На чтение: ≈ 33 мин.Заслуженному учителю Российской Федерации, ветерану Великой Отечественной Войны, бывшему председателю Калужского обкома профсоюза Василию Дмитриевичу ЛАГУТИНУ исполнилось 90 лет. Много раз этот человек оказывался на грани жизни и смерти, но воля к жизни всегда побуждала его бороться за право быть. Не за чужой счет, не прячась за спинами других, а открыто и мужественно принимая то, что посылает судьба, такая прекрасная и такая, порой, непредсказуемо тяжелая.
На бал кони не ходят
Он хорошо помнит то время, когда в школу, да и не только, ходили в лаптях. «Лапти – обувь удобная, зимой и летом пригодная, зимой теплым полотнищем типа портянок обмотаешь ногу и не мерзнешь, а валенок у всех еще не было», – вспоминает Василий Дмитриевич. В общем, лапти в чем-то сродни солдатской гимнастерке: летом не жарко, зимой не холодно.
Первой школой в его жизни была трехлетка в родной деревне Казаковка Мещовского района Калужской области, куда он поступил в 1926 году. Отучившись сверх положенного еще год, Василий решил поступать в пятый класс семилетней школы крестьянской молодежи, за 12 километров от дома в городе Мещовске. Директор устроил Василию небольшой экзамен, спрашивает: «Как бы ты написал – на балконе ходят?» – «Так бы и написал: на балконе ходят». – «А не написал бы: на бал кони ходят?» – «Нет, не написал бы». – «Значит, принят!»
После школы Василий поступил в Мещовское педагогическое училище (его директором был отец Валентина Берестова, будущего известного писателя). А по окончании училища новоиспеченного педагога направили в семилетнюю школу села Барятино Мещовского района, где Василий стал преподавать историю и литературу. Через два года он решил поступить в Смоленский учительский институт – двухгодичный, чувствовал, что не хватает знаний. Успешно окончил исторический факультет, а потом его распределили в Красненскую школу. Проработал Василий там всего два с половиной месяца и был призван на службу в армию, в город Луцк. Как выпускника института его направили на шестимесячные курсы политруков.
Военная одиссея политрука Лагутина
Только успел сдать экзамены на курсах, началась Великая Отечественная. На второй день войны Василий Лагутин отбыл на фронт, в стрелковый полк 6-й Украинской армии. Через месяц, при освобождении деревни Лукашовка, он получил тяжелое ранение, лечился в трех госпиталях. После выздоровления была Одесса. Там Василия определили в стрелковую дивизию и снова отправили воевать, но в Одессе сражались недолго, всего две недели, так как был получен приказ Ставки Верховного Главнокомандования оставить защиту города и перейти на оборону Севастополя, заняв который, немцы намеревались захватить весь Кавказ.
«Мы высадились на Северной пристани Севастополя, и я никогда не забуду, как нас встретили его жители. Раскуроченный город: побитые стекла, разрушенные бомбежкой дома, но с каким воодушевлением горожане приветствовали своих защитников! Нас разместили по казармам, а на подступах к городу уже шли бои. Немцы бросили туда все силы, меня зачислили политруком 1-й роты в 31-й стрелковый полк имени Фурманова 25-й стрелковой дивизии имени Чапаева. Наша дивизия и полк проявили особый героизм в 250-дневной обороне Севастополя.
Сначала мы прибыли на место, которое называлось Чоргунь. Там протекала Черная речка, рядом был поселок Чоргунь, а в нескольких сотнях метров проходила боевая линия. Наутро не успели позавтракать, как к нашему окопу подбегает старшина Черных и кричит, что немцы идут. Было страшно немного, но боевой задор помогал! Схватили оружие, выскочили из окопов, а командир роты дал первому взводу приказ идти на врага. И весь первый взвод побежал на немцев. В рукопашной схватке мы их отбросили, но фашисты ударили из миномета, и командир 1-й роты погиб. Но мы продолжали защищать Чоргунь и в итоге не дали немцам ее захватить.
