На чтение: ≈ 15 мин.Трагические события на Украине (в Украине?) болью отозвались в сердце почти каждого из нас. Тем, у кого в соседнем государстве живут родственники, тяжелее вдвойне. Вообще с Украиной так или иначе связаны судьбы многих моих близких.
Отец мой Андрей Владимирович Гальцев в 1952 г. окончил Харьковский государственный педагогический институт имени Г.С.Сковороды и получил диплом учителя истории средней школы. После этого до перехода на советскую и партийную работу преподавал историю в Ессентуках.Получали высшее образование в Харькове моя невестка Алена и моя двоюродная сестра Светлана. Но если первая, учившаяся очно, окончила весь курс и получила диплом, то второй пришлось уйти с третьего курса.А дело было так. Окончив библиотечный техникум на Северном Кавказе, Светлана поехала на Украину и поступила заочно на профильный факультет института культуры. Произошло это в 1967 году. Училась хорошо. На одном из занятий зимней сессии в зал вошел сам ректор института и сообщил, что предмет «Украинская литература» он будет вести лично. И сразу стал диктовать вопросы экзаменационных билетов… на украинском языке. Для студентов, приехавших из России и других республик, это было полной неожиданностью. До этого преподаватели общались с заочниками по-русски. Несколько голосов из зала попросили перейти на русский. Мужчина спокойно и строго ответил: «Цэ нэ будэ!» – и продолжал диктовать. Так Светлана поняла, что ее учеба закончилась. Уехать пришлось не ей одной. Расстроилась так сильно, что в российский вуз переводиться не стала. Из профессии сестра не ушла. Посвятила ей всю жизнь, стала ведущим специалистом. Несколько лет назад Светлане Александровне Григоровой было присвоено звание «Заслуженный работник культуры Карачаево-Черкесии». В горной республике никто не просил ее отказаться от родного русского языка.Мой старший брат Михаил в далеком 1966-м поехал поступать в Харьковское высшее командно-инженерное училище связи ракетных войск.Я отлично помню тот жаркий летний день. Брат с отцом машут нам, всем остающимся родным, из-за спины проводницы удаляющегося вагона. Мы, улыбаясь сквозь слезы, машем им вслед, быстро шагая вдоль платформы.Когда хвост поезда удалился метров на 150, мама, Надежда Нестеровна, с ужасом обнаружила, что держит в руках Мишин пиджак. А в нем – часть документов брата, необходимых для поступления….Так, как мы – дед, дядька и я – гнали потом на такси, я больше никогда в жизни не ездил! Опередить поезд нам удалось только за Пятигорском, на станции Бештау. Хорошо помню белые как полотно лица брата и отца…Это уже потом Михаил получил очень серьезную военно-инженерную специальность, защитил кандидатскую диссертацию, дослужился до звания полковника и должности начальника кафедры. Женился брат на украинке Алене, своей бывшей однокласснице, и у них родилась дочь Ирина. И жили наши самые близкие родственники в большом и красивом советском городе Харькове, который очень полюбили.А затем наступил август 1991 года, и мы потеряли свою большую и красивую общую Родину, которой гордились, – Советский Союз. Офицерам, проходившим службу на территории Украины, предложили сделать выбор – присягнуть новому государству или перевестись в Российскую армию. Брат оказался среди тех, кто заявил: «Дважды в жизни не присягают». Последние четыре года своей армейской жизни Михаил дослуживал в России, в Ставропольском высшем военно-инженерном училище связи. Все эти годы ему пришлось жить на две страны. Сам – в Ставрополе, семья – в Харькове. К родным на Украину выбирался не чаще 3-4 раз в год. И вот уже почти четверть века, если наши родственники не приезжают к нам на машине, им приходится сидеть по часу в душном вагоне по обе стороны российско-украинской границы. Пограничный контроль, потом – таможенный контроль. Цепкий, придирчивый взгляд офицера: «Ваша цель визита в Украину (в Россию)?»А цель-то самая простая: поездка к близким родственникам! Нам немного не повезло: мы теперь граждане разных государств. То, что в таком положении оказалась не только наша семья, но и миллионы других семей, почему-то не успокаивает.А теперь о том, в чем я брата не понимаю. Большую часть своей жизни он живет в стране, которая называется Украина. Все эти годы он не пытался учить государственный язык. При советской власти в этом не было необходимости. Брат рассуждал так: «Харьков – город русскоязычный. Половина жителей – русские, значительная часть украинцев здесь тоже чаще говорит на русском языке. Зачем мне учить украинский?» Логика, в общем, железная. Офицеры-украинцы не испытывали никакого дискомфорта оттого, что общались с коллегами не на своей украинской «мови». Тем более что многие из них были женаты на русских женщинах.1991 год стал своего рода водоразделом. Брат рассказывал, что им в училище, как и в другие высшие учебные заведения города, была спущена директива сверху: «В кратчайшие сроки перевести тексты всех лекций на украинский язык и так читать их курсантам». Почти все учебники были на русском языке. Попытались лекции перевести. И тут вдруг выяснилось: в украинском языке просто нет десятков терминов из специальных разделов физики, которые читаются курсантам. Последовало строгое указание: «Заменяйте синонимами из украинского языка!» Попробовали заменить… Брат показывал мне кусок текста одной лекции в переводном варианте. Да не обидятся на меня сейчас строгие ревнители действительно красивого и певучего украинского языка! Я всегда заслушивался изумительно мелодичными, веселыми и грустными украинскими песнями (наиболее известные из них мы дома иногда пели и поем). Но переведенные на украинский язык специальные технические тексты вызывают веселый смех… А в Харькове тогда все закончилось довольно грустно. Многие высококвалифицированные преподаватели уволились и перешли в бизнес или уехали в Россию. Часть студентов и курсантов военных училищ тоже покинули Украину.