По «Городку» можно будет изучать историю страны. Юрий СТОЯНОВ

Несколько лет назад один из лидеров патриотического движения «Александр Невский» потребовал привлечь Юрия Стоянова и Илью Олейникова к уголовной ответственности по статье «возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды». Поводом для заявления в прокуратуру послужил показанный в «Городке» юмористический сюжет, где Юрий Стоянов изображал Александра Невского. Узнав об этом заявлении из прессы, артисты объяснили, что у них и в мыслях не было глумиться над святыми чувствами, что это всего лишь добрая шутка и что исторические персонажи только выигрывают, когда их показывают живыми людьми. Что касается персонажей вполне современных, то Юрий Стоянов явил их в «Городке» несметное количество.

– Сколько женских ролей вы сыграли?

– Наверное, уже перевалило за две тысячи.

– Вас впору вносить в Книгу рекордов Гиннесса как актера, сыгравшего столько женских ролей. Впрочем, и ни одна актриса по количеству этих ролей, пожалуй, не сможет соперничать с вами.

– Дело не только в количестве. Назовите мне актрису, которая сделает это так же смешно. Смешно ведь не оттого, что женщину играет мужик. Смешно, потому что смешно. Давайте проведем эксперимент: одну и ту же женскую роль сыграют два человека – комедийная актриса и я. А после спросим: кто смешнее? Я думаю, счет будет по крайней мере равный.

– А мужчины, играющие женщин? Все эти верки сердючки, новые русские бабки, кто там еще… Экранное количество особей мужеского пола, облаченных в женское платье, по-моему, уже превышает санитарные нормы.

– Вот и зрители иногда спрашивают меня: «Скажите, почему некоторые актеры-мужчины так любят играть женские роли?» «Потому что считают, что это легко, – отвечаю я. – Нацепил паричок, навел макияж, подложил там, где надо, завихлял бедрами… Смешно? По-моему, противно. Ведь дальше этого многие не идут – ограничиваются внешним перевоплощением, нередко вульгарным и пошлым. Мне не понравился ни один актер, сыгравший женщину». Тут из зала всегда раздается изумленный возглас: «Даже Калягин?!» – «Калягин не играл женщину. Он играл мужчину, прикидывающегося женщиной. Не надо путать».

– Вам самому не надоело всяких теток играть?

– Мне нравится, как я это делаю. Вообще я себя на экране люблю не очень, но некоторые женщины из тех, что мною сыграны, мне по-человечески интересны. Когда я надеваю платье, парик и смотрю на себя в зеркало, я вспоминаю женщин, которые были в моей жизни или с которыми просто был знаком, и во мне выстреливает какое-то отношение к ним.

– Какое же чаще всего?

– Чаще всего очень сочувственное. Вот на сочувствии к ним все эти роли и сыграны. Не забывайте к тому же, что в кадре рядом со мной находится Илья. Подобно тому, как короля играет свита, Илья играет меня как женщину. Он относится ко мне как к женщине, а не как к мужику, который играет женщину. То есть женщину в данном случае играют два человека, а не один.

– На мой взгляд, вы хороший драматический артист. Но вот что я прочитал о вас в Википедии: «Юрий Николаевич Стоянов – российский эстрадный актер-комик и телеведущий». Вам не обидно такое определение?

– Вы знаете, я тоже считаю себя хорошим драматическим артистом. А в Википедии про меня все сказано неправильно. Во-первых, ни по образованию, ни по профессии я не являюсь эстрадным актером и крайне мало работал на эстраде. Во-вторых, я не телеведущий. И, в-третьих, я не комик и уж тем более, упаси бог, не телеюморист. Я бы назвал себя так: артист театра и кино.

– В театре – Ленинградском БДТ у Товстоногова – вам себя, однако же, реализовать не удалось. Как вы сами думаете, почему?

– Я проработал в БДТ семнадцать лет, ушел оттуда в 1995 году. Меня часто спрашивают: «Что вы сегодня чувствуете, когда проезжаете мимо этого здания?» «Ничего не чувствую, – отвечаю. – Если бы каждый раз, когда я проезжаю мимо этого театра, меня «клинило», я бы уже давно отправился на тот свет».

– Все-таки почему в БДТ у вас не сложилось?

– На подобные вопросы у актеров всегда есть два диаметрально противоположных ответа. Первый – слегка кокетливый: «Ну, наверное, я был плохим артистом. Значит, сам виноват в том, что меня не заметили». Второй ответ содержит упрек в адрес театра, его режиссеров. Мол, я был хороший артист, но мне не давали играть, обходили большими ролями.

