Рисковая девушка

В старших классах моей основной подругой стала Ольга Ратникова. Крупная, с широким милым лицом, добродушно-спокойная. Я просто отдыхала с ней после бурных отношений с въедливой шкодливой Танькой Шевченко.
Между нашими домами была всего одна остановка троллейбуса, но зато самая длинная в городе. Троллейбус шел по плотине Днепрогэса, а это больше километра. Я жила на левом берегу Днепра, Ольга – на правом. Летом, едва проснувшись, мы звонили друг другу с одной лишь фразой-паролем: “Олька, побежали!”. И опрометью выскакивали из своих подъездов. Цель была – кто из нас первой добежит до середины плотины!
Асфальт был влажным, оглушительно пахли петунии на клумбах, все больше нарастал грохот спускаемой с огромной высоты воды, и вот ты уже на плотине, и вода бешено бушует слева свирепым белым кружевом, страшно даже смотреть туда. И я бегу, осыпаемая мелкими брызгами, по самой кромке пешеходной дорожки, и вот уже видна Ольга с улыбкой во весь рот, и нам уже не важно, кто добежал первым, оглушительная радость переполняет нас.
Но еще более сладкие минуты и часы были у нее дома. Жили они с мамой в двухкомнатной квартире, мама почти все время пропадала на работе, но, зная, когда я приду, непременно оставляла на кухне огромный кусок халвы и молоко в холодильнике. Мое любимое лакомство. В той просторной, светлой квартире у халвы с молоком был особый, неповторимый вкус – больше нигде в жизни я его так и не ощутила.
Видно, потому халва была особой, что мы поедали ее, доверяя друг друг свои сердечные тайны, обсуждая мировые проблемы. Словом, это был наш приют, наше убежище, уединение, которое просто необходимо девчонкам, когда они начинают превращаться в девушек.
Эти изменения собственного тела вызывали жуткий интерес. Мы задергивали шторы и ходили голышом, деловито себя и друг друга разглядывая.
Вообще Ольга была девушкой рисковой – однажды притащила невиданное по тем временам (60-х годов) любительское фото: обнаженная тетка с опущенным лицом сидела в позе лотоса. И мы обе аж задохнулись от опаснейшей неприличной идеи: друг друга поснимать без всякой одежды. Конечно, пленку потом сжечь, фото спрятать и никому не показывать. Хотелось, пожалуй, утереть нос той тетке с опущенным лицом, наши-то фигуры намного краше.
Но главная сладость была в самом процессе съемки: выбор позы, взгляда, драпировки (совсем голышом предстать мы так и не решились, использовали в самых рисковых местах кусочек простыни). И – в ощущении запретности, рискованности самой затеи (нынче наши страхи, конечно, трудно понять).
Она же с известной своей рисковостью свела меня с компанией “трудных” ребят. Если честно, то я так и не обнаружила в них ничего хулиганистого – разве что фикса во рту, блатные песни вперемешку с Высоцким и непременный портвейн за столом.
К нам с Ольгой эти ребята (было их пятеро или четверо) относились не просто “прилично”, но с каким-то даже трепетом и смущением. Провожали до дому, покупали цветы, с поцелуями и объятиями не лезли. Правда, у Ольги с Сашей (это тот, с гитарой и фиксой) случился длинный, серьезный, настоящий, взрослый роман. Первый среди девчонок нашего девятого класса. У нее всегда все было серьезно.
Я же говорю: Ольга Ратникова – рисковая девушка.