Возрождение, которого мы не знали. «Великие живописцы Ренессанса из Академии Каррара в Бергамо» в ГМИИ им. А.С. Пушкина

Говорим Возрождение – подразумеваем Леонардо, Микеланджело и Рафаэля. В лучшем случае – «пионера» раннего Ренессанса Джотто. Есть в этом какая-то несправедливость: эпоху, одну из величайших в истории человечества, творили десятки великих мастеров, а мы вспоминаем лишь несколько имен. Это то же самое, что искренне полгать, будто русская литература началась когда-то Толстым и Достоевским и ими же закончилась. Открывшаяся в ГМИИ им. А.С. Пушкина выставка «Великие живописцы Ренессанса из Академии Каррара в Бергамо» восстанавливает историческую справедливость: возвращает былую славу достойным, отправляя зрителя в незабываемое странствие длиною в двести лет. Одним словом, открывает Ренессанс, которого доселе мы не знали.

Завершает выставку коллекция венецианской живописи Чинквеченто, Высокого и позднего Возрождения. Здесь стоит подольше задержаться у портретов кисти Джованни Баттисты Морони, строгих, уже тронутых новыми веяниями католических реформ, задувших огонь свободы Ренессанса. Уже в XVI веке Морони удалось то, над чем его последователи будут биться еще ни одно столетие: психологизмом и глубоким драматизмом своих полотен художник надолго опередил время. Известно, что молодой Диего Веласкес, приехав в Венецию, видел эти жемчужно-пепельные портреты Морони. «Повлиял ли Морони на великого Веласкеса? Кто ж нам теперь это скажет? – улыбается российский куратор выставки Виктория Маркова. – А вы приглядитесь к этим работам повнимательнее и сами себе на этот вопрос ответьте». Но искать следы влияний – дело искусствоведов. Наше же – нырнуть с головой в реку времени и поплыть по ней в окружении нежных Мадонн, суровых святых, горбоносых герцогов и надменных герцогинь.

Пушкинский музей питает к итальянцам особые чувства. Недаром один из центральных его залов украшают точные копии микеланджеловского «Давида» и величественных скульптур Донателло. Итальянские выставки здесь не редкость – в прошлом году, например, сюда привозили роскошную коллекцию портретов Тициана. Но нынешние «гастроли» уникальны даже для этих много повидавших стен: в Москву прибыло 58 картин, практически никогда не покидавших Бергамо (многие выполнены не на холсте, а на деревянных панелях, им вообще путешествовать нежелательно). Большинство из них принадлежат мастерам, чьих работ, за малым исключением, в российских музеях нет. А началось все с того, что в Академии Каррара, основанной еще в XVIII веке как музей и школа живописи, случилась реставрация. После долгих тревожных раздумий руководство галереи решилось предоставить некоторым произведениям из своего собрания «отпуск» и отправить их в кругосветное турне: в итоге десятки нежных Мадонн, суровых святых, горбоносых герцогов и надменных герцогинь побывали в США и Австралии, Бельгии и Швейцарии, в Швеции и Польше. Москва – последняя остановка перед возвращением домой. В конце года длившаяся шесть лет реконструкция Академии Каррара заканчивается, и «туристы» вернутся под «отчий кров». До следующего ремонта, видимо, который, как мы понимаем, случится уже не при нашей жизни. Экспозиция занимает три зала и символизирует собой реку времени. Путешествие берет начало в XV веке, когда мастера Кватроченто, еще не освободившись до конца от влияния готики, уже ищут новый художественный язык: делают первые шаги в освоении перспективы, экспериментируют с цветом, пробуют себя в портрете, в станковой живописи, предназначенной не для церкви, а для украшения частных домов. Жемчужина этого раздела – «Портрет герцога Лионелло д`Эсте» кисти Антонио Пизанелло, мастера, прославившегося тем, что возродил в Европе столь популярное в эпоху античности медальерное искусство. О Раннем Возрождении на севере Италии поведают работы Джованни Беллини, первого из плеяды выдающихся живописцев Венецианской школы, бросившей вызов великой Флоренции. Его «Мадонна с младенцем», ставшая одной из главных эмблем выставки, – уже не бесстрастная святая с непроницаемым лицом, но юная мать, предчувствующая великий и страшный путь, ожидающий ее новорожденного сына. А за спиной Девы Марии тот самый лирический пейзаж, который со временем будет признан «визитной карточкой» Возрождения.

Среди картин Винченцо Фоппы, Козимо Туры, Амброджо Бергоньоне, чьи имена до сих пор вряд ли много говорили российскому зрителю, причем, не только любителю, но даже специалисту-искусствоведу, в Москву прибыли три шедевра «супер-звезды» Ренессанса – Сандро Боттичелли. «История Виргинии» написана на деревянной панели и рассказывает о самых драматичных моментах жизни раннехристианской мученицы. Несмотря на то, что дело происходит в Древнем Риме, перед нами – самая что ни на есть средневековая Италия – яркая, громкая, вставшая на дыбы, подобно лошадям на картине. По словам Ирины Антоновой, президента ГМИИ им. А.С. Пушкина, к каким бы сюжетам ни обращались итальянские живописцы, они всегда рассказывали о своем времени, полном страстей, интриг и бьющей через край юношеской энергии. Певец женского изящества, на сей раз предстает перед нами и как иконописец. Его «Благословляющий Спаситель» – икона для частной молитвы, созданная не для наслаждения, а, скорее, для очищающего страдания. Известно, что в собрании великой русской княгини Марии Николаевны когда-то хранилась парная «Спасителю» «Страждущая Богоматерь».

И, наконец, картина с самой драматической историей – «Портрет Джулиано де Медичи», младшего брата Лоренцо Великолепного, соправителя Флоренции. Молодой герцог Медичи был одним из самых блестящих кавалеров своего времени, покровительствовал наукам и искусствам и очень любил женщин. Одной из дам его сердца была прекрасная Симонетта Веспуччи, обязанная своим бессмертием все тому же Боттичелли: именно ее изобразил он на своем полотне «Рождение Венеры» и «Весна». Джулиано пал жертвой заговора Працци: выходя из собора после пасхальной службы, был убит 19-ю ударами кинжала. Обезумевший от горя Лоренцо приказал казнить заговорщиков – ни один не ушел от возмездия. В память же о любимом брате заказал Боттичелли его портрет, исполненный художником уже по памяти.

Фото автора