«Я люблю тебя, жизнь!». Иосиф КОБЗОН

Кобзон – это целая эпоха, в его биографии почти вся история Советской страны – от войны и выступлений перед Сталиным, до строек века и поездок в Афганистан. Ему – 70, а песни звучат, как будто только-только записаны в студии – «Не думай о секундах свысока», «Солнечный круг»… Десять лет назад он завершил певческую карьеру, но уйти со сцены не смог, потому что его любят и ждут его главные ценители – зрители.

Досье «УГ»Иосиф Давыдович Кобзон, певец, депутат Государственной Думы РФ, родился 11 сентября 1937 г. в городе Часов Яр Донецкой области Украинской ССР. Чемпион Украины среди юношей по боксу. В 1956 году окончил Днепропетровский горный техникум, в 1963-м – Государственный музыкально-педагогический институт им. Гнесиных по классу вокала, а в 1975-м – университет марксизма-ленинизма МГК КПСС. Профессор, действительный член Академии гуманитарных наук. В 1956-1959 гг. служил в Советской армии, где был приглашен в ансамбль песни и пляски Закавказского военного округа. С 1984 г. – художественный руководитель вокально-эстрадного отделения института им. Гнесиных (ныне Российская академия музыки), возглавлял кафедру эстрадных вокалистов Российской академии музыки (до 1997 г.). народный артист СССР (1987), народный артист РСФСР (1980), народный артист Украины (1991), народный артист Дагестанской АССР (1974), заслуженный артист Чечено-Ингушской АССР; лауреат международного конкурса в Сопоте, Польша (1984), конкурса «Золотой Орфей» в Болгарии (1968), победитель многих других международных эстрадных конкурсов и фестивалей; лауреат премии Ленинского комсомола (1983), Государственной премии СССР (1984); награжден орденом Дружбы народов, орденами «За заслуги перед Отечеством» III и II степеней, орденом Мужества (за мужество и самоотверженность, проявленные при спасении людей в условиях, сопряженных с риском для жизни во время террористического акта и захвата заложников в театральном центре в Москве в октябре 2002 г.).

– Иосиф Давыдович, вам 70! Есть какое-то особое ощущение?

– Радости от этой даты я не испытываю. Но и огорчений никаких нет. Это естественный процесс, которому подвержены абсолютно все, и называется он жизнь. Только внутри, в душе еще есть некое особое состояние, которое возрастом не определяется. Его я не могу назвать ни чувством молодости, ни старости, ни каким другим. Я просто люблю жизнь, люблю детей, люблю жену, друзей, родных. Я нахожусь в состоянии любви, а человек в состоянии любви не должен и не может ощущать свой возраст.

– За свою жизнь вы дали тысячи концертов. Может быть, какой-нибудь из них вам особенно запомнился?

– Такой концерт есть. В 1946 и 1948 году, когда мне было 9 и 11 лет, я выступал на сборном концерте в Кремле как победитель школьной самодеятельности от Украины. В зале тогда сидел Сталин. Такое забыть невозможно. Потом были разные выступления, были победы на конкурсах, поездки, тысячи городов и сцен. Были памятные выступления в Афганистане, там у меня было девять концертов. В Чернобыле. В Чечне, к сожалению. Многое было. Я всего этого не считаю. Если относиться к выступлениям, как к коммерции, предполагая, что это борьба за гонорары, это одно. Я же получаю удовлетворение, и творческое, и человеческое, когда выхожу на сцену. А это совсем другое.

– Почему вы сказали, что выступали в Чечне с сожалением?

– Потому что первое мое звание «Заслуженный артист Чечено-Ингушской АССР», дали мне его в 1964 году. Нельзя делить соотечественников на своих и чужих. Поэтому мне больно было давать эти концерты.

– Афганистан, Чечня, Чернобыль, переговоры с террористами – не слишком ли опасное занятие для артиста?

– Ну как же! Я гражданин своей страны. Я живу со своим народом. Я хочу все его радости и печали переживать вместе с ним. Наши старшие товарищи ездили с концертами во время войны, входили в состав фронтовых бригад. То же самое делаем и мы: я, мои коллеги. Я считаю своим долгом быть рядом с теми, кому сегодня трудно.

– Но это же опасно!

– Опасность подстерегает любого и каждого. Кирпич на голову может упасть. Ну как не приезжать в Чечню, где живут женщины и дети? Как не приезжать в Афганистан, где служат наши дети? Рискуют люди, и я вместе с ними.

– Иосиф Давыдович, ваши дети не пошли по вашим стопам (сын Андрей занимается собственным бизнесом, дочь Наташа окончила МГИМО и тоже ушла в бизнес. – ред.). Так, может, хоть внучки, а их у вас пятеро, продолжат традицию?

– Я хочу, чтобы они росли здоровыми, чтобы вокруг них было много сверстников. А во что они будут себя вкладывать, это жизнь покажет. Они еще маленькие. Старшей внучке девятый год, младшей четвертый. Так что подождем чуть-чуть. Сейчас я уже чувствую, кого увлекает музыка, кто неплохо танцует. Но я ничего не конкретизирую. Развиваются нормально и все. Дома у нас не культивируется ни пение, ни музыка, ни чтение стихов на табуретке. Я жду, когда они сами чем-то увлекутся. Увлекутся – хорошо, нет – пускай растут здоровыми образованными людьми.

