Я сделал нашу команду чемпионами мира по футболу. Алексей МАКЛАКОВ

Алексей Маклаков родился в Москве, но вскоре его родители переехали в Новосибирск, где Алексей вырос, окончил театральное училище и работал в театрах. Десять лет назад его пригласили в труппу театра им. Маяковского, он снова оказался в Москве. Первая крупная роль – водитель в «Дневном дозоре». Самая знаменитая роль – прапорщик Шматко в сериале «Солдаты».

– Есть какое-нибудь увлечение, которое вы привезли в Москву из Новосибирска?

– Готовить пельмени. Гениальный рецепт знал Миша Евдокимов, он готовил алтайские пельмени. Я делаю сибирские.

– В Москве пельмени делают не так?

– Они тоже вкусные, но в них нет тех добавок, что есть в сибирских. Тесто надо делать на родниковой воде или, в крайнем случае, на минеральной, без газа, естественно. Получается замечательное тесто. Принцип пельменей не в фарше, а в тесте. Оно должно быть тонким, хорошо держать сок.

– Теста поменьше, начинки побольше?

– Конечно. И еще они должны быть большими. Этим они тоже отличаются от московских.

– Вы заядлый болельщик «Спартака». Сами играете?

– Я в детстве играл, но больше мне нравился хоккей, я был кандидатом в мастера спорта по хоккею, имел юношеские разряды. Много занимался спортом в юности. А потом я перестал дружить со спортом, по мне это заметно. В «Спартак» я влюблен 30 лет, преданный его болельщик. Вот не так давно познакомился с Денисом Бояринцевым, игроком «Спартака». Очень приятно, что у меня теперь есть возможность попадать на матчи любимой команды без проблем. Ну и дома на компьютере я играю в футбол. На живом поле я играю в футбол плохо, а на компьютерном я уже сделал нас чемпионами мира, наша команда выиграла все кубки и все чемпионаты.

– Вы азартно болеете?

– Я болею молча. Не кричу, не размахиваю руками. Я настолько уверен в нашей команде, что гол, для меня, это естественно.

– А вы так же агрессивны, как все спартаковские болельщики?

– Спартаковские болельщики не агрессивные, это не правда. Спартаковские болельщики, наоборот, очень коммуникабельные. Они отличаются от других болельщиков тем, что у них мудрая агрессия. Они более интеллигентны, что ли, более изобретательны. Потому что такую поддержку своей команде могут оказать только изобретательные люди. Я когда смотрю на болельщиков других команд, мне становится неприятно. Там действительно существует агрессия.

– В одном интервью вы сказали, что любите быть один. Это издержки профессии, когда вам приходится общаться с большим количеством людей?

– Наверное. Когда я один, то принимаю правильные решения, как жить дальше, как строить планы по работе. Женщину в моей жизни очень сложно найти, потому что не каждая выдержит график, в котором я существую.

– Какие-нибудь мужские увлечения у вас есть? Может, вы охотник?

– Из мужских у меня одна страсть – футбол. А на охоте я был, только не стрелял. Не смог выстрелить. Мне жалко. Я даже не мог потом есть тех, кого убили. У меня срабатывает позиция ребенка – а ведь у него была мама, папа, братья… К сожалению или к счастью, но я такой.

– Может быть, чем-нибудь разбавляете свое одиночество – чтением книг, игрой в шахматы?

– Я самодостаточный человек, мне всего этого не надо. Меня устраивают мои размышления. Ими я компенсирую определенные ограничения в жизни. Можно сказать, занимаюсь самовоспитанием.

– Вы из тех людей, у кого друзей мало, но они очень надежные?

– Да, друзей у меня мало, и это слава Богу. У меня как было четыре друга, так они и остались. Вот сейчас появился Денис Бояринцев. Дружба это большая ответственность, почти родственные отношения.

– К вам пришла известность, достаток, а значит, вы теперь будете обзаводиться собственностью…

– У меня уже есть собственность, правда, не в моей стране, а в Испании. Там у меня небольшой дом около моря. Это замечательная страна и люди там хорошие, открытые, экспансивные. И в то же время море дает возможность побыть одному, подумать.

– Вы «водный» человек?

– Да. Я люблю купаться, мне нравятся большие водные пространства. В воде есть определенная философия, энергия у воды очень сильная, море всегда исполняет твои мечты.

– Как это?

– У моря надо просить. Это своеобразная альтернатива церкви. Миллионы людей у моря просили, и оно уже стало «намоленным местом». Оно очень сильно фокусирует человека, позволяет сосредоточиться. И если правильно попросить, оно обязательно исполняет желание. По крайней мере у меня так получается. Море отражает жизнь… Но это исключительно моя философия.

– Вы помните, когда впервые оказались около моря?

– Меня мама в пять лет впервые привезла в Анапу, и, помнится, я очень испугался. Я не знал, как себя вести, боялся в него входить. Оно мне показалось глубоким и опасным. А потом я понял, что оно ласковое и доброе, и я стал с удовольствием плавать.

– Вы сказали, что загадываете на море. А вы суеверный человек?

– Нет, я не верю во все эти привычки. У меня нет ни чисел, ни кошек. У меня к актерской профессии вообще сложное отношение. Я до сих пор в нее не влюблен, до сих пор пытаюсь разобраться в ней. Мне не хочется отдавать себя этой профессии целиком, не хочется попадать от нее в зависимость. Получать удовольствие от этой профессии мне нравится, а жить ею я не хочу.

