Гений на бумаге. Каждому диссертанту по своему совету

Работа, которую нынче ведет Федеральная служба по надзору в сфере образования и науки по упорядочиванию деятельности диссертационных советов, у многих вызывает если не протест, то уж точно непонимание. Дескать, Служба ведет наступление на науку, сокращая число советов. Но можно ли сказать, что количество советов прямо пропорционально количеству новых идей, выдвигаемых диссертантами? Отнюдь.

Начало разговора о диссертациях читайте в «УГ» №№ 6,7 за 2008 год

Сегодня диссертационный совет (и даже не один) хочет открыть каждый вуз. Конечно, иметь под рукой сообщество ученых, которые в любой момент могут поддержать «своего диссертанта», очень удобно. Но удобство диссертационного совета на поверку оказывается неким «троянским конем», на котором в науку (нет, не в науку, а в научное сообщество) въезжают вовсе не те, кто действительно может сказать свое новое слово. Когда Экспертный совет или Президиум ВАКа отклоняют диссертации, прошедшие защиту, или отменяют решение диссертационных советов, когда сами диссертанты снимают свои работы с рассмотрения экспертов, только ли их вина в происходящем? Наверное, то, что в 2007 году Президиум ВАКа отклонил 3 докторских диссертации, отменил решение советов по 7 кандидатским работам, то, что в 2007 году в ВАКе было остановлено прохождение 18 докторских работ, не отвечающих требованиям, отменено решение диссертационных советов по 21 кандидатской диссертации, следствие нетребовательной работы именно этих советов.

Не секрет, что нынче диссертационные советы принимают к защите даже такие работы, авторы которых не умеют сформулировать проблему, структурно-содержательно оформить ее, показать, в чем же, наконец, результативность проведенного ими исследования. Существует некий штамп оформления заключений, которые дают советы, причем чем более туманны и расплывчаты выводы по той или иной диссертационной работе, тем больше шансов у ее автора успешно пройти процедуру защиты. Придираться ведь можно к тому, что вызывает сомнение, спорить с тем, что ново и неоднозначно. Но если в заключении (а их, по утверждению вице-президента РАО Давида Фельдштейна, в последнее время появляется просто уйма) таким образом формулируется научная новизна и теоретическая значимость работы, что обнаружить крупную научную проблему или реальное научное достижение не представляется возможным, то такая работа никаких споров не вызывает. Как не вызывает, что странно, и желания членов совета воспрепятствовать прохождению такой диссертации. Вообще научные споры в последнее время как-то не приняты. Зачем портить себе нервы? Зачем преграждать путь данному диссертанту, если завтра на защиту выйдет точно такой же, но уже твой? Как говорится, свой свояка видит в перспективе. В результате процесс защиты на советах подчас напоминает штамповку серийных изделий.

Диссертационный совет, как показывает анализ, проведенный экспертами ВАКа, нередко просто на нескольких страницах перечисляет в своем заключении те проблемы, которые исследовал автор. Как правило, это заключение пишет сам диссертант и уровень комплиментарных оценок в этом документе зависит прежде всего от его личной скромности и притязаний. Очень часто скромность оказывается малой, а притязания – весьма высокими, в конце концов, каждому хочется хоть один раз, хоть на бумаге, но быть признанным гением в педагогике или в психологии. Вот и появляются в отзывах такие оценки: «диссертация – первая специальная работа по этой тематике», «в диссертации впервые применен системный подход к проблеме» (хотелось бы в принципе посмотреть, как возможно написать диссертацию без системного подхода, важно ведь, в чем он проявляется). Нередко в заслугу диссертанту (с его же легкой руки или с легкой руки его научного руководителя) ставится то, что должно быть свойственно при написании любой диссертации: выявление, обоснование, проверка и так далее.

В заключении по докторской диссертации «Психологические условия и средства развития пространственного мышления личности», например, ее автору ставится в заслугу «разработка концепции непрерывного развития пространственного мышления на основе теоретического и экспериментального исследования». И все бы хорошо, вот только о том, что это за концепция такая, ни слова. Кроме того, говорится в заключении, автор «выявил комплекс психологических условий и средств, способствующих успешности развития пространственного мышления», но что это за условия и средства, в заключении не сказано. Остается загадкой и то, какие методы активизации познавательной деятельности были разработаны этим талантливым диссертантом.

