У тебя все получится!

Для начала немного плагиата. Или цитирования, как угодно. Эта анекдотическая байка, автор которой закономерно неизвестен, ходит по социальным сетям уже давно и пользуется большим успехом. Попытаемся понять, почему.

«Маленький мальчик по имени Нурбек жил в небольшой деревне. Он был настолько тупым, что никому не нравился. Особенно учительнице, которая всегда кричала на него: «Ты сводишь меня с ума, Нурбек!» Однажды мать Нурбека пришла в школу, чтобы проверить, как у него дела. Учительница честно сказала матери, что ее сын – это просто катастрофа, получает очень плохие оценки, и она еще не видела такого тупого ребенка за всю преподавательскую карьеру. Мать была в шоке, она забрала сына из школы, и они переехали в другую деревню. Двадцать лет спустя у учительницы диагностировали серьезное заболевание. Ей посоветовали операцию, которую во всей округе может сделать лишь один хирург. Проанализировав ситуацию и понимая, что у нее нет другого выхода, учительница согласилась на операцию, которая прошла успешно. Когда она открыла глаза после операции, то увидела симпатичного врача, который улыбался, глядя на нее. Она хотела поблагодарить его, но не могла говорить. Ее лицо начало синеть, учительница подняла руку, пытаясь ему что-то сказать, но умерла, так и не произнеся ни слова. Врач был в шоке. А когда он повернулся, то увидел Нурбека, который, как оказалось, работает уборщиком в этой больнице. Этот идиот только что отключил кислородный аппарат, чтобы подключить свой пылесос. …А вы и правда решили, что Нурбек стал хирургом?»

Признаюсь, я сам стал заложником банального стереотипа, согласно которому если кого-то в детстве считали полной бездарью и тупицей, он непременно должен потом добиться невероятных успехов и доказать своим обидчикам, насколько те были неправы. На самом деле по этому сценарию построено огромнейшее количество литературных сюжетов. Мальчик был хилым и слабым, его все обижали, но он долго тренировался, стал сильным и показал всем, где раки зимуют. Девочка была гадким утенком, замарашкой, которую все высмеивали и оскорбляли, но потом она выросла, превратилась в красавицу, и все просто опупели от зависти и восхищения. Была Золушкой – стала принцессой, был нищим – стал богачом, был никем – стал всем. И так далее.

То же самое можно развернуть и в обратную сторону, таких сюжетов тоже предостаточно: юноша был сильным, умным и благородным, все от него ожидали великих подвигов, а он оказался подонком и предателем. Девушка была прелестна, как ангел, а оказалась сварливой и злобной стервой. Словом, повествование, построенное на контрасте, всегда привлекает к себе внимание. Потому что видеть, как умный и успешный мальчик превращается в умного и успешного юношу, а потом мужчину, – это вроде бы и правильно, за него надо радоваться, но… как-то это уж больно просто, без интриги. Точно так же, как и в случае с мерзким мальчишкой, который портил кровь и мотал нервы сначала воспитателям, потом учителям, затем преподавателям вуза или ссуза, потом своей жене и детям, и динамика у него была положительной только в плане совершенствования этого качества. А вот если бы сначала, а потом другое… Был разбойником – стал праведником. Был первым помощником – стал иудой.

Среди моих коллег-учителей было немало тех, кто, проработав в школе невероятное количество лет, мог, пообщавшись с незнакомым школьником всего несколько дней, с большой долей вероятности сказать: вот этот далеко пойдет, у него невероятно высокий потенциал; этот может добиться многого, но лишь при условии, если рядом будет стоять кто-то и постоянно направлять его в нужное русло; вот этот имеет все шансы спиться и сесть в тюрьму; а вот этот в лучшем случае станет трактористом без перспектив карьерного роста. Что интересно, их прогнозы сбывались гораздо чаще, чем у наших метеорологов и экономистов, хотя были и исключения, которые, как мы знаем, лишь подтверждают правило. «Коля, дорогой, если ты не сумеешь обуздать свои эмоции, то плохо кончишь!» И точно, Коля плохо кончил.

