Вдохновение – вещь управляемая. Юрий ЛОЗА

Юрий Лоза популярен с начала 80-х, когда появились его песни «Девочка в баре», «Баба Люба», «Деревня Клюевка». Постепенно рок-н-ролл перерос в более сложную музыку, в баллады, лирику. Лоза может завершить фестиваль авторской песни в лесу или неожиданно сыграть в трэш-команде. Поэтому его имя включено в энциклопедию современной музыки в трех ипостасях: как рокера, как барда и как эстрадного певца. В 1982 году Лоза написал свой «Плот», сразу ставший знаменитым.

– Юрий, скажите, ваша фамилия – это не псевдоним?

– Этот вопрос мне задают очень часто. Так вот повторю еще раз: мой отец – Эдуард Брониславович Лоза, дед – Бронислав Павлович Лоза, только ударение надо делать на первом слоге. У меня польские корни.

– Откуда вы, где родились?

– Родителей судьба занесла в Свердловск, где я и родился. Когда мне было семь лет, мы уехали в Алма-Ату, юность моя прошла там. Сразу скажу, что родители с музыкой связаны не были. Отец – инженер-конструктор,

мама – бухгалтер. Правда, отец немного играл на баяне. Я лет в тринадцать, как и многие пацаны, взял в руки гитару и вскоре стал играть лучше всех в нашем дворе, так как знал несколько аккордов. Тем более, что рано понял: человек с гитарой вызывает гораздо больше эмоций у прекрасного пола, чем человек без гитары. К счастью, от природы мне достался хороший музыкальный слух. После школы учился в институте, но вскоре бросил. Работал на заводе, откуда меня призвали в армию. После службы поступил в Алма-Атинское музыкальное училище, учился по классу ударных инструментов симфонического оркестра. Вскоре приятель пригласил меня работать в кабаке. Вот тогда и началась моя музыкальная работа. Ресторан – это хорошая школа: я же в то время пел наизусть сотни песен. Певец городских трущоб – так обо мне говорили.

Но мне хотелось добиться большего, и я согласился на предложение создать свой ансамбль. Мы исколесили, наверное, весь Советский Союз, работали от различных филармоний. Но свою сольную карьеру я начал в коллективе «Зодчие», где проработал три года. У нас сложился неплохой коллектив, сюда, кстати, пришел и Валера Сюткин. Потом я пустился, так сказать, в одиночное плавание…

– Где вы познакомились с Бари Алибасовым?

– В то время он руководил художественной самодеятельностью в Доме культуры металлургов в Усть-Каменогорске. У него был самодеятельный коллектив «Интеграл». Я в то время был уже профессионалом. Как-то нам пришлось отыграть вечер вместо «Интеграла»: в группе заболел музыкант. Бари мы понравились, и он три дня уговаривал меня бросить профессиональную сцену и вернуться назад, в «самоделку», обещал, что заработаем большие деньги. У Бари есть одна интересная поговорка: «Я хозяин своего слова: я дал его, я и взял его обратно». Поехали на БАМ. Эта поездка была еще та. Денег не заработали, но зато удалось слепить неплохую программу, поэтому, вернувшись, решили остаться вместе. Вскоре мы уже работали от Саратовской филармонии… Но работать под началом Алибасова я не мог: надо было выжиматься до последнего, получая за свою работу копейки. И я решил от него уйти. В 1983 году с гитарой и сумкой с пожитками приехал в Москву.

– Когда и как был создан ваш хит «Плот»?

– Это было в 1982 году – тогда я последний год работал в «Интеграле», точно знал, что уйду от Алибасова. Идея песни пришла на юге: знаете, отдых, расслабление… Но песню эту я «вылизывал» еще целый год. Я пишу медленно, так как являюсь очень строгим судьей самому себе. Говоря словами Маяковского: «Изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды».

Показал свою работу Алибасову и услышал в ответ, что песня плохая, не пойдет. Потом один из приятелей меня спросил, почему я не пою ее на концертах. Я ответил, что Бари отозвался о ней плохо. Тот к нему: это же может стать хитом! Алибасов потом мне популярно объяснил, что, мол, «он хозяин своего слова…».

– Много за эту песню выручили денег?

– В нашей стране жить на авторские деньги практически невозможно. У нас же процветает пиратство – это целая индустрия. Поэтому официально на компакт-диске у меня выходил «Плот», но никакого дохода я не получал.

– Какие у вас сейчас отношения с Алибасовым?

