На чтение: ≈ 12 мин.В этом году Новосибирская область включилась в эксперимент по ЕГЭ. Школьникам предоставлено право либо сдавать традиционные выпускные экзамены, либо проходить государственное тестирование. Насколько готовы к этому школьники, учителя, родители и вузы, показал случай.
Cтаршеклассница из химико-биологического класса, занимавшаяся на подготовительных курсах университета, на олимпиаде по химии не справилась ни с одной задачей. Первое в жизни поражение кажется девочке несправедливым недоразумением. Так же настроены многие другие родители: только один школьник в медико-биологической группе, решавшей олимпиадные задачи по химии, получил оценку, адекватную школьной тройке. Остальные участники с тестированием не справились.
В олимпиаде участвовали школьники из профильных классов, занимавшиеся на подготовительных курсах и с частными репетиторами. Получила двойку и ученица профильного класса известной гимназии. Ее одноклассники, проходившие тестирование в группе чисто химического направления, преуспели больше: четыре работы на четверку. Эти школьники собираются учиться в Медицинской академии, как говорит их классный руководитель, преподаватель химии, учитель высшей категории.
– Задачи были вполне решаемы, – оценивает ситуацию она. – Все ребята наши могли справиться – мы потом каждое задание разобрали вместе, – рассказывает педагог. – У них были и знания, и верный логический ход избирался. Но кто-то неточно понял задание, кому-то помешало сильное волнение, кому-то не хватило времени довести долгую логическую цепочку до конца. Есть и еще одно объяснение. Мы приглашали к себе на встречу со старшеклассниками и учителями известного профессора из области неорганической химии, преподавателя университета, советовались, как лучше подготовиться к поступлению в вуз, на какой учебник химии нашим выпускникам ориентироваться – ведь у разных авторов разные подходы, одно и то же трактуют по-своему. Наш гость нам честно ответил: ориентируйтесь на тот университет, куда собираетесь поступать. Если к нам – милости просим на наши подготовительные курсы, у нас есть и хорошие учебные пособия, издаются сборники олимпиадных задач и сборники тестов.
Однако создается впечатление, что этого недостаточно еще: идеальный вариант, видимо, когда результат тестирования оценивает преподаватель, по чьим тестам школьники готовились к испытанию.
В сложном положении оказались участники физико-математической олимпиады: те, кто блестяще справился с труднейшими олимпиадными задачами, но “позорно провалил” тесты по русскому языку. Среди членов предметной комиссии есть и такие, кто считает, что не стоило бы включать в тестирование архаизмы, не употребляющиеся в языке современных поколений, не стоило бы математиков и физиков столь жестко оценивать. Не секрет, у языковедов согласия меж собой по поводу “правильнописания” еще меньше, чем у химиков – по проблемам химии. Да ведь и в школах теперь осваивают методы критического мышления, программу “Дебаты”. Все это, как и само тестирование, еще не освоено школьниками в достаточной мере. На что же им ориентироваться?
– Олимпиадные задания сложные, но не выходят за рамки достижимого, – считают члены предметной комиссии по химии. – Нам надо отобрать наиболее одаренных, напряженно работающих по химии школьников. Наше образование, наш диплом высоко котируются во всем мире. Мы не можем снижать планку.
И это верно: выдающимися успехами в области химии и биологии сибиряки обязаны прекрасно поставленному образованию на факультете естественных наук НГУ. Успешно учиться здесь могут только очень способные, очень упорные и невероятно трудолюбивые дети. Другие такую программу не освоят.
Верна, очевидно, и позиция тех ректоров и проректоров вузов, которые возражают против того, чтобы тесты обсуждались кем-либо, кроме предметной комиссии:
– Истина в науке голосованием не определяется. Только специалисты вправе обсуждать все, что касается тестирования. Средства массовой информации не должны в это вмешиваться.
Один высокопоставленный московский инспектор так сформулировал свою позицию:
– Мало ли какой бред журналисты сочинят!
Но газета открыта всем, слово предоставляется каждому читателю. И родителям, и учителям, и лаборанту, и академику. Пожалуйста, спорьте, только не отмалчивайтесь обиженно и недоверчиво. Стоит ли гневаться на прессу за то, что она ищет ответы на вопросы своих читателей?
