На чтение: ≈ 24 мин.Люди медленно растекались по залу, усаживаясь согласно табличкам за овальным столом, похожим на кита.В центре стола таблички не было. Только кресло. Чуть больше остальных. Слева табличка для заместителя председателя правительства Ольги Юрьевны Голодец. Справа – для первого заместителя руководителя Администрации Президента РФ Сергея Владиленовича Кириенко. Министр образования и науки Ольга Юрьевна Васильева сидела рядом с советником президента Владимиром Ильичом Толстым, за ним – Людмила Алексеевна Вербицкая.
Впорхнула элегантная в черном стильном костюмчике Голодец. Ослепительно всем улыбнулась, подошла к своему месту, и тут же образовалась тройка – Голодец, Кириенко и Мединский. Стоя, они живо беседовали. Иногда раздавался смех.Ждали президента.Валерий Гергиев, все время улыбаясь, с кем-то переписывался.Николай Цискаридзе снял очки, взмахнул своей гривой и задумчиво поглядел на стеклянный потолок.Помолодевшая на двадцать лет Ольга Свиблова что-то писала в блокноте.Евгений Миронов подошел к охране: «Можно выйти?» Ему махнули: «Иди!»Людмила Алексеевна Вербицкая старательно правила свою речь.Ядвига Юферова, заместитель главного редактора «Российской газеты», разговаривала с Олегом Погудиным. Он пригласил ее на свой концерт в Кремль перед Новым годом. И меня заодно.Голодец, Кириенко и Мединский продолжали общаться.В 14.45 одну половинку входной двери прикрыли. Молодой человек принес в зал еще одно кресло. В растерянности посмотрел вокруг. За столом не было ни одного свободного места, куда его поставить. Подошел, видимо, старший. Отнял у него кресло и отнес в угол. Кому-то из технических служб места не хватило. Закрыли вторую половину двери.В 15.05 вошел улыбающийся президент. Все встали. Он поздоровался за руку с Голодец и Кириенко.«Сегодня у нас здесь, в этом замечательном, красивом зале, совместное заседание Совета по культуре и Совета по русскому языку, – начал Владимир Владимирович свою вступительную речь. – Такой формат не случаен. Речь в том числе пойдет об укреплении единого культурного пространства страны, о его основах – русском языке и классической отечественной литературе, которые всегда определяли общие духовные и нравственные ориентиры народов Российской Федерации, помогали сохранять наш культурный код и передавать его новым и новым поколениям. (…) В последние годы для укрепления статуса русского языка и литературы многое сделано. Благодаря реализации системных мер в школах и вузах, активной поддержке чтения, экранизации классики и познавательных медиапроектов все больше людей отдают предпочтение содержательному и, если будет позволено по-русски так сказать, умному досугу. Достаточно сказать, что число посетителей музеев у нас достигло почти 120 миллионов человек в год». Мединский записал эту цифру в блокнот.«Принцип свободы творчества считаю абсолютно незыблемым», – президент повторил еще раз свою позицию, высказанную накануне в рамках послания. Деятели культуры одобряюще закивали головами. «Однако у всех свобод всегда есть вторая сторона – ответственность. И у художника, у «властителя дум», – он улыбнулся, – мера этой ответственности особенно высока».Первому президент предоставил слово Евгению Миронову: «Наверняка будет много желающих (выступить. – Ред.). Но вот у Евгения Витальевича Миронова был недавно юбилей, мы все его поздравляем с 50-летием. И по этому случаю первым предоставляем ему слово».Миронов слегка порозовел и начал читать свою речь.Президент, наклонившись к Голодец, что-то спросил. Она, улыбаясь, объяснила. Президент остался доволен.Миронов говорил про зарплату актеров в регионах, про детские (их всего десять процентов) и кукольные театры. Васильева сделала какие-то пометки. «Владимир Владимирович! – обратился Миронов к президенту. – В минувшие месяцы в профессиональной среде, театральной среде, возникли опасения по поводу ограничения свободы творчества. Эти опасения во многом связаны именно с противоправными действиями ряда чиновников, в том числе в провинции, где, попросту говоря, запрещали к показу некоторые спектакли, ссылаясь на некоторых представителей тех или иных общественных организаций».