Утомленные Михалковым. Зрители «Предстоянию» не поверили

Паруса с огромной свастикой, укрепленные на танках, в зловещей тишине синхронно ползут по ржи. Нарядная дамочка с маленькой собачкой, надув губки, ругается с мужем из-за небрежно упакованной венецианской люстры. Пожилой бухгалтер в очках во время авианалета пытается подсчитать, сколько высыпавшихся из мешка денег успели растащить. Невинно-детское лицо курсанта, которому слышится, как его зовет домой мама. Поле после танковой атаки в обрубках тел. Часы на мертвецах тикают все громче и громче.

Это лишь несколько произвольно выбранных кадров из картины Никиты Михалкова «Утомленные солнцем-2: Предстояние». Режиссер и в первом фильме не избегал откровенно китчевых сцен (помните слоноподобную девицу в противогазе?). В «Предстоянии» это окончательно превращается в фирменный набор штампов. Война у Михалкова становится материалом для комикса.

Но и комикс может быть талантливым. Скажу честно, меня в «Предстоянии» напрягли даже не китчевость и не мат (не кисейные же барышни воевали!) и не сверхнатуралистичность батальных сцен (голливудские режиссеры и не то показывали в фильмах о войне). И даже не чудодейственное оживление персонажей первых «Утомленных солнцем»: Митя выжил после идеально спланированного самоубийства, женился на Марусе и дослужился до полковника ГБ, Котова не только не расстреляли, но еще и заменили политическую статью на уголовную. В конце концов, в жизни, тем более киношной, и не такое бывает (возьмите хотя бы любой сюжет Альмодовара). Главное, чтобы увиденное цепляло и заставляло поверить, пусть в вывернутую, но правду.

К моему искреннему сожалению (я люблю ранние фильмы Михалкова), автору не веришь. Фальшь беззастенчиво лезет на экран кинотеатра крупным кадром. Обноски, которые носит Котов, кажутся чистейшим маскарадом – и куда менее органичным, чем перчатка со стальными пластинами и лезвиями на искалеченной руке (за что злые критики прозвали бывшего комдива Фредди Крюгером).

Положение не спасли ни героические усилия актеров, отказавшихся от дублеров в приближенных к боевым условиям съемках, ни десять лет кропотливого труда огромной команды, ни безусловно зрелищные спецэффекты и батальные сцены, на которые ушел самый большой бюджет в истории российского кино – 55 миллионов долларов. Кино, увы, вышло мертворожденным и с живыми людьми и эмоциями никак не соотносится, не вызывая ни шока, ни трепета, ни гордости. Может быть, автор рассчитывал на девственно чистую от знаний о войне юную аудиторию? Молодые люди с моего сеанса из зала уходили. Соглашусь с гуманным вердиктом публициста Дмитрия Быкова – лучше бы этому кино остаться легендой, которая так и не вышла на экран.