На чтение: ≈ 19 мин.В Москве и Санкт-Петербурге 1 сентября 1763 года настоящими борцами с беспризорностью – императрицей Екатериной и членом Коллегии иностранных дел Иваном Ивановичем Бецким – были учреждены Воспитательные дома для брошенных и незаконнорожденных детей. На содержание этих домов выделялись деньги из казны, шли многочисленные пожертвования от различных заведений и частных лиц-благотворителей. Было повелено от комедий, опер и «всяких игрищ за деньги» брать четверть дохода в пользу двух Воспитательных домов.
Карточная монополия сирот
Одним из важных источников материального обеспечения Воспитательных домов была… карточная монополия. 7 августа 1766 года сенатским указом был установлен сбор с клеймения карт в пользу Воспитательного дома.
Первоначально для клеймения карт были сделаны штемпели с изображением: для российских карт – «Сирены», а для иностранных – «Удного крюка под радугою».
С 15 марта 1783 года карты стали клеймить на червонном тузе штемпелем Опекунского совета, изображавшим пеликана с надписью «Себя не жалея, питает птенцов», в дополнение к оттиску печати Воспитательного дома (с гербом) на оберточной ленте колоды.
4 марта 1798 года Высочайше закрепили: «Право клеймить и продавать карты во всем пространстве Российской империи навсегда присвоено Воспитательному дому».
Эта выгодная монополия приносила доход. Но уже новая императрица, Мария Федоровна, жена Павла I, сочла его недостаточным для пополнения бюджетов благотворительных учреждений.
Спустя некоторое время продажа игральных карт была отдана на откуп, то есть в руки частных предпринимателей. Но этот карточный откуп шел по-прежнему с небольшими доходами. Он стал давать мало выгоды Воспитательным домам Москвы и Санкт-Петербурга, хотя пользу, безусловно, приносил.
26 апреля 1801 года последовал запрет на ввоз в Россию иностранных карт.
В 1813 году карточные откупщики объявили себя несостоятельными из-за нашествия Наполеона в Россию, когда огромное количество колод карт потоком хлынуло в нашу страну. Образовалась большая недоимка – 327,6 тысячи рублей. В правительство поступило ходатайство карточных монополистов. Оно было положительно рассмотрено, и недоимку с русских коммерсантов сняли.
Перед окончанием контракта с откупщиками, в 1820 году, императрица позаботилась о строительстве карточной фабрики при Александровской бумажной мануфактуре, принадлежавшей Санкт-Петербургскому воспитательному дому, а также об устройстве особой экспедиции для распродажи карт в России. На фабрике в год выделывалось 120 тысяч дюжин игральных карт. Ежегодно от их продажи в пользу столичных Воспитательных домов поступало 600 тысяч рублей.
Таким образом, все карточные операции в нашем государстве сосредоточились в руках Опекунского совета при Воспитательных домах.
Видимо, поэтому обыватели в старой Москве никогда не удивлялись, что новое здание Опекунского совета на улице Солянке украшают две аллегорические скульптурные группы: «Совет» и «Кредит» работы И.П.Витали. Опекунский совет тогда был занят многочисленными денежными операциями для поддержания нуждающихся детей.
Катенька и Павлик
По мысли И.И.Бецкого, в первом в стране Московском воспитательном доме должны были воспитываться будущие художники, ремесленники, позднее – сельское сословие, приготовительная прислуга. Дети поступали со всех концов России.
Воспитательный дом торжественно открыли 240 лет назад – 21 апреля 1764 года (в день рождения Екатерины Второй).
Первым младенцам, записанным в регистрационной книге, были даны имена в честь царицы и ее сына: Екатерина Алексеевна и Павел Петрович. Катеньку подобрали в приходе церкви Богоявления, что в Елохове, а Павлика – в Немецкой слободе у Детковских бань. Обоим в пеленки матери положили по голландскому червонцу…
В этот же день за праздничными столами со скамьями, выставленными вдоль вала к Китай-городу, было накормлено до тысячи нищих, многим убогим раздавалась милостыня деньгами.
Поэтому, когда был построен комплекс Московского воспитательного дома, занимавший целый городской квартал между Солянкой, Китайским проездом, Варварской площадью и Москва-рекой, к главному зданию были поставлены мраморные композиции Витали «Воспитание» и «Милосердие», символизировавшие главные идеи в работе дома и сохранившиеся до наших дней. Главное здание Воспитательного дома в царское время было самым крупным жилым строением Москвы.
Министр благотворительности
Заслуги императрицы Марии Федоровны перед Россией велики. То, что она сделала на ниве благотворительности и развития воспитательно-образовательных заведений, заслуживает высочайшей оценки. В этой области с ней нельзя сравнить ни одного царя и царицы.