– Из этих двух ответов вам ближе какой?

– Да, наверное, оба. Я попал в БДТ после ГИТИСа. Ну представьте: приходит этакий красавец с дипломом, отлично зарекомендовавший себя на выпуске, приглашенный сразу в несколько театров, но выбравший лучший театр страны. И вот не послал какие-то флюиды в пространство, их не поймали, не уловили. Значит, виноват сам. А с другой стороны, мне действительно не дали сыграть ни одной серьезной роли. Хотя справедливости ради надо сказать, что я не самый свободный и раскрепощенный артист. Я не Ваня Ургант. Я это говорю с плюсом Ване Урганту и с минусом себе. Я не могу отчебучить что-нибудь этакое в любую секунду. Мне надо обрасти какими-то обстоятельствами, которые бы сделали меня свободным. Мне должно быть хо-ро-шо. Я ненавижу сдавать экзамены в профессии. Я ненавижу соревновательность в том, чем я занимаюсь. Я должен получать удовольствие от того, что я делаю. Тогда у меня получается. Тогда я могу добиться того главного, чего можно добиться вообще в актерской профессии. И удивить не только зрителя, а иногда и самого себя. Мне кажется, это самый высокий критерий актерского мастерства, когда сам удивился: «Как это я сыграл? Что это было со мной? Не понимаю».

– Я знаю как минимум троих, включая вас, тогдашних актеров БДТ, молодых и очень способных, но так и оставшихся невостребованными. Зачем же Товстоногов приглашал вас в труппу, если потом не занимал в своих спектаклях?

– Мне кажется, он брал впрок все хорошее, что где-то появлялось. Либо по принципу «так не доставайся же ты никому», либо по принципу «авось пригодится». У него была лучшая труппа в стране.

– Вы завидовали артистам, на которых в БДТ держался репертуар?

– Как вам сказать… У этих артистов тоже ведь были проблемы. Они были и у Лебедева, и у Басилашвили, и у Борисова… Почитайте книгу Олега Борисова «Без знаков препинания», и вы в этом убедитесь.

– Я читал ее. Подтверждаю: были проблемы и у Борисова. Но у него были иные проблемы – не такие, как у вас.

– У великих актеров и проблемы великие. Но есть одна проблема, которая одинаково распространяется на всех актеров, какого бы масштаба они ни были. Это тотальная зависимость. От случая. От репертуарной политики. От театральной конъюнктуры. От расстановки творческих сил внутри театра. И конечно, от режиссера. Его диктат, хочешь не хочешь, приходится принимать.

– Вы пришли на телевидение от невозможности реализоваться в театре?

– Наверное, так. По той же причине пришел на ТВ и Илья Олейников. Собственно, наш «Городок» возник из дружбы двух артистов, не востребованных в театре и кино. Когда мы познакомились, у нас еще не было совместных планов. Ну какие совместные планы могли быть у гастролирующего с эстрадными концертами Ильи и у меня, привязанного к театру? Никаких, кроме дуракаваляния перед телекамерой, чем мы иногда исключительно для себя занимались: экранизировали анекдоты, смешные байки… Дело в том, что Илья привык работать в паре. А тут он увидел, что пара складывается, что мы очень «цепляем» друг друга. Что такое пара? Это два человека, которые помогают друг другу играть. Чем старательнее ты помогаешь партнеру, тем и сам в результате лучше работаешь. Илья почувствовал, что мы можем работать вместе. Как раз в то время Кирилл Набутов придумал передачу «Адамово яблоко», и мы пришли к нему с идеей, поначалу весьма аморфной.

– Эта идея в чем заключалась?

– Превратить анекдот или репризу в маленькую драматическую историю. Нам представлялось, что анекдот дает возможность достоверного, почти киношного существования в кадре. Причем нам был интересен не пик истории в виде ударной фразы в финале, а то, как эта история развивается. Нам потом нередко ставили в упрек, что в середине у нас все гораздо смешнее, чем в конце. Но как раз к этому мы и стремились. Мы брали анекдоты не самые известные, но очень игровые. Через какое-то время почувствовали, что четырех минут, которые нам отводились в передаче «Адамово яблоко», нам уже мало, что из этих коротких штанишек мы уже выросли. А тут выяснилось, что на канале «Россия» дефицит юмористических передач. Вот так на этом канале мы и начали делать «Городок».

– Вы пришли на телевидение в начале 90-х годов. И только благодаря телевидению смогли реализоваться. Чем, на ваш взгляд, тогдашнее ТВ отличалось от нынешнего?