Интересно заключение еще по одной докторской работе – «Теория и практика формирования профессиональной готовности учителя физической культуры». Позволю себе догадаться, к чему должен быть профессионально готов учитель физкультуры, это в общем не сложно даже не для профессионала. Сложнее понять, в чем научная новизна и теоретическая значимость исследования, в чем, собственно, заключаются сущность и критерии профготовности такого учителя, остается непонятным, в чем состоит разработанная модель профессиональной готовности, каким образом автору удалось раскрыть «содержательные стороны личностно-ориентированной деятельности будущих учителей физкультуры, определяющие технологию формирования их профессиональной готовности».

Сегодня только ленивый не говорит о том, что учитель должен быть не только хорошим преподавателем, но еще и вдумчивым, усердным исследователем. На это, как часто бывает в последнее время, тут же выдается серия научных работ. Например, такая работа, как «Формирование методологической культуры учителя-исследователя», в которой, судя по заключению диссертационного совета, «разработана концепция формирования, основанная на синтезе культурологического, когнитивного и гуманистического подходов взаимосвязи и взаимодействия профессиональных знаний, а также ценностей, мотивов, убеждений, идеалов учителя». Такой отзыв заинтересовал экспертов ВАКа, ведь могло оказаться так, что работа просто прорывная, что с ней достаточно познакомить профессиональное педагогическое сообщество, и в нем вмиг все станут исследователями. Но даже эксперты ВАКа не смогли понять, в чем суть концепции, что такое обоснованный автором «компонентный состав методологической культуры», чем «обогащено содержание формирования методологической культуры на четырех уровнях – философском, общенаучном, конкретно-научном, технологическом», наконец, каким образом «обосновано методологическое обеспечение инновационных преобразований школы». Эксперты долго бились, но в конце концов не рекомендовали присваивать соискателю ученую степень. Однако диссертационный совет утвердил ее. Да, это решение Президиум ВАКа отменил, но ведь решение-то диссертационного совета было в свое время принято чуть ли не единогласно.

Вполне вероятно, что дурную службу советам оказывает псевдоактуальность темы диссертации. Ну, скажем, никто не будет спорить с тем, что нынче важна и актуальна тема подготовки молодых людей к службе в армии. Тут и диссертация подходит «Педагогические основы подготовки юношей-старшеклассников к военной службе», основная идея которой – «разработка путей обучения педагогов к решению актуальных задач воспитания в целом и подготовки к военной службе в частности». Диссертационный совет в восторге, он видит в работе больше новизны, чем даже нужно, но это видение новизны (как, впрочем, и она сама) эксперты ВАКа усмотрели только в заключении совета, а вовсе не в самой работе.

Другая актуальная и нужная тема – развитие школы на селе. И тут диссертация имеется, как же эту тему обойти в научном исследовании. Диссертация называется солидно: «Теория и практика развития образования в сельском районе в новых социально-экономических условиях». Ее автор, по мнению диссертационного совета, «определил теоретическую сущность (!) концепции развития образования в сельском районе», составляющие которой – «структурная модель методической службы, структурная модель технологии повышения педагогического мастерства и модель педагогического менеджмента». Апофеоз заключения: «теоретическая сущность концепции содействует углублению и обогащению современного понимания развития образования в сельской местности».

Огромное количество пафосных формулировок в заключениях советов, по мнению Давида Фельдштейна, свидетельствует прежде всего о том, что диссертационные советы относятся к этим заключениям довольно беспечно. Более того, составление таких заключений уже вошло в традицию, которую предстоит ломать. Хотя бы для того, чтобы научить диссертационные советы читать представленные им работы и делать оценки по существу, описывая – конкретно и содержательно – результативный вклад соискателя в контекст науки. Если человек провел научное исследование, то почему бы не сказать, какое знание он произвел на свет, в чем новизна и полезность его работы, внес ли он что-то в арсенал новых методов исследования, предложил ли что-то свое в упорядочение понятийного строя науки. Но для этого диссертационные советы должны потрудиться, а не перекладывать написание собственных заключений на плечи соискателей.

