Сможет ли плохая школа стать хорошей?

В Москве 1500 школ, но мы постоянно слышим лишь о 300-400, именно по ним и судят о столичном образовании. В пилотном проекте будут участвовать 125 простых школ, и в этом его преимущество по сравнению с различными проектами, которые реализовывали в столице в прошлые годы. Постановление Правительства Москвы и реализация пилотного проекта ставят цель – найти и создать возможности для того, чтобы сделать хорошими практически все школы Москвы. Реально ли это?

Алексей СЕМЕНОВ, ректор Московского института открытого образования: – Новая городская власть серьезно и профессионально взялась за работу с плохими и отстающими школами. Мне кажется, что принято мудрое решение – сопрячь изменения содержательные с введением новых экономических механизмов. Суть постановления Правительства Москвы в том, чтобы в 125 пилотных школах ввести новые механизмы оплаты труда и финансирования в зависимости от числа учащихся – сколько у тебя детей, столько ты и получаешь денег. Казалось бы, очевидно, но тем не менее, с одной стороны, об этой системе говорили много лет, с другой стороны, в Москве это хотя и объявлялось, но действовало очень условно, приблизительно, фактически работали другие механизмы. В связи с этим возникает вопрос о том, что такое качество образования и как его мерить. Разумеется, люди, которые эту реформу сейчас проводят, – и Исаак Калина, и другие – люди очень грамотные. Естественно, нельзя сразу сказать, что мы будем мерить по результатам ЕГЭ, нужно говорить о том, что нужно мерить не качество, а превращение качества, грубо говоря, не оценку, а превращение оценки: если ты взял двоечника и сделал из него троечника, тебе за это нужно заплатить, а если ты пятерочника оставил на уровне пятерочника, может быть, за это доплачивать и не надо. То есть ситуации, когда школа набирала себе очень сильный контингент, лучших детей, потом их более-менее удерживала на одном уровне, система должна противостоять. А вот в ситуации, когда школа взяла откуда-то двоечника и он стал в этой школе неплохо учиться, нужно поощрять учителя и больше финансировать школу, только отработав все необходимые для этого процедуры. В этом смысле мне нравится позиция Департамента образования: нам объявили, что переходный период – порядка двух лет, что сразу не будет экономического передела. Проблема ведь не только в том, чтобы из плохой школы сделать хорошую, но и в том, чтобы из хорошей не сделать плохую. Конечно, тут есть проблема педагогических кадров. Дети поступают в педагогические вузы, и есть проблема на выходе – приходит ли выпускник педвуза в школу? Московские педвузы реально дают школе своих выпускников, но это происходит при том уровне зарплат, которые есть сегодня в Москве, при тех механизмах, которые позволяют очень гибко выстраивать эти зарплаты. То есть выпускник может получать очень большие деньги, если действительно будет хорошо работать, этими деньгами при условии хорошей работы можно его заманивать. Таким образом, сегодня есть реальный ресурс для того, чтобы достичь повышения уровня тех педагогов, которые работают в школе. В некоторых плохих школах педагогов того или иного предмета по существу не было, в лучшем случае это были замены, в лучшем случае были временно привлеченные, временно проживающие в Москве люди, но у них была очень низкая педагогическая квалификация. То, что внимание к 125 пилотным школам будет большим, значит, что с каждой школой будут работать индивидуально, смотреть, что там происходит, причем с каждым учителем. Сегодня впервые за многие десятилетия идет процесс объединения школ, правда, во многом за счет административного ресурса, но включаются финансовые механизмы. Опять-таки, дров наломают, но тем не менее школы будут объединяться, и это правильный путь. Затем нужно проводить аттестацию учителей, так как некоторые учителя, работающие в этих школах, на самом деле не удовлетворяют минимальным критериям. Дальше будет работа по новым стандартам. Некоторые изменения уже происходят постоянно, в том числе радикальные, в нормативной базе, в стандартах, и это правильно. Думаю, эти