Россия потеряла вкус к философии. Еще не поздно его возродить

Николай Петрович Ильин – доктор физико-математических наук, профессор Санкт-Петербургского политехнического университета, еще известен как современный философ, читающий курс лекций по истории философии в Университете культуры и искусств. В советское время печатался в «самиздате», а сегодня – в десятках периодических изданий, в том числе за границей. Недавно в городе на Неве вышла в свет новая книга Николая Ильина «Трагедия русской философии».

– В чем состоит ваше открытие в области истории философии? Как вы его сделали?

– Прежде всего я не стал профессиональным философом, а выбрал путь самостоятельных исканий, поэтому не стал заложником стереотипов не только «советских», но и «антисоветских». Что особенно важно, я отчетливо увидел персоналистическую линию, которая началась в русской философии едва ли не раньше, чем любая другая. Я для себя открыл целый ряд мыслителей, которые помогли мне сформировать мировоззрение. Ну а объективная ценность их творчества была несомненной. В узком кругу я декларировал свои мысли и просто ждал, когда смогу выступить с ними в более широкой аудитории. Первая публикация появилась лишь в 1990 году.

Все воспринимали «открытые» мной имена русских философов XIX века и их теории как нечто неслыханное в буквальном смысле слова. Профессиональные философы ничего этого не знали. А я всего лишь читал старые философские журналы («Вопросы философии и психологии») – вот и все мое «открытие»! Сегодня многие, даже те, кто встречает эти идеи в штыки, уже называют мою книгу открытием.

– Почему вас привлекла именно русская философия XIX века?

– Я занимаюсь ею почти сорок лет. Еще в школе обнаружил такой парадокс: русская культура XIX века, которая имеет мировое признание (Поль Валери говорит о ней как о третьем культурном чуде после Древней Греции и эпохи Возрождения), якобы была лишена собственного философского ядра. Мол, Достоевский и Толстой – наши главные философы. Однако человек, знакомый с философией, понимает несерьезность такого рассуждения. У философии есть свой язык, своя проблематика, без которых в других областях человеческого творчества не возникнет ничего. В творчестве Достоевского и Толстого сильны метафизические мотивы, но называть их философами несерьезно. Я пытался найти соответствующую великой культуре философию и обнаружил то, что искал.

– Итак, чего же мы достигли в философии в то время?

– Развернутый ответ на этот вопрос я и пытаюсь дать в «Трагедии русской философии». Сейчас отмечу только то, что считаю главным, ключевым достижением русской философии XIX века.

Основная тема русской философии – самосознание человека. Как писал Виктор Несмелов, убежать от философии – значит убежать от самого себя. Мне представляется, что и для современного человека тема его самосознания – его самооценки и самоопределения – остается ключевой.

Сейчас часто пишут о так называемом зомбировании народа, об обработке его сознания. Я не берусь оспаривать этих фактов, но из философии XIX века вынес убеждение, что любой обман начинается с самообмана. Кто не хочет быть обманутым, того и не обманешь (я имею в виду сформированную личность, способную к самопознанию). Всегда верят в то, во что уже заранее настроены поверить. Опытные политтехнологи находят такие моменты, на которых строят свою игру. Всякие там двадцать пятые кадры – либо чушь, либо дело десятое. Самосознание личности – это главное. Я говорю не о каком-то витающем в воздухе «национальном сознании», которое якобы уже есть в готовом виде, а об ответах себе самому на конкретные вопросы: что я значу? Каковы мои основные ориентиры? Каковы мои жизненные ценности? Эти темы должны стать для мыслящего человека основными.

– Как же самосознание совмещается с нашим исконным коллективизмом, с «соборностью»?

– Русская философия изначально придавала чрезвычайное значение человеческой личности. Этот абсолютно ясно высказанный тезис позже вдруг был отброшен: нет у нас личности, у нас есть коллективизм! Такой штамп буквально вбили в наше сознание. И отсюда пошло постоянное, бесконечное повторение слова «соборность». На последних выборах в Санкт-Петербурге более двадцати политических организаций включили в свои программные тексты слово «соборность». А ведь именно для русской философии XIX века характерна ориентация на значение и тайну конкретной человеческой личности. Потому и состоялись такие великие свершения русской литературы того времени, что она интуитивно следовала в том же направлении. Заимствованный из западной философии коллективизм выражает одну из фундаментальных ее идей: в основе всякой человеческой личности лежит некое универсальное начало, которое и является первоисточником. А русская философия – это метафизика конкретной человеческой личности. И сам термин «персонализм» впервые появился и получил распространение на территории Российской империи.

– Почему же эти открытия русских мыслителей оказались нами напрочь забытыми?

– Причина – власть стереотипов, сформированных во время Серебряного века. Все корифеи философии той эпохи начинали свою деятельность как марксисты или по крайней мере как сторонники социалистических убеждений. Даже когда они вышли за рамки марксизма и социализма, то сохранили ту черту, которую Сергей Булгаков особенно ценил в трудах Владимира Соловьева, – соединение воедино социалистических и религиозных идеалов. Начинал закладывать фундамент этой философии еще Чаадаев: назначение человека – в уничтожении личного бытия и замене его бытием вполне социальным. А Соловьев вообще не выносил слов «личность», «самосознание». И в философских, и в публицистических статьях он изгонял эти понятия. Так что пристрастие многих наших «демократов» к названным сейчас философам выглядит достаточно двусмысленно.

– Эти мысли воспринимают современные студенты?

– К сожалению, старшекурсники Санкт-Петербургского политехнического университета и Университета культуры и искусств, которым я читаю лекции, знают о философии совсем немного. А ведь двумя-тремя курсами ранее им преподали уже не марксистско-ленинскую, а более-менее ясную картину мироздания. Что-то могло бы и остаться. По крайней мере они могли бы знать, что Декарт не был современником Платона…

Создается впечатление, что многие современные преподаватели сознательно избегают каких-либо мировоззренческих ориентиров, но ведь серьезное жизненное самоопределение человека всегда имеет философский характер. Иначе человек просто идет туда, куда «ветер дует». Я уверен, что нынешнее «брожение умов» объясняется не столько качеством преподавания, сколько общим состоянием общества, которое не может позитивно повлиять на настроения студентов.

– Что вы порекомендуете читать молодым людям для того, чтобы они лучше поняли современную Россию?

– Прежде всего нужно настроиться на понимание России. Все мы знаем строки: «Умом Россию не понять…». Николай Страхов замечательно их прокомментировал: «Россию не понять чужим умом». Нужно прежде всего воспитать в себе свой собственный ум. А это – личное дело каждого человека, главная его задача. Говорить о каких-то книгах можно лишь как о пособиях, помогающих человеку самому культивировать в себе ум, душу, способную понять Россию. Существует широкий спектр такой литературы, но на книжных полках и в магазинах ее, к сожалению, сегодня нет. До сих пор не переиздан Страхов. Такая же судьба у трудов Николая Дебольского. Он занимал видное место в министерстве народного просвещения, когда написал книгу «О высшем благе», в которой раскрывает понятия «народность», «нация».

Кое-что все-таки появляется. Недавно издан сборник трудов Петра Астафьева (большинство читателей слышали разве что про писателя Виктора Астафьева). На полках сейчас стоит труд Николая Данилевского «Россия и Европа», но эта книга второго порядка сложности, поэтому она вряд ли подойдет для начального чтения. Для восприятия этих трудов необходим философский вкус. А сегодня он потерян. Возродить его можно чтением произведений таких мыслителей, как Страхов, Астафьев, Лев Лопатин, Павел Бакунин, Дебольский, Виктор Несмелов.