Двуязычные преподаватели порой вели себя так. Если доцент приходил в аудиторию непосредственно из дома, то лекцию он читал на родном для себя русском. Но если он шел к курсантам после заседания кафедры, то тот же предмет читался на украинском языке. Способствовала ли такая ситуация эффективности изучения предмета? Вряд ли. И кто от всего этого выиграл? Видимо, только упертые националисты. «Пригнули», мол, москалей!И все же я – русский как минимум в четвертом поколении – считаю, что не правы те люди, которые заявляют с экрана: «Я и мои родные живем на Украине десятки лет, и никто не заставит нас говорить на украинском языке!» После августа 1991 года этим людям нужно было осознать, что изучить язык коренной национальности, пусть и в разговорном варианте, им просто необходимо. Это выбило бы козыри у националистов.При этом я убежден, что русским людям с украинским гражданством давно нужно было добиться через депутатов всех уровней официального признания русского языка вторым государственным в областях юга и востока Украины, где компактно проживают миллионы русских и русскоязычных граждан. Приняли же такое решение в свое время в Казахстане, и сразу прекратился поток из этой страны русских беженцев, которые играли важную роль в экономике наших восточных соседей. А вот Украине не повезло: там не оказалось своего мудрого и дальновидного Назарбаева…Мне, как школьному учителю, хорошо знаком такой аспект рассматриваемой темы, как «ненасильственная ассимиляция» некоренной нации.Объясню, что имею в виду. В моем родном городе Ессентуки, кроме русских, которых подавляющее большинство, десятки лет в мире и согласии живут тысячи армян и греков, сотни три корейцев. Первые два национальных меньшинства имеют собственные землячества, развивают свою национальную культуру, проводят вокальные и хореографические фестивали, добились преподавания своих языков в некоторых школах города, пусть и в формате факультатива. Землячество корейцев в городе не оформлено. Наверное, главная причина этого состоит в том, что они в большинстве не сохранили свой язык. Ни устный, ни письменный. Вторая причина – малочисленность диаспоры.Спрашиваю на днях одного своего ученика корейца: «Эдик! Ты знаешь корейский язык?» Улыбается: «Нет, не знаю». – «А кто из твоих родных говорит по-корейски?» – «Бабушка». – «Испытываешь ли ты какой-то дискомфорт в классе в связи с твоей национальностью? В отношениях с учителями, одноклассниками?» – «Да нет, ничего такого не припомню. – Потом подумал и добавил: – Ну иногда, по мелочи. Дураки же встречаются». – «Пройдет несколько лет, и ты заведешь семью. Твоя избранница будет кореянкой?» Замялся: «Ну не знаю…» – «А что мама советует?» Улыбнулся: «Она говорит, что если встречу хорошую русскую девушку, то почему бы и нет…»…Летом 1997 года моя будущая жена – тогда еще невеста – Наташа предложила мне съездить в Киев. Я знал, что у нее (русской по отцу и украинке по матери) в столице Украины жили тетя и три двоюродные сестры. Она часто проводила там летние каникулы. А потом еще пять лет училась в Киевском институте на строительном факультете, лелея мечту успеть на завершающий этап строительства Байкало-Амурской магистрали. Рассказывала потом, как сильно, до слез, расстроилась, когда в год ее выпуска на БАМе забили последнее, серебряное звено… Те наши незабываемые две недели, которые мы провели втроем, – Наташа взяла Галю, свою дочь от первого брака, – мне легко вспоминать сейчас. В толстом альбоме хранятся несколько десятков фотографий. Вот мы стоим в центре Киева, а позади – красивые каменные здания, множество фонтанов… Здесь мы на берегу Днепра, того самого, что широк, могуч… А вот мы в день посещения этнографического Музея деревянного зодчества под открытым небом. На территории в несколько гектаров умные и культурные люди собрали перевезенные из всех украинских областей севера и юга, запада и востока страны типичные для тех местностей крестьянские дома….Летом прошлого года мы с сестрой были в Харькове. Наши родственники показали город и те изменения в лучшую сторону, которые произошли за последние год-два. Он стал чище, красивее и удобнее для проживания. Я видел, что самые близкие нам люди любят Харьков и счастливы тем, что живут в нем. И ничто не говорило о том, что пройдет несколько месяцев, и все это спокойствие и благополучие рухнет.Сейчас чуть ли не каждый день мы общаемся со своими харьковчанами по скайпу. К ним пришла большая беда. Они являются гражданами Украины, но не являются представителями коренной национальности. Они знают, что завтра у них появятся проблемы. Уже появились. А мы не знаем, как им помочь…Владимир ГАЛЬЦЕВ, учитель английского языка, Ессентуки, Ставропольский край
Выбор читателей
Комментарии