Потом нашу роту направили на защиту Бельбека, восточнее Чоргуни. Полк, защищающий Бельбек, потерпел поражение и не мог выгнать немцев с высоты, где у врага было укрепление – пулеметный дзот. Тут проявил героизм наш пулеметчик Джикия, родом из Грузии. Ночью он пополз к этому дзоту и под утро забросал гранатами пулеметчика. Когда наши увидели, что пулемет молчит, все бросились на помощь Джикии и выбили немцев из Бельбека».
– Василий Дмитриевич, в чем заключались ваши обязанности как политрука?
– Я принес вам выписку из приморской газеты «За Родину», в ней батальонный комиссар описывает роль политрука Лагутина в борьбе против немецко-фашистских оккупантов. Моей задачей было мобилизовывать бойцов и самому проявлять храбрость в защите Родины.
– Что вы говорили товарищам перед боем?
– Рассказывал о подвигах красноармейцев в предыдущих сражениях. И они, вдохновленные, шли в бой. Многое нам объяснили еще на курсах политруков, а потом я читал газеты и интересовался военными историями бойцов.
После Бельбека часть, где служил Василий Лагутин, направили в Мекензиевы горы, где проявили мужество минометчики и пулеметчики 1-й роты. Многих представили к наградам, но самый страшный бой был впереди.
«Это было уже в мае 1942 года. Немцы заняли Инкерманские высоты. Нашей задачей было выбить их оттуда. На скате этих высот в штольнях расположился госпиталь, который находился под угрозой захвата. Когда мы приехали туда, увидели немцев и румын. Они что-то кричали нам, а мы подпустили их поближе и по команде командира роты Курбатова открыли огонь из автоматов, пулеметов, бросали гранаты. Ненадолго все стихло, казалось, мы их разгромили, но потом враг направил против нас огонь в два раза сильнее. Многие бойцы тогда погибли, а меня ранило в грудь».
Василия отправили в тот самый полевой госпиталь. В огромном ущелье, где до войны хранили вино, установили палатки и лечили раненых, как могли. Осколки из груди вынули, раны обложили подорожником, перевязали марлей. Василию запомнилась коричневая, резко пахнущая мазь Вишневского, которой лечили почти всех.
С падением Инкерманских высот судьба Севастополя была решена. В ночь на 1 июля 42-го года по приказу Ставки с мыса Херсонес на подводных лодках были вывезены высшие военные чины. Остатки Приморской армии – более 30 тысяч человек, не имея продовольствия и питьевой воды, ожидали эвакуации. Здесь, по словам Василия Дмитриевича, начинается самая трагическая страница его жизни.
Бойцов отправляли из Севастополя на небольших кораблях. Они подходили к берегу не вплотную, боец должен был проплыть метров 150 до судна и по ступеням подняться на борт. Но раненый или контуженый боец не всегда мог преодолеть это расстояние, некоторые так и не решились отправиться вплавь до кораблей. Многих все-таки погрузили и увезли, а позже появились катера, которые могли подойти к берегу поближе, но метров 50-100 все равно надо было проплыть.
«Когда я оказался на берегу мыса Херсонес, к нему подходили только катера. Многие раненые до них не доплывали и тонули. Даже те, кто доплыл, не всегда умещались на борту, нагруженный катер уходил, а раненые оставались в воде. Волной к берегу выносило трупы наших солдат и офицеров. Бойцы снимали верхнюю одежду, чтобы легче было плыть, и оставались только в нижнем белье, так их и выносило на берег – в белом. От этого места многие раненые, не поплывшие к катерам, пошли по берегу в восточную сторону и начали располагаться, кто как мог.
Лежу ногами к морю и думаю, что делать. Подходят две санитарки к берегу, спускают на воду бревно и, гребя руками, начинают удаляться в сторону наших кораблей. Отплыли метров двести, и вдруг – разрыв снаряда с воздуха, я услышал крики: «Помогите!» Но помогать было некому, и крики затихли. Это лишь одна из страшных картин, которые мне довелось увидеть. Спустя немного времени, подходят к воде два наших офицера, подносят к виску пистолеты, стреляются и падают в море. Несколько женщин, увидев это, подбежали к ним и закричали, что есть сил: «Мужики! Мужики! Что вы делаете, на кого нас оставляете?!» Больше к этому месту никто не подходил, но самострелы прекратились.