Но были и другие коллеги, которые обо всех детях говорили только хорошее. И если ребенок побеждал на олимпиаде, искренне радовались за него и пророчили ему будущее великого ученого, дипломата, инженера или знаменитого артиста. А если школьник получал двойку в четверти или его ставили на учет в детской комнате милиции, говорили, что, увы, так бывает, и у многих знаменитых людей в прошлом тоже было не все хорошо, тем не менее мы верим, что этот ученик перебесится, вырастет, остепенится и станет примерным гражданином! Вот как раз их прогнозы сбывались далеко не так часто, как всем хотелось бы. И школьники, про которых эти учителя-оптимисты говорили только в позитивном контексте, нередко становились преступниками, алкоголиками, наркоманами, хабалками и так далее.

Возникает вопрос: кто из учителей, принадлежащих к этим двум категориям, более достоин носить высокое и благородное звание учителя? Не спешите с ответом. Тут все далеко не так просто, как кажется.

Небольшое отступление.

Американский психолог, профессор Калифорнийского университета Роберт Розенталь получил мировую известность благодаря выведенной закономерности, получившей название «эффект Розенталя». Суть этого феномена в следующем: ожидание пророчества во многом определяет отношение к нему окружающих, что в свою очередь резко повышает вероятность его осуществления. Иными словами, если преподавателю вуза сказали, что вот эта группа на курсе собрана из исключительно одаренных и неординарных личностей, то он будет видеть в каждом студенте данной группы талант, с которым надо обращаться бережно. В свою очередь сами учащиеся, почувствовав к себе такое отношение, станут более раскрепощенными, уверенными в себе, смогут проявить весь свой творческий потенциал. Что опять же еще сильнее укрепит преподавателя во мнении: о да, это и правда потрясающие люди, совсем не похожие на остальных! Хотя разницы между этой и другими группами нет никакой, есть лишь установка, и она работает.

В известном смысле это зеркальное отражение старой русской пословицы про то, что если человека сто раз называть свиньей, то он захрюкает. Кстати, данный феномен имеет и другое название – «эффект Пигмалиона» в память об античном скульпторе, который изваял невероятной красоты статую и столь страстно влюбился в нее, что Афродита сжалилась и оживила каменную девушку. Мораль: если человек во что-то искренне верит, то это может сбыться просто потому, что он создает вокруг атмосферу, резко повышающую вероятность ожидаемого исхода.

Но, мне кажется, ключевое слово здесь «вера». Именно искреннее желание своему ученику добра, надежда на то, что добрые побуждения в нем рано или поздно обязательно возьмут верх над низменными и темными, стремление помочь ему одолеть пороки, побороть недостатки, выработать трудолюбие и укрепить силу воли способны творить чудеса. В том числе и потому, что ребенок, чувствуя к себе такое отношение, будет стараться оправдать доверие учителя.

Так вот, из двух описанных мной категорий искренняя вера в ученика вполне может присутствовать в обеих. Или, наоборот, отсутствовать. Что приводит к вполне логичному выводу: вера и знание – это, как говорится, «две большие разницы», следовательно, судить об учителях по этим критериям надо крайне осторожно, чтобы не возникла аналогия «сравниваем зеленое с холодным».

Учитель может совершенно трезво давать себе отчет: да, у этого ученика полностью отсутствует музыкальный слух, он имеет лишний вес, врожденные заболевания, напрочь лишен абстрактного мышления и так далее. А значит, из него никогда не получится Моцарт, Плисецкая, Шварценеггер, Ландау. Вопрос: стоит ли вообще с ним заниматься музыкой, балетом, культуризмом и высшей математикой? Может быть, стоит направить свои (и его) усилия в другое русло, предложить реализоваться в какой-нибудь другой сфере, где это будет сделать проще и легче? Например, в компьютерном дизайне, вышивании, кулинарии, школьном самоуправлении и так далее.

Так вот, если учитель действительно понимает, что конкретно для его ученика лучше, он будет делать именно это. И, скорее всего, добьется вместе с ним заметных успехов благодаря своим профессиональным качествам. Если же педагог во главу угла поставит желание ребенка и его родителей, то ему придется либо делать то, во что он не верит, но стараться делать это на совесть, либо всеми силами попытаться убедить себя, мол, раз уж вы этого хотите, значит, все правильно, к этому и следует стремиться.

Я могу понять педагога, который, обучая первоклассника, понимает, что перед ним очень непростой ребенок, он в пубертатном возрасте гарантированно задаст перца всей школе. В результате чего этот педагог ведет себя с ним не так, как со всеми, давая ему особые задания и специальные поручения, уделяя ему больше внимания, чем кому-либо еще. Потому что кто предупрежден, тот вооружен.

