Святой, правитель, военачальник… Миф?

14 ноября отмечается дата кончины и памяти Александра Ярославича Невского, выдающегося государственного деятеля и полководца Древней Руси. По результатам широкомасштабного опроса россиян 28 декабря 2008 года Александр Невский был выбран именем России. Решением Патриарха Московского и всея Руси Кирилла в 2016 году Александр Невский определен небесным покровителем Сухопутных войск Российской Федерации. Однако в исторической науке нет единой оценки деятельности Александра Невского, взгляды историков на его личность разные, порой прямо противоположные. Имя князя и полководца овеяно множеством мифов, которые тиражируются и поддерживаются. Сегодня мы развеем самые распространенные из них.

Александр Невский, возможно, одна из самых мифологизированных фигур в истории Древней Руси. Как апологетами, так и недоброжелателями вокруг него создано множество легенд, достаточно вспомнить запущенный Львом Гумилевым миф о побратимстве Александра с ордынским ханом Сартаком, не имеющий вообще никакой исторической основы.

Наиболее распространенный миф об Александре, что он якобы выбирал между Востоком в лице Монгольской империи и Западом в лице католической Европы – и выбрал Восток. Тут неверна сама постановка вопроса.

Во-первых, после монгольского нашествия 1237-1241 годов Русь уже была разгромлена монголами, и подчинение оставалось единственной «альтернативой при ее отсутствии». На поклон к ним поехали сильнейшие князья тогдашней Руси – Ярослав Всеволодович, князь Владимиро-Суздальский (отец Александра), в 1243‑м, Даниил Галицкий в 1245‑м и Михаил Черниговский в 1246‑м (для последнего это закончилось смертью). Во-вторых, победы над представителями Запада, прославившие имя Александра, – над шведами в 1240 году и над ливонскими немцами в 1242 году – имели место еще до поездки Ярослава в Орду и были частью вполне традиционной (имевшей место и до, и после ига) борьбы Новгорода (а позднее – единого Русского государства) с ливонцами и шведами за господство в Прибалтике и Финляндии. Еще до монгольского нашествия отец Александра Ярослав разгромил в 1234 году орден меченосцев в битве на Омовже. Стоит учесть и то, что при жизни отца (Ярослав был отравлен в 1246 году в ханской ставке Каракоруме) Александр не мог проводить расходящуюся с его курсом политику и являлся исполнителем отцовской воли.

Говоря о событиях, предшествовавших битве на Чудском озере, сдавших Псков немцам псковичей во главе с посадником Твердило Иванковичем часто рисуют этакими протовласовцами (или, наоборот, сторонниками «вхождения в Европу» в зависимости от идеологических симпатий интерпретатора). В действительности у разных русских земель тогда были разные интересы, и в Пскове существовала партия, которая с целью обособления от Новгорода была готова пойти на союз с Тевтонским орденом, также как позднее псковичи шли на союз с другими врагами Новгорода, такими как Литва или Москва. Партия эта пользовалась, по-видимому, поддержкой местного населения (см. : А.В.Валеров, «Внешний фактор в истории новгородско-псковских отношений»), недаром в житии Александра Невского псковичи устами главного героя сравниваются с иудеями, отвергшими Бога. То есть псковичами битва на Чудском озере могла восприниматься совсем иначе, чем новгородцами или жителями Низовской (Владимиро-Суздальской) земли.

Одной из причин пронемецких симпатий Псковской земли была литовская угроза – в 1236 году псковичи совместно с орденом меченосцев сражались с литовцами при Шауляе. Литовские набеги тогда угрожали всем русским землям. Скажем, Плано Карпини в «Истории монголов» упоминает, что во время поездки в Каракорум по южнорусским землям он передвигался в вечном страхе перед литовцами, постоянно опустошавшими эти края, и так ослабленные монгольским нашествием. Уже в 1248 году в битве с литовцами на Протве погиб Михаил Хоробрит, брат Александра и первый удельный князь Московский. В этой связи обидно, что не только современными авторами, но и первоисточниками (например, житием) слушком скудно освещена победа, одержанная Александром над литовцами в 1245 году, после которой литовцы «начали <…> бояться имени его». Сейчас же Александра знают в основном по победе над шведами (масштаб которой, возможно, преувеличен) и над немцами (крупной, но не уникальной даже для той эпохи (ср. с победой его отца при Омовже, а Довмонта Псковского – при Раковоре в 1268 году).

Отношения Александра с монголами не всегда были гладкими. Из «Истории монголов» Плано Карпини мы знаем, что после отравления Ярослава Александр боялся ехать в Каракорум, на чем настаивали монголы, все считали, что ему грозит участь отца. В итоге в 1248 году хан Гуюк передал ярлык на владимирское княжение Андрею, младшему брату Александра, а Александр получил номинально почетное, но бесполезное после татарского погрома киевское княжение. Лишь после смены власти в Монгольской империи в 1251 году ханом был избран Мункэ, враждебный семье Гуюка, ставленник Гуюка Андрей был свергнут в ходе так называемой Неврюевой рати, а владимирское княжение получил Александр. Нередко Александра обвиняют в причастности к этим событиям по принципу qui prodest, однако стоит отметить, что исландская сага о Хаконе Старом, короле Норвегии, сообщает, что именно из-за татарского нашествия на Русь сорвался проект династического союза сына Александра Василия с дочерью Хакона, обсуждавшийся в 1251 году в ходе русско-норвежских переговоров. То есть безусловным бенефициаром Неврюевой рати Александр не был, поскольку из-за нее оказался сорван намечавшийся союз с Норвегией.

В житии Александра, носящем апологетический характер и рисующем его ревнителем православной веры, описана резкая отповедь, данная им папским легатам, прибывшим для проповеди католицизма к его двору. Вместе с тем нам известны две буллы Иннокентия IV от 1248 года, в которых он просил извещать о замыслах татар, а также говорил о готовности Александра пойти на унию и разрешить строительство католических храмов в Пскове (см. работу А.А.Горского «Два «неудобных» факта из биографии Александра Невского»). Даже если предположить, что папа сильно преувеличил стремление Александра к сближению с Римом, нельзя не отметить, что Невский, подобно Даниилу Галицкому, тоже рассматривал возможность антитатарского союза с латинским миром. Да, он не зашел в этом так далеко, как Даниил, но не стоит забывать, что и сил у Северо-Восточной Руси было меньше. Если Галицкий в 1254 году смог даже нанести поражение монгольскому военачальнику Куремсе, то брат Александра Андрей Ярославич в 1251 году во время Неврюевой рати с самого начала обратился в бегство.

Наконец, ложным является и распространенное противопоставление Александра Даниилу Галицкому как чуть ли не западнику и противнику подчинения Орде из-за заключенной им унии с Римом и получения от папы королевской короны. В действительности, как показал историк А.В.Майоров в своей работе «Первая уния Руси с Римом», в своих униатских инициативах 1250‑х годов Даниил следовал за никейскими императорами Иоанном III и Феодором II (тем более что мать Даниила была дочерью византийского императора), которые, борясь за освобождение византийских земель от крестоносной Латинской империи, в то же время вели переговоры с Римом о воссоединении церквей. Конфликт с Куремсой же связан не в последнюю очередь с поддержкой татарами враждебных Даниилу болоховских князей и претендента на Галич Изяслава Владимировича. Войска Галицкого участвовали в монгольских походах на Литву (1258) и на христианскую, пусть и католическую, Польшу (1259); для сравнения: Александр Невский в 1262 году совершил поездку к хану Улуса Джучи Берке, для того чтобы убедить его не использовать русские контингенты для войны с ильханатом Хулагуидов.