А я продолжаю лежать и думать, что же мне делать, застрелиться? Не хотелось. Вспомнились слова Островского: «Умей жить и тогда, когда жизнь становится невыносимой». Вдруг поблизости разрывается снаряд, осколок попадает мне в бедро. Не могу удержать кровь и зову медсестру Надю, она извела весь бинт, чтобы поплотнее перевязать рану. Кровь остановилась, я надел брюки, была сильная боль, но тут уж не до боли. Но вот беда – ни пить, ни есть нечего, одна горько-соленая морская вода плещется рядом».
Плен и побег
«Прошла ночь, а наутро подходят ко мне два немца. Один по-немецки кричит: «Встать!» Я не смог, тогда они вдвоем подняли меня. Спросили: «Где пистолет?» «Нет пистолета», – отвечаю. А я закопал его вместе с боевыми наградами и документами поглубже в песок. Подвели меня к машине, забитой нашими ранеными, подняли в нее и увезли в Симферополь, а из Симферополя в товарных вагонах нас отправили в Германию.
Так я оказался в Регенсбурге, встретил там двух однополчан: Михаила Королева из Киева и Валентина Навродского из Липецка. Михаил был техник, Валентин – учитель, а на фронте связист. Попали мы в лагерь военнопленных офицеров из разных стран и работали на стройках».
Когда лагерь перевозили в сторону Чехии, Василий с друзьями решил бежать. К вечеру пленных выстроили у двухэтажного дома, в котором планировался ночлег. Все трое завернули за угол, якобы по нужде, а когда конвоиры отошли подальше, кинулись в сторону леса, находившегося в полусотне метров от дома.
Весна 45-го года была в разгаре. Первые сутки беглецы двигались на восток без еды и воды, ориентируясь по солнцу и луне. Около одного оврага заметили домик. Василий хорошо знал немецкий и пошел к нему на свой страх и риск. К счастью, открыла хозяйка дома, которая была одна. Василий попросил хлеба, сказал, что они с друзьями случайно заблудились в лесу и проголодались, пообещал принести грибов в обмен на какую-нибудь еду. Женщина дала буханку, бойцы разделили ее на троих, а перейдя через овраг, нашли ручей, наконец-то смогли утолить жажду и заснули в ближайшем кустарнике.
Меня этот эпизод с хозяйкой заставил о многом задуматься. Вряд ли просящий хлеба Василий был похож на беспечного бюргера, случайно заблудившегося в лесу. Конечно, акцент выдавал, славянская внешность, да и одежда пленного. Наверное, женщина потом долго прислушивалась к лесным шорохам – не вернутся ли незваные гости? Но у изголодавшихся советских воинов даже мысли не возникло ограбить женщину или просто попросить больше.
«Шли долго, – продолжает свой рассказ Василий Дмитриевич. – Вдруг на пути – широкая дорога, только хотели ее перейти, глянули, два немецких солдата идут издалека навстречу и кричат: «Хальт! Стой!» Мы побежали обратно в лес, бросились в болото, легли на спины, лишь бы было чем дышать. А они подбежали к болоту и давай строчить из пулеметов поверху и понизу, на нас летели листья, сучья. Через какое-то время все стихло, мы поднялись, промокшие насквозь, но живые, выжали одежду и пошли дальше.
По пути нам попался топор, мы его подобрали и, завидев домик в лесу, пошли к нему. Я опять назвался грибником, попросил у хозяйки немного еды в обмен на топор. Женщина обрадовалась и дала нам две буханки хлеба, кружку, кастрюлю и коробок спичек. Теперь можно было сделать хоть какую-то похлебку, вскипятить воды. Наконец, где-то на границе с Чехией мы подошли к каменному дому, где квартировались французские военные. Мы спали на настоящих кроватях, а наутро французы отправили нас к американцам, а те, расспросив, в советские войска».