Президент: «Я думаю, что по поводу уровня материального обеспечения – обеспечения (посмотрел на Вербицкую, она удовлетворенно кивнула) заработных плат и так далее – мы еще несколько раз вернемся к этой теме. По поводу опасений свободы творчества. Вы сказали, что есть попытки что-то запретить. Мы не так часто собираемся, поэтому хотелось бы просто, честно говоря, услышать: кто, когда и что пытался запретить, чтобы у нас предметный разговор был и по-честному».- К запрету попал спектакль «Иисус Христос – суперзвезда» в Омске.- Кто запретил-то его?- Власти.- Власти какие-то абстрактные или конкретные есть власти, представленные конкретными людьми?- Владимир Ростиславович, – обратился президент к министру культуры, – вы запретили?- Владимир Владимирович, я точно не запрещал. Министр культуры Омска Виктор Прокопьевич, он бывший директор Омского драматического театра. Ему бы в голову не пришло запрещать. Сейчас выясняю.Закончилась эта часть заседания тем, что Путин попросил помощи у творческого сообщества. Как он сказал, ему нужны определенные критерии, чтобы было «легче останавливать, честно говоря, и чиновников, которые переходят границы».Следующей выступала Любовь Николаевна Духанина. Зазвонил чей-то телефон, словно назойливый школьный звонок. «Идея сокращения списка обязательной литературы для чтения в школе вызывает ожесточенные споры в гражданском обществе: сокращать или не сокращать, а если сокращать, то что сокращать, – она сделала многозначительную паузу. Васильева тревожно глядела на нее. – Но мы не должны сокращать. Наша задача – создавать новые возможности для открытия мира литературы людям любого возраста, находить новые мотивы обращения к классической литературе, показывать, что ее чтение – это интеллектуальный труд, интересный и захватывающий».Ректор Литературного института Алексей Николаевич Варламов предложил ввести в высших учебных заведениях на всех специальностях курс отечественной литературы. Владимир Владимирович передал Ольге Юрьевне, той, что сидела слева, конверт с какими-то то ли фотографиями, то ли открытками. Она стала внимательно их рассматривать. Мединский, видимо, нашел ответ про судьбу рок-оперы «Иисус Христос – суперзвезда», написал записку и передал ее президенту.Варламов продолжал: «Русская литература и русский язык всегда были воротами для наших национальных литератур. Русский язык – это кровеносная система. (Вербицкая оторвалась от правки своего текста.) Дом национальных литератур может послужить прочным фундаментом, залогом, реальным делом укрепления связей между народами России, нашими братскими народами». Президенту понравилось предложение. Он так и сказал: «Хорошая идея. Надо будет поработать вместе».Людмила Алексеевна Вербицкая похвалила президента за то, что он «единственный человек, который обращается к ней с вопросом: а как правильно? Много людей, которые произносят по-разному, но не спрашивают, правильно ли, полностью убежденные, что, конечно, правильно». Посокрушалась, что много неоправданных заимствований. «Ну скажите мне, пожалуйста, ну чем лучше слово «креативный», а не «творческий»? Или, Владимир Владимирович, много лет назад мы с вами говорили о том, почему все говорят «тинейджер», когда есть слово «подросток». И вы его тогда и подсказали». Обеспокоилась педагогическим образованием: «Я очень рада тому, что Ольга Юрьевна, начав свою работу в министерстве, сразу на это обратила внимание. У нас практически не стало педагогических вузов. Что такое 28 педагогических вузов на всю Россию?»Михаил Борисович Пиотровский, директор Эрмитажа, говорил про то слово, «которое постоянно употребляется, то, что мы делаем, – это услуга. Мы на самом деле – музеи, учреждения культуры – не услугу предоставляем, мы осуществляем национальную, государственную функцию. А когда услуга – это очень просто: я купил билет и я должен иметь то, что я хочу».Владимир Владимирович отреагировал мягко: «Что касается услуги в области культуры. Здесь уже коллеги ставили этот вопрос неоднократно. Вы знаете, у нас много чисто профессиональных штампов. У демографов есть такое понятие – время дожития. Звучит просто удручающе и отвратительно. Но так сложилось, это профессиональный штамп. Особенно это касается какой-то бюджетной деятельности, бюджетного процесса. Есть такие штампы. Это, конечно, не отражает содержания того, что представляет из себя культура».