Вообще немаловажно определить прежде всего то, почему и с чем входит человек в науку. Общеизвестно, что были великие ученые, которые не слишком заботились о том, есть ли у них соответствующая степень. У них было столько идей, столько открытий, их личный вклад в науку был столь велик, что им подчас присуждали эти степени, учитывая совокупность работ, опубликованных статей, ведь они делали ученых известными и научному сообществу, и вообще миру. Сегодня публикации тоже важны, но публикование научных статей превращается в некий ритуал. Не диссертация становится результатом многих научных публикаций, а научная публикация (нередко одна или в соавторстве, сделанная и опубликованная наспех чуть ли не перед самой защитой) сегодня нужна для того, чтобы успешно защитить диссертацию. Нередко докторант издает тиражом в сто экземпляров свою книжку, важно именуемую монографией. Сто экземпляров, изданных на деньги самого диссертанта, нужны в основном для подарков членам диссертационного совета, оппонентам, научным руководителям, ну и, конечно, членам семьи (чтобы гордились). Ясно, что для широкой научной общественности с такой монографией автор так и останется неизвестным. Да ему, судя по всему, этого и не нужно.

Знакомство с публикациями – увлекательное дело. Для сатириков и юмористов. Например, в Ульяновском государственном университете автор диссертации «Специфика изучения произведений русской литературы в старших классах гуманитарного профиля» представил список из 20 работ, среди них два практикума для студентов, две методические рекомендации и 8 тезисов. Резонный вопрос: что здесь можно считать собственно научной публикацией? В Краснодарском государственном университете к защите была представлена диссертация «Краеведческая библиография в системе российской библиографии» со списком в 30 работ, среди них всего одна научная работа, депонированная как монография, и 12 тезисов. В Хабаровском государственном педагогическом университете к диссертации «Теория и практика педагогической поддержки саморазвития жизнеустойчивости студентов технического вуза» (что за прелесть, однако, эта тема!) приложен список из 22 работ, 12 из которых расценены как тезисы. А в работе «Типология школьного анализа эпических произведений в старших классах» работ аж 26, но в том числе обзорный анализ художественного текста, два практикума, обозначенные как монографии (!), и 12 тезисов. Вообще тезисы числом 12 стали вроде бы хорошим тоном, в списке работ без дюжины тезисов мало кто обходится.

Отдельный разговор – о публикациях в журналах, рекомендованных ВАКом. Проверка Экспертного совета по педагогике и психологии показала, что очень часто автореферат диссертанта содержит фальсифицированные данные. Статья еще не опубликована, она еще только запланирована к публикации в будущем, но автор реферата уже смело называет номера журналов. Эксперты до недавнего времени весьма доверчиво относились к такой информации, а потом проверили и ахнули: диссертанты-то, оказывается, лгуны. Но если факт публикации еще можно проверить, то оценить, насколько полно опубликованная статья содержит данные о проведенной работе и ее результатах (и содержит ли вообще), экспертам крайне затруднительно. Они полагают, что и тут все сделано диссертантом по совести. Между тем, очень часто тот публикует под требуемым названием совсем не научную статью, а, скажем, рассуждение об ошибках управленцев в той или иной области или высказывает свое недовольство реформами в образовании. Парадоксально, но этого оказывается достаточно для зашиты диссертации, причем по чисто формальным признакам. Статья опубликована в журнале, рекомендованном ВАКом? Опубликована. Значит, какие могут быть претензии? На самом деле претензии могут быть, и даже есть. Но Экспертный совет ведет нешуточную борьбу, добиваясь, чтобы в распоряжении экспертов были копии опубликованных статей.

Вообще, конечно, очень интересно заглянуть, так сказать, на «кухню», где идет непосредственно защита диссертации. Хотя нет, какая кухня, это театр, в котором кипят свои страсти, где есть свои главные герои, режиссеры, сценаристы, суфлеры, где каждая защита – спектакль, участники которого срывают подчас вовсе незаслуженные аплодисменты, чтобы потом занять свое место в буфете, то бишь на банкете или на фуршете по случаю успешной защиты диссертации. Побывать на таком спектакле или спектаклях мы предложим вам самим в недалеком будущем.