Троим друзьям опять повезло: один из военных начальников, который занимался выяснением обстоятельств пленения и побега, оказался земляком Василия Лагутина, уроженцем Мещовского района. Распределили их по желанию: Королева – в белорусский полк, Навродского – в украинский, а Лагутина – в русский. В конце 45-го года, уже после Победы, Василия направили во Владивосток охранять пленных японцев. Демобилизовавшись, он пошел работать учителем, а через год поехал на родину, в Казаковку. Так закончилась военная одиссея Василия Лагутина. Василий Дмитриевич награжден Орденом Красной Звезды, Орденом Великой Отечественной войны I степени, медалями «За защиту Севастополя», «За защиту Одессы», «За победу над Германией».
Воссоздавая историю, или Чем заняться на пенсии?
После войны Василий Дмитриевич учительствовал в школах Барятинского и Мещовского районов, работал завучем, директором. Возглавлял отделы народного образования в Мещовском и Сухиничском районах Калужской области. В 1967 году стал заместителем заведующего облоно, а в 1974 году его избрали председателем обкома Профсоюза работников просвещения, высшей школы и научных учреждений. На этом посту Василий Дмитриевич отработал 10 лет. В то время профсоюзы отвечали за всеобщее получение сначала семилетнего, потом среднего образования, за повышение качества обучения.
Уходить на заслуженный отдых в возрасте 66 лет Василию Дмитриевичу не хотелось, попросил у своей преемницы Маргариты Петровны Пономаревой подыскать для него работу в местном Доме учителя. Но та ошарашила отказом: «Мелковато это для вас. Я слишком вас уважаю и считаю, что вы достойны большего. Подумайте лучше о создании Музея народного образования».
«Нас тогда поддержала Валентина Ивановна Чайкина, директор Дворца творчества юных, – вспоминает Маргарита Петровна, в кабинете которой мы беседуем с юбиляром. – Я предложила ей устроить экспозицию на территории дворца, она согласилась взять Василия Лагутина в штат, дала ему кабинет и просторную комнату под музей. А к ближайшему празднику 9 Мая, когда отмечали 40-летие Победы, Василий Дмитриевич подготовил список фамилий учителей, погибших на войне, для своеобразного Вечного огня, который сейчас находится в музее. Он человек уникальный, очень скрупулезный, кропотливый, словом, настоящий историк и за эти годы проделал титаническую работу по созданию и развитию музея».
– Какой период истории охватывает музей?
– Он представляет историю образования в Калужской области более чем за 340 лет. Я в одном московском церковном ведомстве узнал, что в 1667 году в Москве состоялся Церковный Собор, на котором присутствовали священники из Калуги. Тогда было решено открыть частные школы при церквях. Еуфим Рождественский из Рождественской церкви Боровского района, вернувшись домой, открыл частную школу, рассчитанную на 4-6 учеников, – столько, сколько можно было посадить за стол. Он учил их азбуке, письму и, самое главное, молитвам, а вот домашних заданий не было.
– Результаты ваших исследований отражены только в экспозиции?
– Нет, у меня есть несколько книг: «История народного образования в Калужском крае», «Российское образование в контексте мировой истории», книга об учителях – участниках войны, которая есть практически в каждой школе области. Темы для исторических исследований иногда приходили неожиданно. Например, один высокопоставленный чиновник из сферы образования, побывав в музее, заметил: «Что же вы о министрах ничего не рассказываете, их роль тоже велика». Я года два собирал все сведения о министрах и внес их в книгу «Российское образование в контексте мировой истории».
– Какими достижениями, по вашему мнению, может гордиться Россия?
– Вывод родился из фактов. В 1983 году Российская Федерация заняла первое место в мире по реализации всеобщего среднего образования молодежи. Больше ни одна страна не достигла такого охвата образованием. Это международная статистика, не российская или советская.
Открыв подаренный экземпляр книги «Российское образование в контексте мировой истории», я обнаружила любопытную параллель. Оказывается, зарождение российского образования непосредственно связано с принятием христианства на Руси. В знаменитой «Повести временных лет» написано следующее: «В лето 6496 (988 г.) послал он (князь Владимир) собирать у лучших людей детей и отдавать их на ученье книжное». Этому событию предшествовало то, что князь Владимир решил жениться на сестре императора Византии Анне. Император Константин не пожелал, чтобы его сестра принимала языческую веру славян, и предложил Владимиру креститься по примеру его бабки – княгини Ольги. Из Византии князь привез много религиозных книг, точнее, рукописных пергаментных свитков на греческом и латинском языках. Для их прочтения и понадобились грамотные люди – книжники. То есть вполне можно вести историю образования в России с 988 года.
