развивать гибкий навык творчески воспроизводить требуемые положения и установления обязательного характера с личностным наполнением». И попробуйте возразить: «Овцы целы и волки сыты» (любят всё-таки филологи разные присказки, пословицы и поговорки). У математиков другая стратегия использовалась. Они сразу доставали из запасников своих математических страшную и ужасную Асимптоту, говорили Пророкову о функциях и линиях, местах приближений и невозможности пересечений. А под шумок и выпроваживали фанатика методических проверок «не солоно хлебавши».
Особым авторитетом обладали физики, потому что придумали магический Индикатор, показывающий оперативно, как идёт процесс и каково состояние Серафима Гадовича текущее. Бесценная вещь! Физики сдавали его в аренду! Зато сразу понимаешь, куда «грести» и откуда надо «бежать сломя голову». Не всегда помогало, но никто и не обещал легкой жизни по итогам методических проверок и проработок.
Биологи запасли парочку шариков – дегенерацию и регенерацию, доставая каждый из них по ситуации. Правда, не всегда хорошо получалось, пару раз назвали Пророкова дегенератом, причем ничего обидного биологи не подразумевали, но непосвященным в тонкости естественнонаучного языка попробуйте это объяснить! Химики корректнее поступили, зарядив волшебной силой чудодейственный Катализ. С его помощью разъясняли, что в присутствии некоторых веществ (мы-то знаем, что в той волшебной образовательной организации было только одно такое методическое вещество, чьё присутствие требовало каких-то решений) ускоряются или замедляются процессы. Выглядит абстрактно, но в практике – вещь бесценная. Сразу понятно – надо бежать и что-то продвигать, поднимать флаги и выкрикивать «Даешь!» или же наоборот, срочно начать бороться, уничтожать, вычищать, выжигать и забывать навеки с лозунгом «Долой!». То есть Катализ определял позицию Пророкова в данном текущем моменте – ускорителя или искоренителя (конечно, химики использовали свой язык, а не такой примитивно-обывательский, но мы не хотим окончательно запутать и запугать читателя)
Много в сказке пришлось давать предварительных пояснений, но иначе и трудно было бы разобраться в том, что произойдет дальше. Вот, наконец, мы подошли к моменту, когда Серафим Гадович Пророков пришёл на урок творческого учителя Настоящина Икара Одиссеевича. Давно уже чесались руки, назрела необходимость разобраться с этими «отрыжками творчества» в организации. Тянули они вниз, не давали массовости, были какими-то безынициативными и слабо общественно активными, от волонтёрства отлынивали, на праздниках со всеми песни не пели, в массовку на мероприятия значимые не включались. Особый зуб точил Пророков на Настоящина, почему-то считавшегося крепким профессионалом и знатоком своего дела, имевшим авторитет даже у учеников и родителей (а уж это совсем недопустимо, так как попахивает популизмом и отрывом от коллектива, бонапартизмом педагогическим – Пророков особо гордился этим придуманным словосочетанием, которое использовал, чтобы окончательно добивать особо сопротивляющихся и противостоящих его критике педагогов).
И вот «пришёл праздник на улицу» Пророкова (она существовала только в его голове пока, но Серафим Гадович тешил себя надеждой, что оценят его «скорбные труды» будущие поколения). Принес не только чемодан, но и баул огромный. Все приборы собрал, по очереди достал, включил, настроил, расставил, в нужные места направил, бумаги разложил, место своё обзорное обустроил. В общем, сам процесс урока тут особую роль не играл, а критическая вооруженность Пророкова выходило на первое и главное место. Поэтому подробно на уроке останавливаться не будем. Даже не станем рассуждать о том, как Серафим Гадович «судил урок». Но суд состоялся. Нам неизвестна в подробностях и деталях беседа с разбором занятия. Неизвестно также, какой магический предмет использовал Настоящин, чтобы противопоставить давлению Пророкова. Да и был ли он? Икар Одиссеевич скептически относился к проверкам и специально к ним не готовился.
Устроенный разнос эхом отдавался в коридоре и в соседних кабинетах. И успокаивал весь педагогический коллектив – не они одни ошибаются и промахиваются. Вот такие маленькие радости профессиональной жизни всплывают. Искусством уничтожения, уничижения любого дела до ничтожности, превращения их участников в ничтожества, сведения произошедшего к бесконечно малым значениям в оценке виртуозно владел Пророков. Он пользовался принципом ЗСЗ: Запутать – Соблазнить – Запугать.
Долго терпел разглагольствования Пророкова общего характера, но, когда тот залез на территорию урока, терпение педагога лопнуло. Что конкретно сказал в лицо Серафиму Гадовичу Икар Одиссеевич до нас не дошло. Не переживайте – в драку он не полез, даже не стал обидные слова использовать. Но ответил творчески – поэтически. Сей ответ Настоящина дошёл до нас в устном народном творчестве, передавался шёпотом от педагога к педагогу. И вот впервые в этой сказке положен на бумагу. Будем надеяться, что сохранится в поколениях. Хотя бумага и хороший горючий материал. Пусть сказано классиком, что рукописи не горят, но много талантливых людей погорело на рукописях – это факт. Надеемся, что внимательным читателям он даст ответы на важные вопросы:
Учебной жаждою томим,
По всем урокам он влачился, –
Наш завуч школьный – Серафим
Он и ко мне, подлец, явился.
Гремел, кричал, развеял сон
Журналом тыкал в морду он.
Помарок ряд в мои зеницы,
Мне указал перстом орлицы.
Сверлил ушей пространство он, –
Стоял в округе визг и звон:
И стен коснулось содроганье,
Грозил разборок мне полёт,
Ждал, гад, на то ответный ход,
Чтоб вслед устроить прозябанье.
Он в кабинет проник-приник,
И указал на мой язык,
Склонял, мол грешный и лукавый,
И жалкой мудростью змеи
Критиковал слова мои
Грозил мне банею кровавой.
Методик строй рассёк мечом,
Урок распотрошил и вынул,
И выжег яростным огнём,
Свою концепцию водвинул.
Передо мной конспект лежал,
И к ФГОСу я тогда воззвал:
«Ты наработкам лучшим внемли,
Пойми задумки смысл моей,
Меня влекут моря и земли,
Я грею, но не жгу людей».
После такого творческого ответа не видим смысла продолжать рассуждения. Перейдем сразу к морали, а после – помещаем обещанный классический текст шедевра А.С. Пушкина. Радует, что творческие педагоги, несмотря и вопреки, всё еще остаются и удерживаются в образовании. С приборами тоже стоит подумать – всё ли надо так тщательно мерить, измерять, взвешивать и подсчитывать. Хотелось бы, чтобы в образовании были и пространства, свободные для импровизации и неожиданных решений, проявления своей личностной уникальности и творческих находок. И скажем спасибо Настоящину за текст – будем еще на него смотреть и размышлять, может даже и сравнивать с оригиналом, для чего и дадим ниже текст:
Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился, —
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился.
Перстами легкими как сон
Моих зениц коснулся он.
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он, —
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул.
Как труп в пустыне я лежал,
И бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».
Андрей Иоффе, заведующий лабораторией развития личностного потенциала в образовании НИИ урбанистики и глобального образования ГАОУ ВО МГПУ
Выбор читателей
Комментарии