Учреждения императрицы Марии составили огромное Ведомство IV отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии (позднее оно было переименовано в «Мариинское ведомство»).
Московский воспитательный дом был крупнейшим благотворительным заведением не только в Москве, но и в России. По статистике, за сто лет, с начала своего существования по 1 января 1863 года, он принял под свой кров 470 тысяч детей (а общее число призреваемых в различных его заведениях в 1863 г. было свыше 35 тысяч человек, в том числе в самом Доме – от 3 до 4 тысяч детей). Иностранцы, посещавшие Дом, всегда дивились порядку и благоустройству в нем. Они ставили его выше образцового тогда Воспитательного дома в Вене.
Мария Федоровна не забывала и городских бездомных детей. Для них в обеих столицах устраивались пристанища на пять зимних холодных месяцев. Эти теплые дома существовали до 1843 года.
В Воспитательных домах всем детям делали прививки от оспы. Отсюда лимфа для борьбы с возможной эпидемией стала рассылаться по всей нашей стране…
В 1822 году был составлен план о поселении питомцев Воспитательных домов на купленных землях в Смоленской и Саратовской губерниях. Мария Федоровна тщательно и кропотливо работала над составлением правил об управлении этими колониями.
Мария Федоровна скончалась 24 октября 1828 года. Она ушла, родив Павлу I десятерых детей, трое из которых были названы российскими императорами (Александр, Константин и Николай).
Россия тяжело переживала свою утрату. Знаменитые люди писали стихи и оды на ее уход. Жуковский посвятил Марии Федоровне: «… Благодарим тебя за жизнь твою меж нами», «Тобою был украшен свет». Державин называл ее «посланницей и другом небес». Крылов сравнивал с солнцем в басне «Василек». Плетнев отметил как замечательного «министра благотворительности».
«Мариинское ведомство» и в дальнейшем продолжало свою широкую деятельность. В конце ХIХ века к нему относилось порядка 500 различных учреждений и заведений по всей России.
В московском селе Влахернском (Кузьминках) Голицыны поставили памятник Марии Федоровне: бронзовая фигура на мраморном пьедестале (работы Витали). Женщина, задрапированная в широкие одежды, с пальмовой ветвью в руке символизировала миротворческую миссию*. Купол был увенчан двуглавым орлом. На карнизе ротонды среди орнаментов был изображен и герб Воспитательного дома (пеликан, кормящий трех птенцов)**. К сожалению, памятник был варварски разрушен в 1910 годах какими-то местными дачниками.
Советская власть полностью ликвидировала стройную систему «Мариинского ведомства». Слово «благотворительность» почти на сто лет попало в разряд архаичных.
Гражданский герой войны
Изображение пеликана как символа бескорыстной и жертвенной заботы, получаемой несчастными детьми в зданиях Воспитательных домов, можно было обнаружить не только на колодах карт, в печати Опекунского совета и на памятнике Марии Федоровне во Влахернском.
Его можно найти и на могиле одного очень скромного, но заслуженного деятеля страны – действительного статского советника, главного надзирателя Московского воспитательного дома, гражданского героя войны 1812 года Ивана Акинфиевича Тутолмина.
В ведение И.А.Тутолмина на время оккупации Москвы французами поступили Воспитательный дом и несколько других московских заведений «Ведомства» Марии Федоровны.
Известно: когда французы вошли в Москву, все начальство из нее бежало, кроме одного – главного надзирателя Воспитательного дома.
При Тутолмине в здании Дома оставалось до 350 малолетних питомцев обоего пола. Остальные дети и все воспитанники других московских учебных заведений «Ведомства» Марии Федоровны были эвакуированы в Казань.
В московском пожаре почти все здания Воспитательного дома остались целы. И вот почему.
Чтобы спасти сирот, 2 сентября, рискуя собой, Иван Тутолмин пошел с двумя чиновниками-переводчиками (архитектором Жилярди и помощником по экономии Зейпелем) в Кремль к Наполеону. Граф Дюронель, которого Наполеон назначил губернатором Москвы, принял Тутолмина, выслушал и приказал дать для охраны дома 12 человек конных жандармов с офицером.
У всех ворот Воспитательного дома поставили часовых и закрепили доски с французско-русскими надписями: «Сие заведение есть дом несчастных и сирых детей». А некоторые французские чиновники даже специально осматривали это детское учреждение и хвалили заведенный здесь порядок и чистоту.
В Воспитательном доме стояло 8 тысяч французов, из них 3 тысячи раненых и больных. И надо отдать должное их порядочности. Во время оккупации не было ни одного случая, чтобы кто-то из французов посягал на невинность детей, девушек, молодых женщин, оставшихся в Доме для призрения малолетних и больных.
