Зарубежье глазами поэта

Сергей Гандлевский – имя, которое не нуждается в особом представлении. Ему сопутствует не просто литературная известность, но и нечто большее – эпохальная значимость, особый статус. Будучи знаменем интеллигенции 70‑х, Гандлевский вошел в группу «Московское время», которая влиятельна и в современной поэзии (ту же группу составили Бахыт Кенжеев, Алексей Цветков и др.).

Книга путевых записок «В сторону Новой Зеландии» построена на примечательном принципе: если историку или журналисту важно, что изображается, то писателю важно, как изображается мир, познаваемый в путешествии. Личность писателя, его система оценок интереснее и важнее старинных развалин и других явлений, мелькающих перед глазами туриста.

Следуя по второму из двух путей (оставаясь писателем), Гандлевский представляет читателю не столько свод зарубежных достопримечательностей, или, иначе говоря, справочник-путеводитель, сколько любопытную картину мира (и не менее любопытную картину авторской личности). Прежде всего автор опровергает распространенный миф о зарубежном благополучии; он показывает, что другие страны, в сущности, так же мало приспособлены для вольготной жизни, как и Россия. Например, в Иордании в гостиничном номере имеется весьма неудобный душ (на местном языке «шувар»). Причем сервису сопутствует если не гостиничное хамство, то во всяком случае невнимание, брезгливость и лукавая прижимистость гостиничного персонала. Нет необходимости перечислять все «прелести» кочевой жизни, описанные автором, например, простите, читатель, туалеты в Гаване, очень мало приспособленные для решения известных меркантильных проблем, или полиэтиленовые пакеты, унесенные ветром и в избыточном количестве облепившие кактусы в Африке. Принципиальны не бытовые частности, а сопровождающий их единый рефрен: вопреки общепринятому представлению о мировой географии и вопреки читательскому ожиданию за рубежом нетрудно натолкнуться на все то, что встречается в «российской глухомани». У нас концентрация неблагополучия остается все-таки большей, нежели за рубежом. Однако же, как ни парадоксально, данное обстоятельство делает Россию скорее одним из внутренних центров мира, нежели маргинальной страной, идущей своим путем на слаженном фоне мирового сообщества. Хочется добавить, что благополучные страны, такие как скучная Швейцария, на карте мира все-таки существуют, однако они отнюдь не типичны на общем фоне зарубежья, который странно напоминает Гандлевскому отеческие пенаты. Путешествуя по свету, автор мысленно возвращается в «милую» российскую провинцию…

Воспринимая дорожные впечатления не без печоринки, Гандлевский привносит в традиционный лермонтовский скепсис и нечто вполне современное. Он свидетельствует о том, что человечество, далеко шагнув в сторону цивилизации, по существу, остается в условиях первобытной неприкаянности. Окружающий мир внутренне враждебен человеку, и современные туристические бренды есть, в сущности, лишь декорация или ширма, за которой скрывается все та же, по Бродскому, «глухонемая вселенная». Суровую и абсурдную среду обитания Гандлевский воспринимает не без юмора и даже с долей интеллигентного мазохизма.

В глухонемой вселенной Гандлевского (или в мировой пустыне) вынуждены скитаться исключительные личности; наибольшая их концентрация встречается, по Гандлевскому, на Капри. Так, автор упоминает «натужную дружбу Горького и Бунина». Хочется добавить, что Бунин был все-таки реалистом, продолжателем Чехова и по литературной платформе сходился с Горьким – другим литературным учеником Чехова (Чехову посвящена, в частности, повесть Горького «Фома Гордеев»). В то же время очевидно, что Горький был антиподом Бунина по социальной психоидеологии. Как тут не случиться сложным и натянутым диалогам двух антиподов-единомышленников? Принимая во внимание также литературную конкуренцию двух литературных титанов, можно представить себе их «натужные отношения». Одна из центральных фигур в паноптикуме величественных теней, витающих на Капри Сергея Гандлевского, – это, как можно догадаться, Ленин. Вождь революции изображен Гандлевским как гениальный маньяк, неустанный борец с пошлостью и лицемерием, в конце концов павший их жертвой. Ныне, как замечает Гандлевский, Ленин превращен в бренд и едва ли не в «аттракцион» (речь идет о памятнике Ильичу за рубежом). Оглядывая памятник вождю, автор путевых заметок иронично сетует на печальные метаморфозы, которые пережиты ленинской личностью в истории.

Не преминем заметить, что Ленин Гандлевского имеет некоторые черты грибоедовского Чацкого – человека, который долго пытался переделать окружающий несовершенный мир, но в результате стал его заложником и был вынужден отправиться, говоря современным языком, чуть ли не в психушку – в место таинственной изоляции, где оскорбленному есть чувству уголок. Что ж, в нынешней исторической ситуации, при которой Ленин перестал быть официальным кумиром, его шутливая (если не шутовская) апология художественно уместна (и даже отчасти модна; впрочем, не вкладываем в термин «литературная мода» негативного оттенка).

Лирически депрессивная (или все-таки элегическая) тональность книги исподволь подтверждает пословицу «Не место красит человека, а человек место». Личностный масштаб больше географических масштабов.

Концовка книги неожиданная. Горько высмеяв многое из того, что делается на нашей планете, автор указывает на ценность путешествий как на исполнение долга перед старшими родственниками, которые (в силу понятных исторических обстоятельств) не успели побывать за рубежом и не повидали мир. И Сергей Гандлевский оставляет им писательское свидетельство о том, что делается вокруг.

Сергей Гандлевский. В сторону Новой Зеландии. – М. : Издательство «АСТ»; CORPUS, 2019.