Экскурсии проводят дети
После того как Василий Дмитриевич десять лет назад оставил работу в музее, обязанности директора стала исполнять руководитель школы дополнительного образования «Эрудит» Зоя Пешкова. Ее ученики проводят экскурсии для студентов и школьников, а также для всех желающих. «К нам приезжают учителя, ветераны войны, – рассказывает Зоя Дмитриевна. – То есть у нас не просто музей, а организм, который работает. Мы передаем из уст в уста историю образования Калужской области. Сначала экскурсии вели только старшеклассники, а теперь самому маленькому экскурсоводу четыре с половиной года. Наши малыши уже знают дореволюционный период развития образования, а это огромный материал».
– С чего начинается экскурсия?
– С исторической справки, мы рассказываем об этом великолепном здании, в котором располагается музей. До 1917 года здесь находилось дворянское собрание, а в 1936 году здание передали детям, так открылся Дворец творчества юных. В 1988 году в самой лучшей комнате дворца открывается Музей народного образования и просвещения Калужской области. Три первых раздела экспозиции посвящены дореволюционному периоду. Посмотрите сюда, на репродукцию: это первое учебное заведение Калуги, главное губернское училище, которое открылось в 1786 году по велению Екатерины II. 11 сентября вышел приказ Калужскому и Тульскому генерал-губернатору Михаилу Никитичу Кречетникову, и он был выполнен в течение 11 дней: 22 сентября, в день ангела императрицы, училище открылось. Наши дети говорят на экскурсиях: «У Екатерины II было очень много подарков. Наконец, она решила и мальчикам калужским сделать подарок – открыть для них учебное заведение». Это здание стоит на пересечении двух улиц – Ленина и Луначарского, раньше они назывались Никитская и Никольская. Напротив него находилась часовенка, а за ней стоял храм.
В 1804-м в здании училища открывается мужская гимназия. Правила поведения были очень строгими. Мальчики должны были беспрекословно подчиняться учителю, выполнять домашние задания и прилично вести себя на улице. «Прилично» – значило: не плевать, не драться, не хулиганить, не бегать, не посещать увеселительные заведения, при встрече с дамой снять головной убор и поклониться, каждое воскресенье ходить в храм. Тех, кто не выполнял требований гимназии, сурово наказывали. Могли поставить в комнату без окон с земляными полами, такую узкую, что колени нельзя согнуть. А самым строгим наказанием было исключение из гимназии. Это считалось большим позором, поэтому мальчики старались беспрекословно слушаться.
У нас представлена и первая главная книга гимназии – азбука в картинках. Она была напечатана в Париже всего в 1000 экземпляров, буквы и картинки позолоченные. На букву «А» нарисован ангел, на «Б» – боярин. Также дети изучали Псалтырь, где первая глава посвящена учителю: как учить и как учиться. А остальное – псалмы, которые заучивались, как молитвы. Изучали катехизис, а также Евангелие, историю Ветхого и Нового Заветов, «Арифметику» Магницкого, «Грамматику» Михаила Ломоносова.
– Сложно собирались эти экспонаты?
– Очень сложно, потому что тяжело расставаться с семейными реликвиями, но и школьники, и учителя, и просто энтузиасты несли их в музей. Сегодня у нас около пяти тысяч экспонатов. Многие иностранные делегации оставляют что-нибудь на память: дарят книги, лампы, с которыми работали учителя, мы получаем много подарков.
– Самая большая экспозиция посвящена советскому периоду?
– Да. У нас представлено обязательное
4-летнее образование в 1918-1920-е годы. Потом школа семилетка с 1930 года: тогда начала развиваться промышленность, сельское хозяйство, появились фабрики и заводы, понадобились более образованные люди. После семилетки молодые люди получали профессию и сразу шли работать. Обратите внимание на стенд 1930-х годов. В 1936 году была принята Конституция, после чего учителям стали назначать пенсию, и аттестовывать педагогов начали именно в 1936-м.
