Проверено военной цензурой. Живые документы эпохи

До войны и взрослые, и мы, мальчишки и девчонки, посылали друг другу либо поздравительные открытки, либо короткие весточки из летних лагерей. С 1941 года характер писем изменился. Бывшая фронтовичка, служившая в армейской военной цензуре, рассказывала мне, что в их подразделении каждая из 30 девушек должна была в течение дня просмотреть 550 писем. Из написанных далеко не каллиграфическим почерком, наспех, в окопах или землянках вычеркивали сведения, которые касались расположения части, фамилии старших командиров.

Каждое утро солдаты притаскивали такой «девичьей команде» по 5-6 неподъемных мешков с корреспонденцией. К вечеру их надо было обработать, поставив штемпелек «Просмотрено военной цензурой», и отправить в дальний путь.

Приходили и ко мне письма. В них речь шла о занятиях в институте, отчаянных холодах в Москве: «Стоят ужасные морозы и все москвичи сидят по домам, а в Архитектурном институте такой холод, что несчастная Венера в зале рисунка стоит вся в сосульках. Ужасно жалко великую богиню!» В другом – летнем письме моя приятельница сообщала, что «проводила все свободное время на теннисных кортах – шли игры на первенство СССР. Я с азартом болела за моего приятеля, очень молодого и очень талантливого теннисиста – Колю Озерова. И он стал чемпионом страны!». Речь шла о Николае Озерове, ставшем впоследствии спортивным телекомментатором.

В октябре 1944 года я получил письмо от своего друга Владимира Груздева, который сообщал мне о шутливом стихотворении Константина Симонова. Поэт побывал в их части. В конце письма Владимир спрашивал, где нахожусь я. Давал подсказку мне: «Недалеко от нас Мадьярия» (прямо назвать Венгрию было нельзя. Разглашение дислокации части). Я в свою очередь писал домой, что, «возможно, скоро встретимся с Иосифом Борисовичем Титовым». Догадавшись про Иосипа Броз Тито, родные поймут, где-то около Югославии.

Хорошее письмо я получил летом 1943 года, когда мы стояли под Воронежем, готовясь к Курской битве. Писал мне отец школьного друга: «Поздравляю тебя с награждением медалями («За отвагу» и «За оборону Сталинграда». – И.Р.)… Своей честной и преданной работой на фронте ты заслужил это… Горячо желаю тебе дальнейших успехов. Пиши в газете получше и покрепче; это тоже помогает бить фашистов. Крепко жму твою руку. Твой Е. Шиловский».

Евгений Александрович был генерал-лейтенантом, доктором военных наук, одним из выдающихся военных специалистов, участвовавших в разработке плана разгрома гитлеровцев под Москвой, и возглавлял впоследствии кафедру стратегии Академии Генштаба. Такие письма, согласитесь, бесценны.

У меня сохранился черновик письма, датированный 18 мая 1945 года, где я писал: «Всем, всем, всем, кто не был на фронте, не понять всего величия этого события. Да и мы, по правде сказать, еще не свыклись с мыслью, что нет передовой, что больше не стреляют и не убивают, а вместо этого занимаются мирными делами…»

Письма – живые документы эпохи…

Переписывался я со своими боевыми товарищами. К сожалению, с течением времени однополчан становилось все меньше и меньше и многие из еще живущих стали «иностранцами». Да и стоимость почтовых отправлений возросла более чем в 100 раз. При этом качество обслуживания клиентов почтовым ведомством (я имею в виду именно ведомство, а не рядовых письмоносцев, которые, получая мизерные оклады, вынуждены разносить адресатам корреспонденцию) не улучшилось. Даже письмо из одного района Москвы в другой идет не меньше недели, а что ж говорить о Петербурге, Сибири или Украине. Открытку из Харькова или Одессы можно получить через месяц.

Невольно вспоминаются так называемые ветеранские конверты, которые перед праздниками распространялись через советы ветеранов. Неужели об этой благотворительной традиции связисты не вспомнят в канун 60-летия Победы?

Игорь РЕФОРМАТСКИЙ, майор в отставке