Но я вряд ли пойму человека, который с самого начала поставил ребенку диагноз (например, «маленький гаденыш») и все остальные годы ведет себя с ним именно как с гаденышем, который, взрослея, превращается во взрослого гада. Ровно потому, что согласно эффекту Розенталя/Пигмалиона кого растили, то и выросло.

А теперь давайте вспомним про вторую категорию. Про тех, кто всегда и во всех видит только светлое. Вроде бы это как раз идеальные учителя, пожалуй, именно таких людей родители хотят видеть в школе. Но тут важно понимать, что же на самом деле стоит за тем или иным добрым словом. Если это искреннее желание помочь ребятам, стимулируя развитие только их самых лучших качеств, поощряя только хорошие поступки и игнорируя плохие, тут впору говорить о некой христианской добродетели. Если же это просто роль, исполняемая обычным живым человеком, который прекрасно видит и знает, что ребенок совершил мерзкий поступок, но надо обязательно сыграть в доброго полицейского, пардон, учительского, то этот гуманизм на самом деле дутый, сомнительный, потому что неискренний. Как любезная улыбка, за которой нет ни настоящей радости, ни доброты.

Здесь мы имеем дело с ситуацией, в которой оказываются многие тысячи работников сферы образования (да и не только, кстати). Потому что они в силу определенных стереотипов вроде бы должны держать марку, соблюдать приличия и соответствовать общепринятым представлениям о том, что можно и чего нельзя, но на самом деле их мысли и поступки не соответствуют друг другу. «Не надо судить о ребенке по его поступкам! – с энтузиазмом заявляют они. – Поступки могут быть плохими, но сам мальчик хороший! Именно эту мысль надо стараться до него донести, внушая, что мы все равно его уважаем и верим в него!» Хотя в голове у них и вертится мысль: «Эх, выдрать бы тебя, засранец ты этакий, чтобы в следующий раз неповадно было, потому что из-за тебя я вынужден перед коллегами тут святого корчить!»

Вспомните, как предельно просто об этом написал Энтони Бёрджесс в романе «Заводной апельсин»:
«И тут П.Р.Дельтоид сделал то, чего я никак не ожидал от такого человека, как он, от человека, которому положено превращать всяких plohishei вроде меня в pai-malltshikov, особенно притом что вокруг было полно ментов. Он подошел чуть ближе и плюнул. Да-да, плюнул. Плюнул мне прямо в litso, а потом вытер свой обслюнявленный rot тыльной стороной ладони. А я принялся тереть, тереть, вытирать оплеванное litso кровавым платком, на разные лады повторяя: «Благодарю вас, сэр, спасибо вам большое, сэр, вы очень добры ко мне, сэр, спасибо». После этого П.Р.Дель­тоид вышел, не сказав больше ни слова».

Должны ли мы осудить П.Р.Дель­то­ида? О да, разумеется! Его поведение в высшей степени непедагогично, ему нет никакого оправдания! Он ведь должен был сказать, что расстроен плохим поведение главного героя, но тем не менее подчеркнуть, что верит – не все потеряно, добро обязательно победит зло в его душе. Правда, он и раньше об этом говорил, и это не имело ровным счетом никакого эффекта. Но, значит, не так говорил, надо было иначе!..

Возвращаясь к самому началу нашего разговора, хочу всего лишь сказать: учительница зря говорила мальчику Нурбеку, что он баран и тупица. И его маме тоже. Настоящего учителя (который не преподаватель, а именно Учитель) от всех остальных отличает именно вера в то, что любой ребенок способен стать лучше. И знание того, как именно помочь ему стать лучше. А охотников вынести приговор, мол, «Изя трус и стукач, из таких вырастают холуи», у нас и без того хватает. Ты вот попробуй-ка сделать так, чтобы Изя сам захотел стать смелым и перестал доносить на своих товарищей! А тут без веры во все лучшее, что в нем есть, и без профессиональных знаний, умений и навыков не обойтись! Именно это делает учителя Учителем. А не только предметные компетенции.

Беда в том, что вера – очень тонкая материя, которая легко рвется и плохо срастается. Однажды потеряв ее, потом крайне сложно вернуть опять. Поэтому приходится работать просто на автомате, видя перед собой будущих неудачников, распутников, криминальных элементов и пьяниц, но не находя в себе сил поверить, что ты в состоянии помочь им стать другими…