Напряженную ситуацию вокруг тестирования и приемных экзаменов ректор Новосибирского педагогического университета доктор наук Петр Лепин объясняет просто:
– Это нежелание пускать посторонних на свою кухню.
И вот что любопытно: когда в роли “постороннего” оказываются вузовские преподаватели, они оценивают тесты своих коллег из других университетов куда более жестко, чем “простая общественность”:
– Это не дети дебильные, а составители тестов! Задания формулируются так туманно, что можно дать несколько толкований и ответов. И чем более развито воображение ребенка, тем труднее ему справиться с некорректным тестом.
В другом университете мне открыли еще одну “тайну”:
– За основу мы взяли еще в прошлом году московские тесты, усложнив их. Но после хорошей тренировки на наших курсах любой школьник, набив руку, способен с ними справиться. Нужна лишь хорошая тренировка.
– А зачем надо было усложнять московские тесты?
– Чтобы отобрать самых одаренных и знающих. У нас высокий конкурс.
Прекрасно: высокий конкурс, высокий рейтинг, популярность и следующее по ее стопам финансирование.
Но вот еще одно признание преподавателя технического вуза:
– Мы составляем тесты пожестче, чтобы поднять конкурс. Тогда остается больше коммерческих мест. Есть группы, где до 80% студентов оплачивают учебу. За их счет мы и развиваемся. Иначе бы не было ни компьютеров, ни библиотеки, ни нормальных аудиторий.
Решит ли все проблемы централизованное тестирование?
– Мой сын, хорошо учившийся в гимназии, при поступлении в Новосибирский государственный технический университет не набрал при тестировании необходимого количества баллов, – рассказывает знакомый член-корреспондент Академии педагогических и социальных наук. – Он тут же, как и многие, подал апелляцию в институтскую комиссию, был внимательно выслушан, в итоге вместо 20 баллов, выданных тестированием, получил по собеседованию 70 баллов. То же произошло со многими другими: их судьбу решило личное собеседование. Местное тестирование и экзамены хороши тем, что возможна оперативная и свободная апелляция. Ход логических рассуждений студента важнее механической ошибки. Только собеседование может развеять сомнения. Вообще увлечение любыми тестами и сведение испытаний только к ним – опасны. Когда-то в педагогическом институте под руководством одного популярного профессора-валеолога были разработаны тесты для будущего… первоклассника. Прежде чем их “запускать” в школу, тогдашний заведующий облоно решил “провести испытание на себе”. Он не справился с тестами! Профессор отшутился: “Вы еще не впали в детство”.
Знакомая ситуация: мой шестилетний внук не выдержал предварительного тестирования при записи в гимназию – не мог ответить на вопрос: “Кому на уроке дается первый звонок, а кому – второй?”. Не смог ответить на этот вопрос в нашей семье никто – ни аспирант, ни доцент, ни профессор. Тестируемый же кандидат в первоклассники вообще не знал еще, что такое звонок на урок. Отсюда вывод: к обучению в школе не готов. Он читает, считает, работает с компьютером, побеждает в спартакиаде дошкольников, но он не знает того, что знает автор тестов!
У тех, кто надеется на большую разумность и объективность московских тестов, есть возможность испытать судьбу. Новосибирские школьники могут при желании пройти государственное тестирование. Но пока желающих очень мало. Насторожены и преподаватели:
– Техника наша так несовершенна, что возможны сбои и ошибки. Где-то сканер плохо сработает, где-то возникнут другие технические помехи. Очень сомнительна добросовестность чиновников: при компьютерном варианте всегда можно внести изменения и сослаться на компьютер. Оперативная апелляция невозможна: слишком неповоротлива наша бюрократическая машина. На месте же и апелляция сработает, и школьный педагог может голос подать, есть прецеденты судебного решения споров между абитуриентом и приемной комиссией.
В другом университете – иные настроения:
– К составлению тестов и к работе в каких-либо комиссиях вуза школьных педагогов больше не приглашаем. Школа сейчас на таком уровне, что в этом нет смысла.
Возможно, это самое опасное настроение: мы перестали доверять чиновникам, СМИ, родителям, учителям, профессорам… Можно ли в такой атмосфере доверять абитуриенту (и решать свои сомнения в его пользу)? А там, где между субъектами образовательного процесса возникают “судебно-следственные отношения”, умирает педагогика. Даже если это педагогика высшей школы.
Галина ФРОЛОВА
Выбор читателей
Комментарии