Мебель, заборы, часть полов Воспитательного дома пошли на топливо. Перегородки и печи были поломаны. Мало того: где французы лежали, там же они оставляли свои испражнения. Позднее Тутолмин велел на зиму конца 1812 г. для обеззараживания воздуха оставить все окна и двери открытыми. Смертность французов была высока: умирало ежедневно по 50-80 человек. Их хоронили на пустыре вблизи Китай-городской стены и у Окружного строения.
Очень трудно было добыть детям продовольствие. Но Тутолмину удавалось как-то получать хлеб и скотину с Украины, мелкую живность – из ближайших к Москве областей. А в сентябре 1812 года в распоряжение Воспитательного дома попали коровы: сорок одну новое начальство Москвы пригнало с ограбленного скотного двора. Тутолмин велел убить 35 животных. Ими некоторое время кормили и детей, и французов. А 6 коров были оставлены для кормления рожковых детей. Этих буренок скрывали от неприятеля в подвалах и садах. Коровам на прокорм давали рубленую солому из матрацев (на которых спали кормилицы и дети) с подсыпкой муки. Худо-бедно перебивались.
Перед уходом из Москвы Наполеон приказал маршалу герцогу Тревиэскому Мортье зажечь Кремлевский дворец, кремлевские стены, казармы и все общественные здания, но Воспитательный дом велел сохранить от огня.
От взрыва Кремля в Доме были перебиты все стекла, во многих местах осыпалась штукатурка. Сгорели аптека, мельница и все бани: Устьинские, Москворецкие, Островские – с питейными домами, которые приносили значительный доход дому. Перед бегством французы разграбили библиотеку Воспитательного дома, а рощу местами вырубили.
Однако самое главное – главному надзирателю Тутолмину удалось спасти детей и обслуживающий персонал.
С радостью ждали русских освободителей…
И вот 11 октября в Москву вступили казаки под начальством генерал-майора Иловайского. Но что удивительно: казаки в Воспитательном доме занялись мародерством. Это продолжалось до тех пор, пока опять, заботами Тутолмина, Воспитательный дом не был снабжен полицейским (уже русским) караулом. Порядок восстановился.
Французы, отступая, оставили в Воспитательном доме раненых и больных: 1500 рядовых и 16 офицеров. Вскоре по просьбе Тутолмина их перевели в другие больницы, за исключением десяти офицеров, которых продолжали здесь опекать, а чуть позднее императрица взяла под свое покровительство.
К слову: дети войны, сироты разных национальностей, поступившие в Воспитательный дом в 1812 году, от императора Наполеона получили фамилию Наполеоновы, от французского коменданта графа де Миллио – Милиевы, от французского генерал-губернатора герцога Тревизского – «Тревизские».
И.А.Тутолмин за свои труды по спасению детского учреждения получил орден Святой Анны I степени.
В высочайшем рескрипте императрица Мария Федоровна отмечала, что Иван Тутолмин «посреди ужасов и бедствий неприятельского нашествия сохранил вверенный ему Дом от разорения и погибели и усердием своим и деятельностью, во время несчастия, которому примера не было и помощию Божию более не будет, доведен был до жалостного состояния здоровья». Без увольнения со службы Тутолмин получал пенсию, которая впоследствии перешла к его вдове.
Когда Тутолмин скончался на 64-м году жизни (17 сентября 1815 года), его похоронили за счет Дома. Надгробный памятник ему в Донском монастыре был поставлен на частные пожертвования москвичей. На этом мемориале изобразили герб Воспитательного дома.
Имени… непричастного?
Для справки сообщу, что Московский воспитательный дом после революции заняла военная академия. Ей присвоили почетное имя Феликса Эдмундовича Дзержинского. Несмотря на то что «железный комиссар» не смог сохранить в советской Москве для нескольких тысяч несчастных детей, собиравшихся по всей империи, огромного их здания, где они имели ранее приют, заботу и питание. А может, в память о тех добрых делах, которые Дзержинский делал для новых «детей улиц».
Недавно посвящение Дзержинскому у академии было отобрано и заменено на имя Петра Первого. Теперь уж совсем непонятна эта метаморфоза с именами. Ведь замысел первого Воспитательного дома в России родился у И.И.Бецкого спустя несколько десятилетий после смерти Петра Великого. Огромное количество энергии и денежных средств в эту идею вложили Екатерина Вторая, Иван Бецкий и жена Павла Первого Мария Федоровна. В дальнейшем дело было продолжено женами других царей. Нельзя отрицать подвига И.А.Тутолмина… Ни Дзержинский, ни Петр Алексеевич к Дому на берегу московской реки фактического отношения не имели.
Татьяна БИРЮКОВА, москвовед
Выбор читателей
Комментарии