Константин Петрович Михайлов из общественного движения «Архнадзор» под конец своего выступления сказал: «Несмотря на то что у нас заседание носит деловой характер, я позволю себе употребить слово «мечта». Владимир Владимирович, у меня есть мечта, чтобы вы однажды нашли некоторое количество времени и собрали за круглым столом представителей организаций, министерств и ведомств, ответственных за сохранение исторического облика наших самых ценных объектов, в первую очередь, наверное, объектов Всемирного наследия, входящих в списки ЮНЕСКО, и точно так же, как недавно руководству Академии наук, задали бы им вопрос, показав некоторые фотографии и чертежи: зачем вы это сделали?»Президент в ответ: «Автор этих замечательных слов, «у меня есть мечта», Мартин Лютер Кинг, если бы дожил до времени сегодняшнего, очень бы порадовался, что во главе Соединенных Штатов стоит человек с темным цветом кожи, но он бы был очень огорчен, если бы увидел, что произвол полиции в отношении афроамериканской части американского населения продолжается. Жизнь полна противоречий, и мы, конечно, все сделаем для того, чтобы максимально снять ваши озабоченности».Валерий Владимирович Фокин, художественный руководитель и директор Александринского театра в Санкт-Петербурге, предложил в завершение «театрального вопроса» создать совместный совет Союза театральных деятелей и Минкульта. Президент заметил, что «это не будет пятым колесом в телеге».Сокуров он и есть Сокуров. Александр Николаевич сказал, что необходимо отменить плату в творческих вузах, давать дешевые кредиты производителям кино, принять закон о меценатстве. «Мы его в конце концов примем. Но лучше раньше, чем позже». Отметил правильную тенденцию вернуть астрономию в школу. Васильева утвердительно кивнула. Несколько раз. И тут он произнес фразу: «Россию разрушит политизация религиозной активности». Все внимательно посмотрели на президента. Никакой реакции. Он продолжал внимательно слушать Сокурова. Александр Николаевич обратился к президенту: «У меня есть сердечная просьба к вам, Владимир Владимирович, как у гражданина России, как у режиссера. Давайте решим проблему Олега Сенцова. 20 лет, украинский режиссер, 20 лет лагерей, в северном лагере сидит парень. Мне стыдно, что мы до сих пор не можем решить эту проблему. Умоляю вас, найдите решение этой проблемы. Это невозможно. Режиссер, он должен со мной сражаться на кинофестивалях, если у него другая, в том числе политическая, точка зрения, но не сидя в нашей арктической практически, на Севере, тюрьме. Обидно и горько, что я вынужден об этом говорить». И закончил: «Извините, если что-то не так».Президент: «Начнем с последнего, по поводу Сенцова. Мы должны исходить из того, что мы живем в правовом государстве, и вопросы такого рода, конечно, должны решаться судебной системой. Что касается его творчества, то он осужден не за творчество, а за то, что он взял на себя совершенно другие функции, как утверждают органы следствия и суда, а именно фактически посвятил свою жизнь террористической деятельности».Александр Сокуров: «Владимир Владимирович, по-русски, по-христиански милосердие выше справедливости. Умоляю вас. Милосердие выше справедливости. Пожалуйста».Президент: «По-русски и по-христиански мы действовать в этой ситуации не сможем без решения суда. Решение суда состоялось. Да, есть определенные правила и нормы, которыми можем воспользоваться, но для этого нужно, чтобы созрели соответствующие условия».Александр Сокуров: «Помогите».Президент: «Повторяю еще раз: никто его не осуждал за его взгляды, за его позицию. Осуждение произошло за его намерения совершать действия, которые законом относятся фактически к действиям террористического характера и которые могли повлечь за собой тяжелейшие последствия для наших граждан. Вот в этом дело, а не в его какой-то позиции. На позицию все имеют право, и никто за это его бы не осуждал».Александр Сокуров: «На нем смертей нет, нет гибели. И я уверен, что этого бы не произошло».Президент: «Слава Богу, что нет, но могли быть, если бы ему позволили осуществить его намерения. В этом проблема. Совершенно дело не в том, Александр Николаевич, что он как-то думал иначе, чем мы с вами по этой теме, совершенно не в этом. Но тем не менее спасибо, что вы обратили на это внимание, знаю, что это вопрос чувствительный, буду иметь это в виду». (…) И теперь вопрос совершенно частный, не имеющий отношения к вашему выступлению. Вашим «Фаустом» уже насладились ваши немецкоговорящие зрители. Давайте смените гнев на милость, переведите это на русский язык, хорошо? «Фауста» на русский язык переведите. Он делает вид, что не понимает, о чем я говорю. «Фауста» переведите на русский язык».