– Да никакие. «Привет!» – «Привет!» – вот и все. По крайней мере в его «телевизионных бреднях» я никогда не участвовал.

– Сколько всего вами написано песен?

– Думаю, что около сотни. Когда мы создали ансамбль, оказалось, все песни, которые мы могли включить в свой репертуар, – на английском языке. Для меня выучить английский текст было достаточно сложно, поэтому, наверное, я и взялся за написание своих песен.

– Свои песни вы сами поете или разрешаете исполнять их и другим певцам?

– Я пока что еще свожу концы с концами, поэтому свои песни не продаю. Хотя некоторые просто подарил с условием, чтоб обязательно говорили, кто автор. Хотя, должен сказать, что никто не умеет петь мои песни лучше, чем я.

– Но ведь Елене Новиковой вы свой «Плот» не дарили?

– Нет, не дарил. Поэтому, когда услышал эту песню в ее исполнении по «Маяку», сразу же отправился на радиостанцию и предупредил, что, если они не размагнитят эту запись, я подам на них в суд. Радиостанция была вынуждена это сделать.

– У вас интересные названия альбомов. Вот, например, «Для ума». Это руководство к действию кому надо слушать вашу музыку?

– Это песни для души, для ума. Идея названия пошла от концерта «Для друзей», который в 1984 году я записал на магнитофонном альбоме.

– Одни композиторы могут писать песни, когда им грустно, другие – наоборот, когда на душе радостно. При этом кто-то закрывается в ванной, кто-то едет на природу. А когда и где пишете свои песни вы? Какие условия вам для этого нужны?

– Свои песни я пишу где угодно. Все лучшее написано на коленках, в автобусах… Причем в основном ночью. Это наше рабочее время. К сожалению, я никогда сразу не записывал все, что приходило в голову, поэтому многие, по-моему, хорошие идеи просто-напросто пропали.

– Последнее время вы своих поклонников что-то не балуете. Совсем не видно вас и на телеэкране.

– У меня на это нет достаточно денег. По-моему, у всех нормальных людей нет столько средств платить за эфир, сколько требуют сейчас. Как можно конкурировать с теми же нефтяными миллионерами, которые проталкивают на телевидение своих протеже? Даже появилось такое название «поющие кошельки». Потом, не стоит забывать, что у нас существуют и так называемые эстрадные кланы. Те же помпезные телевизионные концерты – это большой междусобойчик, туда просто невозможно попасть, не будучи в том же, например, клане «АРСа». Зрители постоянно видят одних и тех же исполнителей. Кончаются деньги – и певец больше на сцене не появляется. Взять ту же Алсу. Больше ее на телеэкране не видно. Судя по всему, перестали приносить за это по чемодану денег, вот ее клипы крутить и перестали. Я как экономист с высшим образованием могу с ответственностью заявить: если в стране уродливая экономика, а она у нас именно такая, то такая же и эстрада. В цивилизованных странах результатом деятельности артиста является компакт-диск. Вот этому конечному продукту посвящена вся его творческая жизнь. Гастрольные же туры устраиваются именно в поддержку выхода его альбома, и потом с этого альбома получают дивиденды. У нас же конечный продукт деятельности артиста – популяризация самого себя. Вот такой уродливый ход. Я зарабатываю тем, что получаю во время своих гастролей.

– Вы по жизни человек рисковый?

– Очень. Поэтому стараюсь себя ограничивать. У меня в юности был случай, когда буквально за пятнадцать минут проиграл в карты огромную сумму. Это было в такси. Меня «обули» в Пулкове профессиональные кидалы-картежники. У меня тогда в первый раз оказались в кармане солидные бабки – зарплата ста концертов. Я приехал в аэропорт забирать крутой, очень дорогой инструмент, который мне по случаю привезли из Японии. Я должен был его продать и заработать на этом больше «штуки». По сути, это была моя первая крупная финансовая операция. Так вот сначала мне дали выиграть 25 рублей, а потом все пошло по их сценарию… Короче, вышел я из машины, выпил сто граммов и решил, что жизнь на этом не кончается. Занял деньги у матери, взял товар, с прибыли раздал долги. С тех пор ни в карты, ни в казино не играю. Возможно, этот случай спас меня от более крупных «попаданий».