– А есть какая-то альтернатива, с чем вы можете совмещать актерство?

– Конечно. Это те же самые друзья, это то же самое море, это уход от постоянной суеты, от вынужденного зарабатывания денег для существования. По-хорошему, надо просто сесть на берегу и смотреть на жизнь со стороны.

– С таким подходом к жизни вам, наверное, очень тяжело переживать популярность, свалившуюся на вас после «Солдат» и «Дневного дозора»?

– Я нашел для себя ключик, позволяющий относиться к этому спокойно. В этой популярности не я виноват, а тот, кто меня создал. Поэтому автографы и популярность – это определенное спасибо моей маме и моему создателю. Это их заслуга в первую очередь, это они в меня вложили. Мне приятно, что у меня аудитория разных зрителей, из разных социальных прослоек – от министров и бизнесменов до простых людей. Это мне о многом говорит.

– Насколько вы «путешествующий» человек?

– Я люблю путешествия, нормально переношу дорогу. У меня бывало в день и по два, и по три перелета. Пока мне интересно, я передвигаюсь, я езжу. Как только мне перестанет быть интересно, я осяду.

– Переезд из Новосибирска в Москву был для вас «подвигом»?

– Для меня это была определенная планка, цель. Попробовать сломать жизнь и начать все заново. В какой-то момент провинция начала на меня давить. Я достиг определенного потолка, за который уже невозможно было вырваться. Я решил ничего не ждать и попробовал что-то сделать. У меня получилось. Меня пригласили в труппу театра им. Маяковского, я стал сниматься в кино.

– Вы любите приезжать в Новосибирск?

– Конечно. Как только выпадает возможность, сразу еду. Это город, где я вырос. Как я его могу не любить?

– За прошедшие десять лет Москва вам подарила больше каких ощущений – грустных или веселых?

– Я Москву-то вижу только из окна машины, потому что съемки, слава Богу, идут. Иногда выйдешь прогуляешься метров пятьсот и видишь – красота.

– Вас когда-нибудь касалась звездная болезнь своим жарким лучиком?

– Да нет, что вы! В сорок шесть лет об этом как-то не думаешь.

– Вы тяжело переживали, что у вас долгое время не было заметных работ?

– Нет. Я же говорю, что я с этой профессией еще не разобрался. Мне очень не нравится зависимость, очень не нравится определенная недосказанность и интрижность профессии. Я этого не приемлю, я уличный человек, то есть вырос на улице. Мне более близки законы улицы. Я их лучше воспринимаю, потому что они более справедливые. Закулисье – сложный организм, я стараюсь быть вне этого. Там я себя чувствую некомфортно. Сейчас вот петь начал – можно сказать, новое хобби появилось. Людям нравится. Скоро будем готовить второй диск, первый уже вышел, называется «Ё-моё!».

– Есть желание перебить образ прапорщика Шматко?

– У меня уже вышло много работ, которые доказали, что я могу играть не только роль прапорщика, что я могу быть разным…

– Доказали – это понятно. Но народ все равно вас узнает именно как прапорщика…

– Что поделаешь? Есть закон одной роли, и его пока никто не опроверг. Но для меня это не является каким-то стопом или препятствием, чтобы не работать дальше. Главное, какую эмоцию я вызываю у людей. Если добрую улыбку – это замечательно. Если шипение за спиной – это ужасно. Но когда ты добиваешься, что тебя, оказывается, еще и дети любят, то это вообще прекрасно! Дети для меня основной искренний оценщик моего труда.

– Вам удается хотя бы изредка общаться с детьми. После двух браков у вас осталось двое детей… (Сын Илья, 20 лет, в Новосибирске, Ника, 10 лет, в Канаде).

– Общаемся, но я к ним особенно не лезу. Считаю, что у них своя жизнь, новые семьи, и мое появление может быть не кстати.

– Они не выбрали актерскую профессию?

– Илья выбрал. Он стал актером, снимался в «Солдатах». Я до сих пор противник этого выбора. Но пусть пробует, раз ему интересно.

– Отцовская слава ему не мешает?

– Не знаю. Я ему все время говорю, что эта профессия рассчитана на самостоятельность. То есть прикрыться именем невозможно. Все равно зритель оценивает тебя. Чем мне эта профессия нравится – тем, что она от тебя требует быть первым. В конкурентном плане это очень подвижная профессия. В этом мой интерес к ней.

– У вас есть желание быть первым?

– Конечно, как у любого мужчины. С этой точки зрения актерство – мужская профессия. А с эмоциональной стороны – она очень женская.

– Вы можете для себя отметить наиболее удачные свои работы?

– Все это оцениваю не я, а зритель. Я же везде стараюсь работать честно, на любом проекте, маленькая, большая роль, отдача должна быть всегда стопроцентной.

– Что у вас вызывает положительные эмоции?

– Встреча с друзьями. Это для меня самое важное.

– Раз уж вы цените мужские компании, какие еще «мужские качества» в вас есть? Может, умеете что-то делать своими руками?

– Нет. Что бы я ни делал своими руками, у меня все ломается. Помнится, еще в школе у меня получались кривые табуретки, столы, на которых ничего не могло устоять. Мужики, которые умеют руками что-то делать, мне всегда говорили, что это все не мое. И я сразу соглашался. Гвоздь я, конечно, могу забить, вот только что из этого выйдет. Слава Богу, что все так складывается – женщины не видят во мне отсутствие хватки, образ-то на экране я создаю другой.