Семь невест мальчика Вани. Хорошая жена должна уметь играть в индейцев

«Все-таки у нас очень маленькая семья, – вздыхает Ваня, и, как всегда в минуты печали, уголки его губ стремительно ползут вниз, – я так одинок!» Написанная на его лице неизбывная скорбь тронула бы и камень. Но я не камень, а уже пять лет как Ванина мама. Поэтому, стараясь не закашляться от смеха, – за подобным трагическим прологом, как правило, следует комическая кульминация – из последних сил сохраняю серьезность: «Кого же нам не хватает?» «А то ты не знаешь! – Ваня всплескивает руками и смотрит на меня снисходительно: как сложно, дескать, иметь дело с людьми недалекими, – моей жены, конечно!»

Время от времени Ваня перебирает возможные «варианты». Начинает всегда с моих подруг и некоторое время серьезно обсуждает все «за» и «против»: Таня очень красивая и вкусно готовит, Анечка тоже очень красивая и добрая, и Галя красивая, да к тому же умеет играть в индейцев. В конце концов, вспотев от напряжения, Ваня громогласно заявляет: «Женюсь на всех». К чести Тани, Анечки и Гали надо заметить, что их такое положение вещей вполне устраивает, никто никого не ревнует, и каждая согласна ждать «жениха» еще, как минимум, лет пятнадцать. Это Ваню вполне устраивает, и он тут же со спокойной душой переключается на поиски невесты среди своих ровесниц. Но и тут без вопросов не обходится: Ульяна, Полина, Василиса, Александра – каждая в итоге оказывается достойна составить его счастье. Все они умные, спокойные и не дерутся. «Помнишь, у нас в группе была Лера? Она ушла в другой детский сад, но ее парта осталась. Теперь я люблю эту парту». В итоге, окончательно запутавшись, Иван разрубает этот гордиев узел одним метким ударом: «Мама, я все понял: женюсь на тебе!»

Помнится, в Ванином возрасте я тоже мечтала выйти замуж за своего дядю. А когда мама вкрадчиво поинтересовалась, куда же деваться тете, его нынешней жене, я высокомерно бросила: «Пожила и хватит». Примерно так же сегодня рассуждает и мой собственный ребенок: «Папу переселим в соседнюю комнату. Но пусть не переживает, мы и ему кого-нибудь найдем». Поначалу я старалась вести с сыном умные педагогические беседы, как могла мягко, но настойчиво объясняла, что его план всем, конечно, хорош, кроме одного: мама и жена – это два разных человека. Все это обычно заканчивалось слезами, и я махнула рукой: хочешь – женись. Прекрасно ведь понимаю, что со временем все пройдет, а активные переубеждения лишь взращивают в ребенке подсознательную обиду и ненужные комплексы.

Рада, что уже сейчас он сам для себя вывел четкое определение чувствам. Любовь, утверждает Ваня, это когда тепло и весело. Любить, значит, никогда не ссориться и крепко обниматься. Одним словом, заключает ребенок, любовь – это жизнь. В финале своего страстного монолога маленький хитрец, правда, ставит меня в тупик: «А когда ты меня ругаешь и не даешь смотреть мультики, ты предаешь любовь…»

Каждый вечер, перед тем как погасить свет, Ваня обхватывает меня за шею и жарко шепчет на ухо какие-то трогательные нежности, периодически мешая высокопарные «взрослые» слова с детским «птичьим» языком. Потом он гладит меня по волосам и требует, чтобы я непременно спела ему о том, что «ночью нас никто не встретит, мы простимся на мосту». Не знаю, как он, я же, как старый скряга, коплю эти мгновения, считая их своим достоянием, неделимым богатством, принадлежащим мне одной. Надеюсь, что взрастающая в мальчике нежность с годами не пройдет, не улетучится, а лишь окрепнет. Верю, что однажды именно я первой узнаю о том, что в его жизни появилась настоящая Любовь. Не жду того, что через много лет будущая невестка, которой, возможно, еще и на свете нет, скажет мне спасибо за то, что вырастила для нее мужчину, умеющего любить. Но она не сможет об этом не подумать. И пускай не озвучит эту мысль вслух, мне будет достаточно прочитать это в ее глазах.