Призвание – общественный деятель. Когда работа в профсоюзе становится служением

​Председатель Чеченской республиканской организации профсоюза Хизир Герзелиев в интервью назвал себя «профессиональным общественным деятелем», но больше, думаю, ему подходит определение «общественный деятель по призванию». Это подтверждает многолетняя работа в профсоюзе, которую Хизир Магомедович не оставлял даже в самые тяжелые времена.Под его руководством в республике создана уникальная профсоюзная структура, позволяющая эффективно поддерживать контакт с каждой первичной организацией, установить связь с рядовыми членами профсоюза, быть в курсе их проблем и надежд. На недавнем заседании исполнительного комитета Общероссийского Профсоюза образования опыт чеченских коллег, о котором мы подробно рассказывали в 13‑м выпуске «МП», стал предметом для рассмотрения и обсуждения.В этом году Хизир Герзелиев отмечает знаковую дату – 60‑летие в профсоюзном движении. Свой первый профсоюзный билет он получил в 1959 году. А спустя 22 года стал профлидером республиканского уровня. Несмотря на все сложности, с которыми ему пришлось столкнуться на этой общественной работе, Хизир Магомедович считает деятельность в профсоюзе большой удачей.

– Я считаю, мне повезло, что моя жизнь много лет связана с профсоюзом. В принципе, я профессиональный общественный деятель. В юности окончил Высшую пионерскую школу во Всесоюзном лагере «Артек», когда работал там пионервожатым. Потом занимался комсомольской и партийной работой. А когда мне исполнилось 40 лет, стал профсоюзным лидером. В 1981 году меня избрали председателем профсоюза работников просвещения, высшей школы и научных учреждений Чечено-Ингушской АССР.Нас, 40‑летних партийцев, тогда называли «молодыми кадрами» и привлекали к профсоюзной работе, чтобы ее оживить, поднять на новый уровень. И хотя потом мне неоднократно предлагали снова перей­ти на партийную работу, в разных должностях, я отказался от всех предложений, потому что профсоюз давал возможность реализовать себя, показать, что можно сделать благодаря этой общественной организации.В 80‑е руководство профсоюза заметно оторвалось от рядовых членов и их насущных проблем. В итоге многие перестали верить в возможности профсоюзного движения. Мне все хотелось изменить: если профсоюз – это общественная организация, то она должна соответствующе функционировать, то есть быть ближе к членам профсоюза, чтобы каждый был уверен в том, что он, вступив в профсоюз, получит необходимую защиту и помощь.Тогда меня особенно беспокоило среднее звено между первичкой и республиканской организацией – райкомы, они очень сильно тормозили нашу работу, потому что председатели районных комитетов трудились на общественных началах и с головой были заняты на основной работе, например, в качестве инспекторов роно или директоров школ. У них не было достаточно времени для нормальной профсоюзной деятельности.Поэтому я стал добиваться того, чтобы районные профлидеры работали как освобожденные. Для этого ездил на переговоры в ВЦСПС – Всесоюзный центральный совет профессиональных союзов, потом в Федерацию независимых профсоюзов России. В результате мы сумели к 1990 году сделать так, что в каждом муниципальном районе, у нас их было тогда 18, работали освобожденные председатели райкомов. Но в 90‑х началась война, в республике все резко изменилось.- Конечно, это очень сложный период, но не сказать о нем нельзя. Как вы действовали в условиях переворота, войны?- 1991-2002 годы были для нас самыми тяжелыми. Но мы вновь и вновь прилагали усилия, чтобы сохранить организацию. В аппарате республиканской организации я тогда остался один, но были профактивисты в районах.Первым крупным решением национальной власти Дудаева в ноябре 1991 года стало постановление парламента о роспуске профсоюзов. Нас называли «промосковскими», «прокоммунистическими» профсоюзами, предлагали нас распустить и создать национальные профсоюзы. Это была очень тяжелая борьба, которую не все сумели выдержать. Большинство профсоюзов самораспустилось.- Угроза жизни для несогласных тоже была?- Да. Но не только это меня тревожило. Нужно было уберечь школы от закрытия, а зарплату не платили несколько лет. Наш профсоюз остался единственным в республике, который продолжал работать. Мы не могли оставить работника образования одного перед страшными событиями, которые у нас происходили.Три забастовки объявили в республике в те годы, несколько демонстраций провели. Многие говорят – повезло, что живы остались. Наверное, так. Во всяком случае, мы боролись за интересы работников даже в военное время. По своей инициативе я дважды встречался с Дудаевым, три раза – с Масхадовым, когда они возглавляли республику. На встречах пытался добиться выплат заработной платы работникам отрасли, но денег у них на эти цели не было.- Чего-то все-таки удалось добиться?