– Вы образцовый дедушка? Я знаю, что вы вели своих внучек в первый класс…

– Я не то что образцовый дедушка. Просто есть такая традиция – провожать детей в школу. И я с огромным удовольствием это сделал. В первый класс Ангела, это я так зову Анечку, я проводил. Катя пошла во второй. Не думаю, что дотяну до их выпускного, но в первые классы – обязательно.

– А вариантов никаких. Придется дожить, чтобы с выпускного встретить и замуж отдать.

– Вы так считаете? Ну, раз вы говорите, постараюсь…

– Во внучках вы души не чаете…

– Внучки у меня сумасшедшие. Все абсолютно разные, как будто от разных отцов. Двое совсем черненькие, двое совсем беленькие, а одна шатенка. У каждой свое прозвище, своя песня. А недавно внук родился.

– Вы заботливый отец и дед. Ваши родители были такими же?

– Я родился в тяжелое время, перед самой войной. Детство мое совпало с войной. Веселых песен никто не пел, никого ничему не учили. Нас учила улица, школа. Мама моя пела украинские песни, сидя по вечерам при свете керосиновой лампы. Но самая главная моя школа – это художественная самодеятельность, которая мне очень много дала. Отцу некогда было, он рано уходил на работу и поздно возвращался, поэтому я был предоставлен сам себе. Как таковой школы до студенческой и армейской самодеятельности у меня не было. Я не собирался становиться вокалистом. После школы я окончил Днепропетровский горный техникум, потом был призван в ряды Советской армии. В армии, в 1957 году, меня пригласили в ансамбль песни и пляски Закавказского военного округа. И вот здесь-то я начал свой творческий отчет, здесь получил первое певческое образование. После демобилизации я решил учиться в Москве. Никто, кроме мамы, меня не поддержал. Мама меня поддерживала морально, поддерживала физически – ящичком сала раз в месяц. В сентябре-октябре мы, как и все студенты, ездили на картошку, что тоже нас здорово поддерживало. Общежития, Рижский вокзал, погрузки, разгрузки, картошка, сало. У меня было все как у всех тогда.

– Чем вы еще увлекались в детстве?

– Читал книги. В то время книга была самым дорогим подарком. Сейчас все по-другому. Сейчас у нас есть Интернет, есть телевидение, любые развлечения. А тогда мы до дыр зачитывали любое читабельное произведение. Книги я брал у друзей, в школьной библиотеке, в библиотеке техникума. Я был глубоко патриотичным человеком, и мне очень нравились «Молодая гвардия», «Как закалялась сталь», романы Шолохова. Я был советским патриотом, и ничуть не жалею об этом.

– Свой день рождения вы отметили большим концертом в Кремле. Не было ли желания провести этот день тихо, незаметно, в узком семейном кругу?

– Никто уже не помнит, а ведь традицию отмечать дни рождения на сцене много лет назад завел именно Кобзон. Я не считаю этот праздник личным. Это день благодарения матушке, благодарность ей за то, что она даровала мне жизнь. А потом я завел вторую традицию, которую можно назвать «Кобзон в кругу друзей», и стал приглашать своих коллег для бенефисного выступления. Сейчас все это делают… С этим юбилеем я решил так – раз уж второго семидесятилетия у меня не будет, то я должен сделать такой концерт, чтобы запомнился надолго.

– Пугачева и Киркоров – «королева» и «король» музыкальной сцены, Орбакайте – «принцесса». Про вас всегда говорят скромно: «Народный артист СССР». Не обидно, что не «император»?

– Скромно? Это же замечательно! Все прекрасно понимают, что Киркоров – это Киркоров. А Пугачева – это Пугачева. Они несколько эпатажные исполнители, им это надо. А мне это не надо. Я как тот еврей в оркестре. Один сидит, перебирает все струны, а другой держит одну ноту. А все почему? Потому что первый еще ищет, а второй уже нашел. Так и я – все для себя уже нашел, а те еще ищут.

– Каждый мужчина должен в жизни посадить дерево, построить дом и вырастить сына…

– У меня все это есть. В моем дворе растет каштан, который я посадил много лет тому назад. Есть дом. Сын растет, внуки растут. Так что я свои главные человеческие функции выполнил.

– Что вы еще ожидаете от жизни?

– Радости, хороших ощущений, новых откровений. Хочу, чтобы было меньше печали. Хотя возраст дает скорее больше грустных ощущений – столько огорчений, столько уходов близких хороших людей.

– Десять лет назад вы объявляли, что завершаете свою карьеру, но вы вновь и вновь выступаете на концертах…

– Надо понимать, что сцена это самый натуральный наркотик. Те, кто любит это и кто без этого жить не может, никогда не уйдет. Можно, конечно, наступить себе на горло, но я не вижу в этом смысла. Пока голос звучит, пока я востребован, я не смогу уйти.