– Как я понял, в юности вы были парень хоть куда. Кажется, даже чуть не попали в тюрьму

– Не думаю, что человек, проживший полсотни лет, не имел в жизни шансов по какому-то поводу угодить в места не столь отдаленные. У каждого что-то, наверное, было. Я вот езжу по городу на машине и сбил двух собак: вылетели прямо под колеса. А мог бы выскочить на дорогу и человек. И за это попадешь в тюрьму…

– За что вас держали в «невыездных»?

– Думаю, что от музыканта-рокера или музыканта-эстрадника власть ничего хорошего за границей ждать не могла. Дело в том, что в 1983 году вышел мой сольный альбом, и обо мне заговорили. В частности, Сева Новгородский в одном из своих обзоров советской музыки на радиостанции Би-Би-Си упомянул об этом моем альбоме. Этого было достаточно, чтобы мне запретили выезжать за рубеж. Лишь в 1986 году, когда началась горбачевская «оттепель», я смог поехать на фестиваль русско-немецкой дружбы в Восточную Германию.

– Откройте секрет, как популярные певцы ищут свою вторую «половинку»?

– Это абсолютно непредсказуемый процесс. Я, например, как очень практичный человек, знал, что до тридцати лет семью заводить не стану, хотя ни в чем себе не отказывал. А потом в Питере познакомился со Светланой. Мы вместе уже много лет. У нас восемнадцатилетний сын. Олег учится в Гнесинском музыкальном училище на дирижерско-хоровом отделении. В дальнейшем собирается поступать на вокальное отделение, у него неплохой баритон. Получится – будет учиться в консерватории, нет – займется чем-нибудь другим. Я хочу, чтобы он самостоятельно выбрал свою дорогу.

– Вы для него песни не пишете?

– Он никогда меня об этом не просил. Да я и сам чувствую, что сегодняшняя эстрада от меня достаточно далека, она слишком танцевальна, «стучит по голове», меня, во всяком случае, не греет.

– Как он относится к вашему творчеству?

– Он – музыкант, а критикуют дилетанты. С точки зрения музыки он мне претензий никогда не предъявлял.

– А вообще вас часто критикуют?

– Я не помню, чтобы в мой адрес хотя бы раз была толковая, объективная критика. Сейчас, например, музыкальная критика вообще отсутствует. Вот простой пример. Позвонили мне из какого-то серьезного музыкального агентства и попросили рассказать что-нибудь о себе интересное. Я говорю, что, вот, записал альбом, закончил новую песню. Слышу в ответ: нет, вы лучше расскажите, что у вас там украли. А у меня в это время обокрали студию, и оказалось, это гораздо интереснее моего творчества. Или другой пример. Сейчас у меня проблемы с домом в дачном поселке, заговорили, что собираются все построенные там дома сносить. И это тоже оказалось поводом для того, чтобы взять у меня интервью.

– Вы пишете музыку на заказ?

– Да, пишу. Написал музыку к фильму «Разборчивая жена», который снял режиссер Микаэлян. Что касается песен для кого-либо… Вот, к примеру, просят написать для какого-то мальчика, а я понимаю, что мне придется потратить силы на произведение, которое умрет вместе с финансированием этого мальчика.

– Если не ошибаюсь, вы и сами в кино успели сняться.

– В 1980 году принял участие в съемках картины «Звезда и смерть Хоакино Мурьеты», мне досталась роль какого-то негодяя.

– Чем занимается ваша жена?

– Светлана закончила литературный институт имени Горького, она – поэт, член союза писателей, у нее вышла книжка стихов. Также пишет песни и исполняет их.

– Вы ее не пытались раскрутить?

– Это без денег сделать невозможно. Единственный путь – отнести на радио, чтобы песня начала звучать. Но это тоже путь тупиковый, потому что приходишь туда, предлагаешь песню, причем хорошую, а там говорят: «Понимаете, эта песня неформатная». При этом никто не объясняет, какой она должна быть, чтобы стать форматной. Но тем не менее вышел клип с ее песней «Липа», с ней там снялся известный художник Никас.

– Юрий, а вы ощущаете свой возраст?

– В центре Дикуля висит плакат, на котором написано, что самая большая нагрузка на организм – это покой. Поэтому я стараюсь как можно больше двигаться. Люблю работать на даче, в свободное время занимаюсь на перекладине, с удовольствием играю в теннис.

– В одной из анкет вы ответили: «Любимый напиток – коньяк, любимый режиссер – Кончаловский». С тех пор вкусы сильно изменились?

– В отношении коньяка – да, потому что не пью, а что касается кино, то я вообще киноман. Люблю фильмы Спилберга, Рассела и по-прежнему Кончаловского.