Жизнь. Мольберт и сварочный аппарат

Дороги российские сродни характеру русского человека. Едешь на тракторе по проселку. Ливень стеной. Глина размокла – трактор на ней как сыр в масле. Однако водителя это не смущает – от двухсот граммов горючего отказываться от не намерен.

Водку ессентукского розлива, купленную в Тульской области, держу я. У меня задача такая – сохранить ее до конца поездки как проездной. Сквозь рев мотора слышатся удары по железной крыше.

– Эй, рулевой, вези помедленнее! – это промокшие работяги, сидя в телеге, выражают свое недовольство относительно манеры езды…

Оглядываюсь на них через заднее стекло и думаю, что сидеть в сухой кабине, хоть и на жестком крыле, – это маленькое счастье. А большое счастье – то, что мы все-таки доехали. Помимо всего прочего, у трактора не горела ни одна фара, а дело шло к полуночи. Вероятно, рулевой знал об этой досадной неисправности и предусмотрительно захватил с собой китайский фонарик. Одной рукой он крутил баранку, а другой – светил на дорогу через заляпанное грязью ветровое стекло.

Эх, русский характер… Живя в столице, об этом задумываешься редко. Разве что перелистывая книги Бердяева и Гумилева. В сутолоке огромного города приходят на ум куда более прозаичные мысли. Совсем другое дело – в российской глубинке.

Взять хотя бы моих случайных спутников в размокшей тульской степи. Они, как бродячие артисты, ездят на своем тракторе в поисках работы. Иногда находят, иногда нет. Лето, как говорится, – открытие сезона. Правда, с погодой в этом году не везет. Костер разжечь трудно, чтобы обсушиться, приходится сливать солярку из трактора и добавлять в дрова, пока не займутся. А как разгорятся – слушай и запоминай… удивительные истории могут поведать эти люди.

Седенький худощавый старичок с бородкой и прической ежиком, которого все зовут Максимыч, возит с собой в телеге мольберт и краски. Он уходит «на этюды» редко, обычно на закате… А за спиной у Максимыча – 160 прыжков с парашютом, двадцать лет службы в Воздушно-десантных войсках, из них пять – в Афганистане.

– Там, кстати, и начал рисовать, – пояснил он. – В горах закаты замечательные. А сейчас я сварщиком работаю. Ничего так работаю. Гаражи, коттеджи строим.

Армейское прошлое, не менее, надо сказать, крутое, у другого «бродячего артиста» – Юры. Спецназ. Его команда освобождала заложников в зонах… О прошлом Юрий вспоминать не любит, а только молча проводит рукой по абсолютно седой голове. А лет ему не больше тридцати. Любимое занятие бывшего спецназовца – загорать на крыше какого-нибудь вновь возводимого дома.

У тракториста – закалка колхозная. В армии он не служил, зато работал в ПМК. Я попросил расшифровать эту мудреную аббревиатуру, однако все три слова оказались нецензурными. Вероятно, у молодого человека сложилось свое особое мнение об этой организации, которая, кстати, давно уже не существует.

…Степи под Тулой не паханы. По ним носится свободный ветер, путаясь в золотой розге и полыни. Обдувает он загорелые лица странников, заставляя их щурить глаза и пристальнее всматриваться вдаль.