Очень много внимания в музее уделяем учителям, которые воевали на фронте. По всем
24 районам области собран о них материал, и почти из всех районов учителя дошли до Берлина! Вспоминаем тех, кто погиб. Здесь, на мемориальной доске, все представлены пофамильно: на каждой экскурсии мы зажигаем Вечный огонь и минутой молчания чтим их память. Есть в музее материалы о пионерах – Героях Советского Союза: Толе Живове, повторившем подвиг Александра Матросова, Юре Костикове и других.
Потом мы рассказываем, как проходило восстановление после войны. 804 школы были уничтожены на Калужской земле во время Великой Отечественной, а к 1947 году 718 из них были восстановлены. Вот какое внимание уделяли образованию!
– Сейчас готовится новая экспозиция о развитии школы на современном этапе, что она будет из себя представлять?
– Будем говорить о компьютеризации, о том, какие приоритеты в образовании существуют, о ЕГЭ. Все это войдет в дополнительную экспозицию.
Сюрпризы для юбиляра
Свое 90-летие Василий Дмитриевич Лагутин отметил в Областном совете профсоюзов. Праздник был организован с душой – море цветов, теплые поздравления, хорошо накрытый стол. А еще на юбилее звучали песни военных лет, близкие каждому из нас, а уж тем более ветеранам. Торжество открыла Маргарита Петровна Пономарева, 24 года назад возглавившая областной профсоюз вслед за Василием Дмитриевичем. Она объявила о том, что ЦК профсоюза наградил юбиляра почетной грамотой и денежной премией за активную многолетнюю работу, и зачитала поздравление от Галины Меркуловой.
Почетный гость торжества, заместитель губернатора области Виктор Квасов, вручил юбиляру медаль за особые заслуги перед Калужской областью. Алексей Ивашуров, председатель областного Совета ветеранов (а именно этот совет ходатайствовал перед губернатором о присуждении медали), отметил: «Военное поколение – пример нам во всем. Когда дело коснулось предстоящего юбилея Василия Дмитриевича, мы посчитали, что он достоин самой высокой награды в Калужской области. Все документы мы подготовили и с волнением ожидали постановления губернатора, и сегодня это свершилось».
Подарки и сюрпризы сыпались на юбиляра в этот день как из рога изобилия.
Заместитель председателя облсовпрофа Александра Кривошеина вручила Василию Дмитриевичу почетную грамоту за многолетний добросовестный труд и активную работу в профсоюзах.
Проректор Калужского педуниверситета Лидия Ивановна Христина, возглавлявшая отдел науки и учебных заведений обкома партии в годы создания музея, тоже пришла поздравить ветерана. От Всероссийского совета ветеранов Василию Лагутину была вручена почетная грамота и подарки.
Председатель Комитета общего образования Татьяна Курская, которая когда-то начинала работать под руководством Василия Лагутина, вручила ему почетную грамоту за многолетний труд в образовании, за вклад в изучение истории Калужской области, подписанную министром образования, культуры и спорта региона Максимом Дулиновым. Василий Дмитриевич также стал первым, кто получил оригинальный подарок для лучших работников образования области: настенные часы с символикой Калуги.
Сюрпризом для юбиляра стал приезд семейной пары из Москвы – Валерия Анатольевича Дубова, бывшего секретаря обкома комсомола, и его жены Светланы Анатольевны, заслуженного учителя РФ, директора одной из московских школ. Валерий Анатольевич прочел несколько своих стихов, объединенных строкой «Того, кто так верит в восходы, закат дожидается зря!».
В заключение праздника ведущая торжества руководитель учреждения дополнительного образования «Созвездие« Елена Войтенко пригласила Василия Дмитриевича на вальс.
Наверное, счастлив тот, кто, пройдя долгий путь, совершит, может быть, самое главное дело жизни и успеет насладиться результатом своего труда.
Москва – Калуга
Выбор читателей
Комментарии