изменения и дальше должны происходить медленно, плавно, эволюционно. Начиная с этого года учителя будут проходить новую систему аттестации, которая станет влиять на оплату труда. Как это будет развязано с трудовым законодательством, кого можно будет уволить неаттестованного – вопрос еще не решен. Но тем не менее и тут включатся финансовые механизмы, неаттестованный учитель будет получать меньше денег, это решит весь трудовой коллектив, потому что видно, что он с теми же самыми заданиями ЕГЭ не справляется, он не прошел аттестацию. МИОО имеет очень подробную статистику по всем школам, по тому, что происходит, какие учебники дети используют, какие предметы сдают, какой реальный уровень показывают на разных текущих работах, когда учитель просто детально проверяет и отрабатывает знания. Я думаю, что изучение детальной ситуации с каждым учителем, поиски хороших учителей могут помочь. Ведь есть и методические службы, и окружные управления образования.  Сегодня развивается система грантов, Департамент образования против того, чтобы школы, которые когда-то стали гимназиями и лицеями, получали априори большее финансирование просто за статус. Взамен Департамент предлагает систему грантов. То есть школа, предъявляя конкретные результаты, конкретные планы, ежегодно может получать дополнительное финансирование, при этом выполняя дополнительные функции, будучи стажировочной площадкой и обучая других. Но пока сама по себе культура грантов, культура конкурса, культура отбора, отсутствие коррупции все еще большая проблема. Ольга ГОЛОДЕЦ, заместитель мэра Москвы по вопросам образования и здравоохранения: – Пилотный проект по развитию общего образования в Москве предполагает, что в эксперимент включатся 125 школ. Школы были отобраны из числа тех, которые хотели участвовать в проекте и наиболее хорошо подготовились к этому проекту. Московское образование прежде всего нацелено на достижение современных мировых стандартов, и именно поэтому в фокусе внимания нашего проекта – индивидуализация образования, учет достижений каждого учащегося и привязка финансирования школ к тем успехам каждого учащегося и тому процессу обучения каждого ученика в школе, которых необходимо достичь в соответствии с московскими стандартами качества обучения.Вторая тема – поддержка развития профессионального сообщества педагогов, причем поддержка не только материальная, но и качественная. Мы сегодня должны обеспечить, чтобы все педагоги Москвы в полной мере отвечали тем требованиям современной педагогики и современного знания того предмета, который они преподают, навыков воспитания, которые сегодня требуются для работы в московской школе. Именно поэтому предполагаются качественные показатели, которые тесно увязаны с оплатой труда педагогов. Информатизация учебного процесса также заложена в пилотном проекте. Сегодня невозможно представить себе образование, которое лишено надежной, хорошей информационной платформы. Это серьезное организационное усилие как со стороны школы, так и со стороны педагогов.  Проект предусматривает расширение финансовой самостоятельности школ, для того чтобы школа имела действительно реальные возможности для достижения тех качественных показателей, которые стоят перед каждой школой, и имела для этого финансовые возможности.Для финансирования реализации пилотного проекта для 125 школ необходимо до конца этого года 758 млн 705 тыс. 400 рублей. Каждая школа сама выработает свой план развития, мы надеемся, что в течение пяти кварталов школы смогут перейти и к новому финансированию, и к новым качественным показателям. За контролем по пилотному проекту предлагается образовать наблюдательный совет, который будет регулярно осуществлять мониторинг проекта и информировать правительство о том, насколько успешно он реализуется. В случае необходимости вместе с теми людьми, которые входят в наблюдатели проекта, с директорами школ, мы будем выносить предложения о дальнейшем развитии проекта. Евгений БУНИМОВИЧ, уполномоченный по правам ребенка в Москве, учитель математики: – Что такое слабая школа и что такое сильная школа, стоит на самом деле обсудить, потому