Универсальное имя России

Со дня рождения знаменитого князя, полководца, мыслителя и святого, почитаемого в народе, прошло 800 лет (с опорой на старую традицию – 801 год). В этом ноябре и со дня смерти минуло 758 лет, а споры вокруг его имени не только не утихают, но и разгораются все жарче! Каким был, как выглядел, что сделал, почему почитают? Какую роль в истории играет искусство? Можно ли, нет, не просто выдумать, а заново создать историческую личность, чтобы именно в твой образ поверили больше, чем в информацию из древних источников? Гению Сергея Эйзенштейна блестяще удалось. Подробностями с редакцией «Учительской газеты» поделился в ходе лекции в библиотеке имени А.П.Чехова кандидат искусствоведения, доцент кафедры истории театра и кино РГГУ, редактор журнала «Киноведческие записки» Артем СОПИН.

Надо отметить, что всплеск интереса к Александру Невскому в обществе пришелся не на наши дни и даже не связан с кульминацией творчества Сергея Эйзенштейна. Много и часто о нем упоминалось в годы правления царя Александра II, также именуемого Освободителем. Весьма удобно иметь святого-тезку, на военные и гражданские подвиги которого можно опираться и уповать, согласитесь!

На непростые 1930‑е годы пришлось возрождение интереса к Средневековью в целом. Одновременно с ним сформировалось неоднозначное отношение к религии: власть официально боролась с ней, но жития святых передавались из уст в уста, религиозное начало было как бы растворено в обществе. Жили они и в рассказах монахов-странников, неоднократно посещавших дом бабушки Сергея Эйзенштейна, купчихи первой гильдии Ираиды Конецкой. Эта строгая, но добрая женщина и стала прототипом вымышленного персонажа Амелфы Тимофеевны в фильме «Александр Невский», а монашеские истории вдохновили юного Сергея на глубинное изучение славных времен правления этого князя. Для режиссера стала критически важной идея, сквозной нитью протянутая через фильм, о поиске целостности Древней Руси через преодоление раздробленности. Позднее эта же мысль прослеживается в его «Иване Грозном», но это совсем другая история.

В ходе работы над фильмом Эйзенштейн обращается не только к эпосу и фольклору Средневековья и темперной живописи ХVI и ХVII веков, но и к более поздним артефактам – картинам Рериха, Билибина, Васнецова. Режиссер вычленяет не только событийную формулу истории, но и человеческую. В результате конструируется принципиально новый образ Александра Невского – миролюбивого князя (сцена с ловлей рыбы и хождением по воде – отсылка к апостолу Андрею). Полководец не стремится ни к расправе, ни к мести. «Главное – не смерть во имя чего-либо, а продолжение жизни», – выразил идею главного героя фильма киновед Артем Сопин.

Примечательно, что до конца 1930‑х годов, несмотря на фоновый интерес к Средневековью, для широкой общественности не было важным выделять персону Невского из общей массы, однако после выхода работы Эйзенштейна он «сросся с образом Руси как таковой». В том числе для молодого поколения: школьники посещали фильм в кинотеатрах без ограничений, несмотря на ряд жестоких, по нынешним меркам, сцен, у рожденных и выросших после Гражданской войны ребят отличался порог восприятия. Как сообщалось в СМИ того периода: «Невский входил в жизнь и быт современников, как некогда народный фольклор – в жизнь предков. Стоит отметить, что никто из мальчиков, увлеченных личностью полководца и его соратников, не хочет играть тевтонских рыцарей: все мечтают походить на русских богатырей». Полвека спустя, в 1980‑е годы, уже на телевидении, в образовательной программе на пятом канале, дети могли раз в полгода посмотреть гениальный фильм Эйзенштейна в школе в рамках общеобразовательной программы. Работа приобрела не только художественно-историческое, но и учебно-просветительское значение!

И все же черты времени в «Александре Невском» прослеживаются весьма явственно. Например, сравнение в эскизах Эйзенштейна древнерусского шлема с буденовкой времен недавно прошедшей Гражданской войны – легендарным головным убором солдат и командиров Красной армии, зверств тевтонских рыцарей на покоренных территориях – с разгулом поднимающего голову нацизма в Чехословакии. Из финальной версии фильма вырезан эпизод последней поездки Александра Невского в Орду, где его отравили «свои же», слишком опасной показалась аналогия с подозрительностью в правящих кругах 1930‑х. Наконец, Ледовое побоище, которое снимали летом 1938 года: промедление могло поставить под удар карьеру и режиссера, и всей съемочной группы. Эйзенштейн и здесь проявил дальновидность. «Удача этого кроется в том, что мы не пошли на подделку зимы. Мы не «солгали» зимы, заставляя верить стеклянным сосулькам и бутафорской подтасовке неподдельных деталей русской зимы. Мы взяли от зимы лишь главное – ее звуковую и световую пропорцию: белизну грунта при темноте неба. Мы взяли формулу зимы, здесь лгать не нужно было – здесь была точная правда зимы. И мы сделали второе – крепко помня о сущности фильма, мы не «играли» зиму, а «играли» бой», – отмечал режиссер. Неудивительно, что в годы Великой Отечественной войны орден Александра Невского выпускался… с профилем Николая Черкасова – исполнителя главной роли в фильме Эйзенштейна. Режиссер создал формулу идеального прошлого, что привело впоследствии, в 2008 году, к выбору полководца именем России.

В том же самом 2008‑м коллегой Эйзенштейна Игорем Каленовым был снят современный фильм «Александр. Невская битва». Почему эта лента не получила столь же широкой известности? «Работа Эйзенштейна не отличается большей точностью, детальностью, кинематографичностью, красотой спецэффектов. Она всего лишь более универсальна, а потому вневременна, в чем кроется главный секрет ее успеха», – подвел итоги лекции Артем Сопин.

Алена ЮРЧЕНКО, фото автора