Светлана Руденко: А если это любовь?.

Учитель не механизм, не биоробот и не компьютер. Чувство к ученику может возникнуть исподволь, помимо его желания. Оно может быть взаимным, красивым и романтичным, абсолютно далеким от противозаконных деяний в отношении несовершеннолетних.

…Мы все время с чем-нибудь или кем-нибудь боремся. Видимо, это досталось нам в наследство от нашего коммунистического прошлого. А может, все дело в мятежном русском духе, в загадочной русской душе. Нынешний год помимо введения новых стандартов у первоклашек запомнится борьбой с педофилами. Их, как оказалось, до жути много в наших российских школах. Причем в пылу битвы, как всегда, не больно-то разбираются, огульно ставя клеймо «педофил», как это было, скажем, с социальным педагогом Дмитрием Лубниным из Москвы. А в результате под подозрением могут оказаться самые неравнодушные, самые преданные своему делу педагоги – те, кто занимается дополнительно с ребятами после уроков, кто интересуется их жизнью, ходит с ними походы или театры. В педофилии могут уличить, если не дай бог, приобнял нуждающегося в психологической поддержке подростка или погладил по голове растерявшегося первоклашку. Я уже не говорю о старшеклассниках, сколько сюжетов на тему любви между несовершеннолетним учеником и молоденькой учительницей мы увидели на ТВ в последнее время – тут и нашумевший сериал «Школа», и не получившая такой известности картина «Физика или химия», и масса других фильмов, промелькнувших перед нами. Кстати, очень мало говорится о чувствах, больше о сексе. И учительницы все как на подбор больше похожи на путан, чем на тех, кто должен сеять «разумное, доброе, вечное». «Чего на зеркало пенять, коли рожа крива», – скажете вы. А если зеркало тоже кривое? Нет ничего противоестественного в том, если семнадцатилетний мальчик восторженными глазами смотрит на свою юную учительницу литературы, а старшеклассницы не могут отвести глаз от молодого учителя истории. Эта наивная юношеская влюбленность может стать причиной усиленного интереса к предмету, началом долгой дружбы, а может, и настоящей любви. Это то воспитание чувств, в котором так нуждаются старшеклассники. Многое тут зависит от молодого учителя или учительницы, от его нравственности, порядочности, чистоты. Но уверена, именно таких большинство в наших школах. Мы же почему-то смотрим телесериалы, читаем статьи об извращенцах, постепенно формируя в своей голове стереотип – школа кишит педофилами. Учитель не механизм, не биоробот и не компьютер. Чувство к ученику может возникнуть исподволь, помимо его желания. Оно может быть взаимным, красивым и романтичным, абсолютно далеким от противозаконных деяний в отношении несовершеннолетних.

…С моим бывшим учеником Дмитрием Ф. мы дружим почти двадцать лет, сейчас это преуспевающий хирург, заведующий отделением, а познакомились, когда он учился в девятом классе, а мне, студентке филфака, было всего лишь 19. В нашей истории много загадочных совпадений: закончив педвуз, я попала в ту же школу, где проходила практику, и неожиданно сразу же стала классным руководителем 11-го «Б», в котором учился Дима. Когда я говорила о Серебряном веке, о Бальмонте или Блоке, я неизменно сталкивалась с Диминым взглядом. Со временем я привыкла ориентироваться по его глазам, видела что интересно, что захватывает, а что встречает непонимание. После уроков мы могли взахлеб по часу обсуждать романы Белого или говорить о «Мастере и Маргарите» Булгакова. Суждения моего ученика были не возрасту глубокомысленными и неожиданными. Это заставляло меня всерьез и подолгу готовиться к урокам, перечитывая массу дополнительной литературы, выучивая на память стихи. По сути, таких увлеченных предметом ребят в классе было трое. С ними мы общались после уроков в классе или учительской, иногда на лавочке в школьном дворе. Для них я и старалась. А потом Дима стал приносить мне свои рассказы – необычные, оригинальные, пусть и написанные с орфографическими и стилистическими ошибками. Он не был лидером, но его, немногословного и серьезного, уважали и прислушивались. Лидером был его лучший друг – острослов и балагур Сергей. Вот тот мог запросто задать каверзный вопрос, поинтересоваться моими планами на выходные или тем, почему я пошла работать в школу.

– Неужели вам нравится быть учителем? – недоумевал он.

– Пока не знаю, – честно отвечала я, – зато нравится литература, поэзия…

Мое общение с 11-м «Б» было предельно искренним и откровенным, позже я корила себя в том, что не держала дистанции с ребятами, была с ними на равных. Сегодня меня наверняка бы в чем-нибудь обвинили. Но тогда была пора свободных 90-х…Нам было интересно вместе читать и обсуждать стихи и прозу, спорить и пробовать себя в литературном творчестве. Вместе мы писали сценарий по «Мастеру и Маргарите», ставили спектакли на школьной сцене и готовили вечера по поэзии Серебряного века. Из трех лет работы в школе я до сих пор помню лишь тот первый год и свой первый и единственный выпускной класс. Кстати, Дмитрий, ставший в тридцать три доктором медицинских наук, успел уже написать и издать роман. В наши редкие встречи он до сих пор называет меня по имени-отчеству…