– Это было совсем другое телевидение. Оно только начинало ощущать свои возможности. Еще не было осознания собственной всесильности, абсолютного могущества, неколебимой уверенности в том, что ТВ способно поднимать людей к вершинам власти и низвергать с этих вершин. Это все возникло позже, когда появились огромные деньги. А в начале 90-х мы, создатели программы «Городок», как бы пошли в первый класс. Вместе с новым телевидением. С этим «Пятым колесом». С этим мальчиком на канале «Россия», у которого расстегнута рубашечка, неправильно повязан галстук. То телевидение было расхристанное, безалаберное, но живое. Технологически слабое, убого оснащенное, но искреннее. Сегодня я, как режиссер, который очень любит телевизионную технологию, интересуется ею и кое-что в ней понимает, могу сказать, что технологически наше ТВ совершило огромный скачок. Но тем, кто работает сейчас на телевидении, значительно тяжелее работать, чем работалось нам в начале 90-х.

– Самоцензура?

– Конечно. Хотя что такое самоцензура? От хулиганства в эфире ты приходишь к чувству меры, к пониманию, для чего и для кого ты делаешь свою программу. Мы, например, не работаем «пакетом», когда в один день снимается двадцать передач и потом на полгода размазывается по эфиру. Мы снимаем сегодня на следующий месяц. И вот это предощущение следующего месяца в такой стране, как наша, оно всегда очень интересно.

– Почему передача называется «Городок»? Как возникло это название?

– Название долго искали. В конце концов я вспомнил, что у нас в театре в свое время шел спектакль «Наш городок» по роману Торнтона Уайлдера. Я предложил это название продюсеру, только в несколько измененном виде – «Городок N». Потом «N» выбросили, осталось просто «Городок». После чего мы вдруг с ужасом поняли вопиющую «нешлягерность» этого названия. О чем передача? О проблемах малых городов России? Или это рубрика внутри «Парламентского часа», «Вестей недели»? Но, как после выяснилось, название оказалось потрясающим. Да, некий городок, где живут разные люди – от мэра до дворника. И где могут происходить какие угодно истории.

– Вы в «Городке» принципиально не занимаетесь социальной сатирой или вам дали понять, что она нежелательна?

– Ну почему же, у нас были социально острые сюжеты. Была даже пара предвыборных передач с четкой позицией: в какой стране мы хотим жить, а в какой не хотим. Но надо, как говорится, и на вечность работать. Пройдет десять, двадцать лет, мы с вами включим телевизор с записью «Городка», снятого в 2010 году «на злобу дня», и будем в недоумении: о чем эта шутка? Но тот же 2010 год можно показать через то, как люди одеты, как они общаются друг с другом, что их радует, чему они огорчаются. Можно показать, как они воспринимают нищего, а как – богатого человека. Можно показать, как они реагируют на курс доллара или на ценник в магазине. Надо время показывать через людей, только тогда оно сохраняется в нашей коллективной памяти. К примеру, было две-три передачи, в которых затрагивалась тема дефолта-98. Вот один из сюжетов, мой любимый, хотя, может быть, не самый смешной. Идет человек мимо церкви. Набирает номер телефона. Оператор мобильной связи ему отвечает: «Ваш счет заблокирован». Значит, денег на счете нет. Он закрывает трубку. Идет дальше и видит перед собой длинный ряд нищих. Первый просит денег на операцию. Он дает какую-то мелочь из кошелька. Второй просит. Шлеп, а кошелек пустой. Тогда он достает что-то из кармана. Третья нищенка просит – он снимает пальто, укутывает ее. Для четвертой он снимает кольцо, для пятого – часы. А когда просит шестой, он щупает свои карманы, ничего не находит в них и сам становится в ряд нищих с протянутой рукой. Это был потрясающий сюжет. С очень неожиданным финалом. Ну и, конечно, нынешний кризис даст нам немало сюжетов. Думаю, сейчас наша передача еще больше востребована. Когда люди чувствуют в жизни какую-то нестабильность, они ищут опору в смешном. Смех – безотказное средство от черной меланхолии. Посмотрите, сколько уже анекдотов на тему кризиса! Народ не унывает. Что там ни говори, а умение посмеяться над житейскими неурядицами – признак психологического здоровья нации.

– Вы полагаете, по «Городку» можно будет изучать историю страны?

– Мне кажется, да. Я надеюсь на это. Мы на это работаем.

Юрий СТОЯНОВ