Думал ли шведский ученый Альфред Нобель, подписывая 27 ноября 1895 года свое знаменитое завещание, что задуманный им фонд обеспечит мигрень тысячам самых умных голов планеты? Скорее всего нет. Последняя воля создателя динамита, бездымного пороха и автора сотен изобретений заключалась в том, чтобы заработанные им деньги послужили поощрением энтузиастам, приносящим наибольшую пользу человечеству.
“Пиротехник” оставил лишь самые общие инструкции о том, как следует распорядиться его состоянием. Во-первых, он назвал номинации (химия, физика, физиология и медицина, литература, укрепление мира). Во-вторых, определил институты, которые должны называть лауреатов. Доверия были удостоены. Шведская королевская академия наук (химия, физика, литература), Каролинский институт в Стокгольме (физиология и медицина) и специальный комитет из пяти человек, выбираемый почему-то депутатами норвежского парламента (укрепление мира). Однако наиболее трудное условие (учитывая слабость человеческой натуры и склонность к предвзятости) состояло в том, что “присуждение наград не должно увязываться с принадлежностью лауреата к той или иной нации, равно как сумма вознаграждения не должна определяться принадлежностью к тому или иному подданству”.
Как все это реализовать, Нобель не написал. И скептически настроенным академикам пришлось долго совещаться и искать наиболее приемлемые интерпретации расплывчатых формулировок, прежде чем в 1900 году фонд был создан, его статус выработан, и 10 декабря 1901 года состоялось присуждение первых Нобелевских премий.
Действующий порядок использования премиального фонда, выдвижения, отбора и утверждения кандидатов многоступенчат и достаточно запутан. Для каждой номинации существует специальный комитет из пяти человек. Обработать поток информации они не в состоянии физически, к отбору и оценке привлекаются тысячи специалистов, авторитетных ученых, литераторов, политиков.
Сумма в два миллиона шведских крон (таков размер премии) – достаточно веский повод для интриг. А посему право выдвигать кандидатуры предоставлено не трудовым и творческим коллективам, а отдельным лицам. При этом строго соблюдается принцип конфиденциальности всего процесса – и весь век распорядителей нобелевского наследия критикуют за отсутствие гласности!
Сегодня трудно себе представить, что выдающееся открытие способен совершить исследователь-одиночка. Тем не менее “персональный” характер награды сохраняется, и премия в каждой номинации не может быть присуждена более чем троим соискателям. И все же реалии современного мира вынуждают Нобелевский фонд вносить коррективы. Знаменитый швед завещал, например, чтобы отмечаемый прорыв в науке был сделан в год, предшествующий церемонии награждения. Но ценность открытия зачастую осознается лишь спустя время. Знаменитый пенициллин был открыт в 1928 году, а премия за него присуждена только в 1945-м.
К “новинкам” можно отнести и введение дополнительной номинации в области экономики. Ее инициатором выступил в 1968 году Шведский банк, который по случаю своего 300-летия вспомнил, что именно ему Нобель доверил личные сбережения.
Потребовал переосмысления и тезис Нобеля о том, что премия по литературе присуждается за произведения “идеалистической направленности”. Шведская академия уже воздерживается от каких-либо интерпретаций этого термина и склонна понимать под ним нечто гуманитарное. Вместить современные открытия, сделанные на стыке наук, в жесткие рамки естественно-научных номинаций, определенных ученым сотню лет назад, – тоже проблема.
За годы существования Нобелевской премии ее обладателями стали более 500 человек. Российские и советские представители получали ее 16 раз, хотя и среди американских лауреатов много выходцев из России. До присуждения в этом году премии физику Жоресу Алферову последним из наших лауреатов был Михаил Горбачев.
Комментарии