Александр Сокуров: «А вы мне говорили несколько раз, у меня есть такое убеждение, что мы, российская культура, мы настолько значимы, мы настолько широкие и обширные, что мы в состоянии проникать в культуру, по сути, любого этноса, любой культурной среды, с одной стороны. С другой стороны, мы должны приближать наше мировоззрение, наше культурное сознание к всемирному опыту, потому что сам по себе язык – это особая культура, особое пространство. Поэтому я думаю, что я прав, что я сделал на немецком языке. Сожалею, что наше телевидение отказывается показывать этот фильм, как и многие мои фильмы, и не только мои, но и очень многих моих соотечественников-кинорежиссеров».Карен Шахназаров, кажется, позавидовал Сокурову: «Такая дискуссия у вас интересная разгорелась, мы с напряжением наблюдали». А потом вбросил в педагогическое сообщество бомбу, сказав, что в школе надо изучать только шесть писателей: Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Толстого, Достоевского и Чехова.Президент взглянул на часы: «Мы два часа уже трудимся. Нам нужно будет завершать, поэтому я еще предоставлю нескольким нашим коллегам слово. Президент …Волгин Игорь Леонидович. Президент фонда Достоевского». Шутка удалась.Признавшись, что лишь одну сотую знаний и представлений о мире он получил в школе, Волгин заявил: «Хочу сказать о грядущем юбилее. Это 200 лет со дня рождения Ф.М.Достоевского. Это будет в 2021 году, не так далеко, кстати. И мы очень признательны вам (В.В.Путину. – Ред.) за указ об организации этого юбилея. Важно, чтобы этому юбилею был придан высокий государственный статус. Я не могу вносить предложение, но если бы вы согласились возглавить, если это возможно, ритуально оргкомитет по проведению этого юбилея, это было бы замечательно. Достоевский был бы очень рад, скажем так».Президент: «Что касается мероприятий, связанных с Достоевским, то, конечно, нужно сделать это на должном государственном уровне, без всякого сомнения, вы правы абсолютно. Только не знаю, смогу ли я возглавить комиссию, какую-то оргструктуру. Потому что если бы я все возглавлял, то я бы пел уже даже не «о жалкий жребий мой», а пел бы, наверное, совсем по-другому – «о жалкий мой жребий» или что-то в этом роде. Теперь по поводу того, что наши классики, в том числе Достоевский, своим творчеством оказывали влияние даже на экономику. На экономику не знаю, но на политику точно. И кто не читал, просто рекомендую посмотреть то, что писал Достоевский по поводу евразийского вектора российской политики. Чрезвычайно интересно, как будто сегодня написано».Валерий Гергиев начал с того, что для музыканта самое главное чувство – это чувство времени, поэтому он должен поместиться в одну минуту. Путин заметил, что еще и чувство ритма значимо. На что Гергиев ответил, что ритм собрания кажется ему очень интересным, неровным. В минуту он, конечно, не уложился. «Здесь коллега упоминал про Кодекс законов о труде. Валерий Абисалович, КЗоТ не нарушайте». – «Обещаю». – «Не работайте, когда врачи вам не рекомендуют этого делать». – «Владимир Владимирович, не буду». – «Или хотя бы вспомните практику Евгения Александровича Мравинского, когда он дирижировал немножко сидя. Хотите, я вам такой стул подарю?». – «Я просто прооперировал мениск несколько дней назад. Надеюсь, выкручусь. Владимир Владимирович, спасибо огромное за внимание к этому».Президент снова посмотрел на часы: «Уважаемые коллеги, нам нужно заканчивать, потому что следующее мероприятие уже, нам нужно передвигаться в театр. Попрошу на меня не сердиться тем, кто не успел выступить, просто у нас время закончилось.В этой связи хотел бы поблагодарить Людмилу Алексеевну, она по моей просьбе меня постоянно поправляет и помогает мне совершенствовать свои знания русского языка. Она вот заметила, что нужно говорить не «собрaлись», а «собрались». Полагаю, что мы все сегодня недаром здесь собрались.Вам большое спасибо».Президент встал. Попрощался за руку с Голодец и Кириенко и бодрым шагом покинул зал. Участникам заседания расходиться не хотелось. Видимо, организаторы угадали настроение, потому что автобусов пришлось ждать на легком питерском морозце еще минут двадцать……Мы не имеем права ни на какие распри. Мы должны научиться договариваться на любых площадках.Санкт-Петербург – Москва
Выбор читателей
Комментарии