- Небольшие результаты были. В итоге переговоров нам выдали 500 удостоверений для бесплатного проезда учителей в общественном транспорте внутри республики. Мы раздали их в профсоюзные комитеты, и они распределили их среди наиболее нуждающихся. А еще в 1995‑1997 годах добились бесплатной булки хлеба 2-3 раза в неделю. Такое невозможно забыть – длинная очередь в центре Грозного из прячущих свои лица учителей, которые стояли за хлебом. Право на получение бесплатного хлеба мы отстояли для всех учителей – не делили: член профсоюза или нет. Сейчас и представить себе это сложно, но в тот период и магазинов-то не было, разруха кругом.В 2000 году, когда еще шла война, новый руководитель республики Ахмад Кадыров издал указ о временном запрещении на территории Чеченской Республики митингов, собраний и шествий. Но мы нашли выход из создавшейся ситуации и проводили свои собрания и конференции за пределами региона – в Кабардино-Балкарии. Помогла федеральная программа «Дети Чечни». Детей нашей республики на автобусах начали вывозить в летние лагеря на оздоровление. Мы через Министерство образования и науки добились, чтобы их дополнительно сопровождали учителя – профсоюзные активисты.В Кабардино-Балкарии мы собирали профактив на семинары и в то же время давали возможность этим работникам образовательной системы немного отдохнуть и поправить свое здоровье. Потом добились выделения 200 путевок в санатории Кабардино-Балкарии для профактивистов, и опять же совмещали лечение и отдых с работой. Так три года подряд мы ездили в эту республику для проведения наших мероприятий.Нам очень помог Анатолий Васильевич Петренко, лидер Кабардино-Балкарской организации профсоюза в те годы. Он приглашал лекторов для нашего обучения и консультаций, активно шефствовал над нами.- Хизир Магомедович, как вы развивали профсоюзную работу уже в мирное время, когда жизнь в республике начала налаживаться?- Если говорить о кардинальных изменениях внутри рессовета, то поворотным стал 2003 год. Мы начали реорганизацию своей работы с консолидации профсоюзных средств на уровне республиканской организации. С 1 января 2003 года полностью централизовали профсоюзные средства. Три района и три федеральных вуза не захотели продолжать работу на таких условиях. Потом районы к нам вернулись, а вузы – Чеченский государственный университет, Чеченский государственный нефтяной техуниверситет и Чеченский государственный педагогический университет – так и остались вне нашего профсоюза. Но это их выбор.Долгое время я работал в республиканской организации один: не было ни сотрудников аппарата, ни рабочего места, ни телефона.- Как же можно работать в таких условиях?- Приходил каждый день к республиканскому Министерству образования и науки, стоял у входа, чтобы передать заведующим роно, которые приезжали в министерство, письма с поручениями профсоюзным активистам, и таким же образом принимал корреспонденцию от них. Потом министр образования Лема Дадаев обратил внимание на то, что я часто стою на улице у министерства, и пригласил к себе на разговор. Когда узнал, в чем дело, освободил для меня кабинет своего помощника, сказав: «Будешь здесь работать».Так я оказался в кабинете рядом с министром, через некоторое время у меня появился заместитель, то есть потихоньку работа налаживалась. Потом мы переехали в Дом профсоюзов. Сегодня в аппарате республиканского совета 30 человек, а всего освобожденных работников профсоюза в республике – 88.- В этом году вы отметите круглую дату в профсоюзном движении. Каков, по вашему мнению, главный итог вашей многолетней деятельности, вашего служения профсоюзу?- Я всегда мечтал о том, чтобы у нас был контакт с каждым членом профсоюза, чтобы люди нам доверяли и каждая первичная организация действительно работала.Для этого сформирована и действует наша структура: республиканский совет – уполномоченные в округах – представители рессовета в районах – кураторы первичных организаций в районах – председатели первичных организаций, уполномоченные первичных организаций.Сначала многие с большим скепсисом отнеслись к такой разветвленной структуре, но сейчас она себя оправдывает, потому что реально дает возможность наладить связь с рядовыми членами организации.Наша новая акция «Диалог с учителем» тоже направлена на это. Уполномоченные первичных организаций идут домой к учителям, которые за ними закреплены, разговаривают за чашкой чая и выявляют проблемы, чаяния конкретного учителя. Эти сведения мы собираем и обобщаем.Конечно, посвящать себя общественной работе, как делают наши неосвобожденные профактивисты, сложно. Человеку нужно зарабатывать, кормить семью. Переход на такую систему непростой, но мы ставим перед собой все новые задачи и решаем их, останавливаться нам нельзя.Важно, чтобы члены профсоюза чувствовали себя единым целым, чтобы каждый был вместе с нами. Поэтому, если говорить об успехе, на мой взгляд, мы сформировали структуру, которая при налаженной работе создает такие условия.Сейчас в ряде отраслевых профсоюзов наблюдается спад, есть случаи, когда люди уходят из профсоюзов. Почему? Потому что теряют веру. Мы делаем все, чтобы просьбы, с которыми члены нашей организации к нам обращаются, выполнить. Я считаю, это главное.