На чтение: ≈ 9 мин.Свадьба была шумной и веселой. Собралась родня со всей Владимирщины и соседи большого восьмиквартирного флигеля, построенного для рабочих-стекольщиков еще при хозяине завода Мальцове. Гуляли во дворе, и нам, ребятишкам, было раздолье – с высокого крыльца глядеть, как осыпают зернами жениха и невесту, как Виктор не сводит влюбленных глаз с Полины, а она вся светится от счастья. И где только отыскал такую красавицу? – по-доброму судачили соседки. Да и сам-то хорош! Вижу: ребятня не успеет из школы прийти – опять уж к нему мчатся. Он рисует свои картины да плакаты, а ребята вслух книжки читают и стишки рассказывают. Давно ли босоногий и белобрысый по деревьям лазил, а теперь, гляди-ка, уже сам учитель!
…Но быстро пролетел медовый май. Страшным вихрем налетела война. На перроне Курловского вокзала было тесно и людно, как на демонстрации. Тот же оркестр играл марш, но мне, 5-летней девочке, почему-то хотелось плакать. Наверное, потому, что рядом плакали взрослые, а у дедушки дрожал подбородок. Все почему-то прощались, казалось, что сейчас поезд придет, заберет всех с собой – и увезет неизвестно куда, а я останусь одна с этим грустным оркестром.
– Папаня, война будет недолгой – мы скоро вернемся, не горюйте! – говорил Виктор, обнимая Полину. – Сберегите мои кисти и холсты, а краски отдайте ребятишкам, пусть рисуют. Ты, седая, – обратился он ко мне (я была белоголовой), – учись хорошо и пиши мне письма.
Ох, не скоро Виктору, как и другим, довелось вернуться с той страшной войны – слишком долгим и трудным был путь до Берлина. Домой писал часто, в каждом письме просил сестер: «Берегите папаню!» и еще: «Пишите чаще. Если бы вы знали, как нужны нам весточки из дома». Полина писала все реже, домой приходила все позже, а вскоре, отводя взгляд в сторону, сообщила, что уходит жить к подруге, чтобы быть поближе к работе. Сестры заохали, запричитали, а дед крякнул, цыкнул на них и сказал Полине:
– Не знаю, дочка, что ты там удумала – не мне тебя судить. Только прошу тебя Христом Богом: не пиши Виктору, что уходишь… Не мешай ему воевать. Дай мне дождаться сыночка.
Полина не стала дожидаться Виктора, ушла не к подруге, а к бухгалтеру, но Виктору писала и что-то врала до самой Победы. Хотя это другая история, тоже драматичная, но удивительно добрая. Скажу лишь, что Полина навсегда осталась «снохой» в нашей родне, шила платья моим теткам и мне, печалилась о Викторе, когда у него в семье (он женился после войны на красавице с косами – Валентине) были проблемы, а когда умер дедушка, она искренне оплакивала «папаню» вместе со всей родней.
Ах, письма дядюшки! Жаль, что они пропали в квартире тети Мани (в том самом флигеле) после обыска, когда ее муж был арестован в 1947 году как враг народа – «за готовящееся покушение на вождя». Мне многое запомнилось в этих письмах. Может быть, потому, что каждое письмо с фронта читалось всеми соседями, вслух, потом мама уносила его в школу и читала в учительской. Однажды, старый учитель Иван Ефимович Романов сказал:
– Ох, Витя! Опять написал про бой и опять – не подробно.
Молодая учительница грустно возразила:
– Зато какой рисунок сделал! Мне даже страшно стало.
Кажется, я точно помню те дядины военные зарисовки – танк идет на траншею, в которой наши солдаты, усталые и грязные, с перекошенными от ярости лицами, а один, белозубый и с раскосыми глазами, замахивается гранатой, чтобы швырнуть ее в танк… Я смотрела и думала: Попадет он в танк или нет? А вдруг не успеет? Мама горестно вздыхала, сетовала:
– Опять он уверяет нас, что больше такого страшного боя не будет. И уж если из него он вышел живым, значит, все будет хорошо. Пишет, что до победы рукой подать, а на самом деле – ни конца и ни края этой проклятой войне. Хоть бы папаня Витю дождался!
Я писала на фронт часто – дяде и неизвестным, чужим бойцам. Девочки постарше шили кисеты, рукавицы, носовые платки. Сначала я писала печатными буквами, потом – «по-взрослому», а чтобы угодить любимому дяде, изрисовывала карандашом весь лист. Рисовала все, чем мы жили, что приходило в детскую впечатлительную голову. Например, дедушка с газетой, я с палкой возле грядок с огурцами. И куры… Разве не понятно? Или еще картинка: мама стирает в корыте, а мы с тетей вешаем на веревку бинты, много бинтов и надпись: «Помогаем госпиталю».
Вернувшись с войны, дядя расскажет, как долго подшучивали над ним в полку из-за моих писем. Однажды боец-почтальон, обойдя все блиндажи в поисках необозначенного адресата, зайдет в последний. «Ребята, да заберите вы у меня этот треугольник! Ведь явно Жуков Ванька писал – несмышленыш, по почерку видно». Дядя спросил:
– Откуда письмо-то?
– Из Владимирской области, поселок Курлово, а подписи нет.
Дядя засмеялся:
– Это точно мне. Наверняка моя племянница пишет! Тут и бойцы включились в розыгрыш капитана: «Отгадайте-ка, капитан, про что в письме может быть написано?»
– Про что? Про деда Филиппа, про учительницу самую красивую в мире, про соседа Сережку-драчуна и, может быть, про Джульку – это моя старая собака Джульбарс.
Раскрыли треугольник – почти все так! Получай, капитан, письмецо из дома!
Однажды от дяди Вити пришел толстый треугольник, в нем было не только письмо, но и рисунок на отдельном листе с надписью в левом углу: «Ниночке с Новым годом!» И в правом углу: «Восточная Пруссия». У дяди был изумительно красивый каллиграфический четкий почерк, и я даже сейчас, кажется, вижу эти надписи. А на рисунке – во весь лист – зеленая, пушистая, вся в огоньках елка, а вокруг – снежные сугробы, вдали – деревенька, сказочные домики с красными крышами, пушка, танк, возле которых ребятишки лепят снеговика. Дедушка долго разглядывал рисунок, словно читал его, потом, отложив в сторону, сказал:
– Скоро война кончится.
Я стала опять разглядывать рисунок: где же дед это прочитал? Потом принялась нюхать лист, пахнувший чем-то незнакомым… И бумага была не наша – гладкая, голубоватая, звездчатая. Я принесла рисунок в школу. Учительница бережно прикрепила его в центр школьной доски, а мы – все 40 третьеклассников – зашелестели карандашами: пытались нарисовать такую же фантастическую чудо-елку на своих шершавых листочках.
…Вот уже много лет мы с учениками выпускаем к Новому году яркие стенные газеты. Ребята хорошо рисуют. Но елку я рисую сама, и мои юные помощники не спрашивают, почему я так делаю. Они знают историю про необыкновенный новогодний подарок дяди-фронтовика девочке, которая вместе со взрослыми мужественно и стойко переносила холод и голод военного лихолетья, которая вместе с родными надеялась, любила и ждала своего любимого дядю – капитана Чернышова Виктора Филипповича.
Правдинск, Калининградская область
Выбор читателей
Комментарии