что здесь есть много мифов, иллюзий, представлений. Когда директор одной из самых известных московских элитных школ на всякий случай сообщает, что он не элитная школа, – это неправда. Не надо морочить голову самому себе, ведь его школа элитная, потому что отбирает детей и далеко не всех может взять. Такие школы тоже должны существовать, мы должны признать наконец, что у нас не гомогенное общество, не надо делать вид, что ничего этого нет, не надо директору хорошей, сильной, умеющей работать элитной школы надевать на себя ушанку. Мы сегодня должны говорить прежде всего о совершенно определенном типе школ, которые не ведут отбор, которые очень просто проверить и установить – элитная это школа или не элитная. Если школы хорошо работают, первая задача Департамента образования – меньше их трогать своими новшествами и заняться теми, кто работает плохо, но проблема в том, что нужно понять, какие школы работают плохо. Москва в этом смысле удивительный организм, я, будучи в свое время председателем комиссии Мосгордумы по образованию, все время пытался получить эту статистику, но это оказалось делом очень трудным. Даже получить статистические данные о том, какие школы и как можно оценить по самым простым критериям ЕГЭ, всегда было непросто. Кстати, нельзя оценивать по одним и тем же критериям школу, которая отбирает детей и довольно серьезно их готовит, и школу, которая работает в «убитом» районе Москвы,  а система финансирования этих школ тоже должна быть разной. Не надо прибедняться – в Москве норматив, по крайней мере официально заявляемый норматив, выше, чем в Праге. И получается, что он, в общем-то, европейский, но только мы не видим прямой связи между финансированием и качеством работы школы. Давайте поймем, что такое слабая школа с точки зрения контингента, социализация в такой школе значима не меньше, чем образование. Конечно, если учитель не преподает то, что должен, а только воспитывает, это полный провал, потому что он не занимается своим делом. Но мы только что провели исследование по насилию в школах, дети жалуются на учителей: высмеивание перед классом (40 процентов), грубое одергивание (30 процентов), унижение и оскорбление (26 процентов), нанесение ударов (5,7 процента). Когда мы опрашивали родителей, выяснили – они об этом знают в два раза меньше, дети с родителями не делятся. С детьми нужно разговаривать дома и в классе. У нас нормативы очень хорошие – 25 учеников в классе, это меньше, чем во многих странах Европы. Можно разговаривать, не надо делать вид, что мы ничего не можем. Я считаю, что все-таки самое главное для школы – учитель, все зависит от того, какую поддержку мы окажем ему. Если мы посмотрим на успешные системы образования, то это те, что вложились именно в учителя. Пошлостью и банальностью кажется утверждение, что для этого нужны деньги, но они вообще-то нужны. Нам нужно понять, какой может быть политика в образовании. Если мы завтра не сможем платить, надо сказать честно: «Ребята, мы не можем платить, поэтому пока оказывайте платные услуги, а потом мы снова возьмем финансирование на себя». На каком-то этапе надо не только показать детям и взрослым, что все чего-то стоит, но и сказать, что перспектива не в том, что мы будем все больше делить образование на эти платные и бесплатные услуги, а в том, что позже мы возьмем на себя эту ответственность, а школа будет заниматься образованием. Я не думаю, что школы повышенного уровня смогут существовать исключительно на уровне грантов, потому что это системные учреждения. Как школа может планировать свою работу, если в этом году у нее больше денег, а в следующем году она не выиграла грант? Она что, будет отрезать те часы, которые должны быть? Когда я пришел депутатом в Московскую городскую Думу – учитель получал 100 долларов, – то сказал: «Когда учитель будет получать 1000 долларов, тогда и будем разговаривать о качестве, а сейчас не морочьте голову этими разговорами». Тогда никто не поверил, что это возможно, но через какое-то время 1000 долларов уже стали средней зарплатой московского учителя. Я хочу сказать, что все это на самом деле возможно.