Тяжело сытому понять голодного…

Мы с коллегами стоим на платформе. Утро, темень, порывистый ветер и противный дождь со снегом. Традиционная тема для разговора в такой ситуации – что у нас за работа такая! Бедные мы, несчастные, платят нам мало, никто не ценит, заела обыденность, засосала трясина текучки. И впереди – никакого проблеска!
…Когда мы направляемся к школе, сопротивляясь ледяному ветру, на пути встречается женщина, продавщица газет, которая пытается в одиночку установить тент над своим столиком с прессой. Ей предстоит трудовой день на открытом воздухе. И не факт, что торговля сегодня будет бойкой. А ведь мы сейчас придем в теплое помещение, сядем за стол и будем ставить оценки за то, что другие не выучили какие-то там теоремы.
Я вхожу в кабинет и первым делом открываю форточку, чтобы проветрить душное помещение. В классе очень жарко, можно работать в одной рубашке. И растения приходится опрыскивать, чтобы не засохли.
А в это самое время тысячи учителей в самых разных уголках страны сидят за промерзшими столами и кутаются в теплые пальто. Чернила в шариковых ручках замерзли, поэтому оценки выставляют сначала карандашом – до весны. Кабинеты уже не озеленены, а выбелены: окна покрыты толстым слоем льда, стены – инеем. Испытание холодом многократно усугубляется хроническим недоеданием, поскольку мизерную зарплату опять задерживают.
…И мне неловко за себя и моих коллег, которые только что плакались и жаловались на свою тяжелую жизнь. Потому что мы забыли (или просто не хотим вспоминать) о тех, кто работает в несравненно более суровых условиях. Мне тяжело, что я не могу поделиться с ними излишками тепла своего класса. И своей повышенной зарплатой. И столичными возможностями. Ведь если бы это и было возможно, в холоде и голоде оказались бы мы все вместе. Но это дешевое оправдание, поэтому на душе тяжело. Не нужно относиться к столичным учителям плохо только из-за того, что мы работаем в гораздо более человеческих условиях, но все равно недовольны жизнью. Это не наша вина, это наша беда. Однако пора нам в который раз задуматься о том, насколько тяжело сытому понять голодного.
Простите нас!
Вадим МЕЛЕШКО