Первые сто строк. Петр ПОЛОЖЕВЕЦ, Главный редактор «УГ»

Она долго не знала, кем хочет стать. Одно время мечтала поступить в театральный и быть новой Степановой, даже играла в школьном театре. Неудавшийся режиссер Валера Данилин вел у них эту студию. Детей он не любил, театр тоже, в кино, которым он бредил, его не брали, и чтобы хоть как-то зарабатывать на жизнь, он устроился в школу. Вероника пришла заниматься, потому что однажды на школьной дискотеке потанцевала с Валерой, и вдруг ей показалось, что она в него влюбилась. На репетициях он был груб, напряжен и часто выходил из себя, виня ребят в том, что они его не понимают и классиков не понимают, и как можно играть Шекспира с такими бездарями. Веронике тоже доставалось, но она терпела, говоря себе, что вот закончит школу, поступит в театральный, сыграет главную героиню в какой-нибудь драме Островского, и ей дадут Государственную премию, вот тогда Валерий Юрьевич локти кусать будет, что не ценил, издевался и любовь свою к ней – она почему-то была уверена, что если он ее даже и не любит, то она все-таки ему нравится – прятал под маской грубости. Но Валерий Юрьевич любил вовсе не Веронику, она была для него всего лишь одной из многих бездарных малолетних актрис, а он сгорал по своей однокурснице с актерского факультета, которая сразу после института попала на телевидение и начала все чаще мелькать на экране. Вскоре Валере подвернулась какая-то второстепенная работа на киностудии, и он ушел из школы, бросив недоделанный спектакль и влюбленных в него девчонок. Вероника три ночи рыдала в подушку, проклиная Валерия, жизнь, школу и все на свете, убеждая себя, что больше никогда в жизни она и не взглянет ни на одного парня.

А через три дня она приняла решение, что пойдет учиться в кораблестроительный институт. И будет сама строить корабли, чтобы не ждать, как гриновская Ассоль, а самой однажды приплыть на неизвестный берег на собственноручно построенном паруснике и встретить того, кто ждал там ее уже давно, – единственную любовь, однажды и навсегда, до тех пор, пока смерть не разлучит их. И она-таки встретила эту свою единственную любовь, но в другом месте – в институте, куда поступила с первого раза. Ее избрали в комитет комсомола. Она отвечала за морально-нравственное воспитание. Ей нравилось заниматься этим. Она вообще была активной девушкой, ездила в стройотряды, редактировала факультетскую газету, вступила в партию. Однажды на третьем курсе случилось ЧП. Веронику вызвали в деканат и рассказали, что ее однокурсница Раиса Дымова уже давно встречается с молодым преподавателем сопромата Николаем Кардамоновым, а у того жена, маленький ребенок, значит, надо принимать какие-то меры воздействия, и в первую очередь по комсомольской линии, и пусть она зайдет в партком посоветоваться, что ей делать. Она открыла дверь в партком и увидела незнакомого человека. Это был ОН. У нее отняло дар речи, задрожали ноги, и ей захотелось сесть вот здесь, в этом официальном кабинете, рядом с ним на стуле и никуда никогда не уходить. Это был новый член парткома, молодой кандидат наук, преподаватель теории нагрузок. Она впервые за свою общественную жизнь растерялась, забыла, зачем пришла. Через год они поженились. Уже будучи на сносях, защитила диплом, что-то про устойчивость морских судов. Родилась дочь, еще через год вторая. Георгий к тому времени написал докторскую, и она научилась печатать, чтобы они не тратились на машинисток, и ночами печатала и перепечатывала главы его диссертации. Она любила его. И он ее. Прожив сорок лет, они ни разу не изменили друг другу. Потому что им никто другой не был нужен. Они изо дня в день открывали друг друга, они не могли насытиться друг другом. Они не стали друзьями, как это часто бывает во многих семьях с годами, когда острота чувств стирается, когда на смену любви приходят привычка и привязанность. Они все эти годы, будучи мужем и женой, были одновременно и любовниками, знающими друг о друге все и ничего не знающими друг о друге. Другими словами, они были просто счастливы. Они мчались вместе под алыми парусами, подставляя гордо лица ветру, а он, надо сказать, не всегда был ласков, иногда сек до крови лицо острыми снежинками. Однажды она заметила, что Георгию плохо, его шатает, как в настоящую морскую бурю, он плохо ел, не спал по ночам, пил анальгин, и тогда она настояла, чтобы они вместе пошли к врачу. В тот день она думала, что она уже умерла. Врач сказал, что у Георгия опухоль и надо срочно делать операцию. Она подняла все свои связи, положила его в лучшую клинику, его прооперировали и сказали, что проживет еще год-два. Она превратилась в домашнего психотерапевта, внушая денно и нощно мужу, что у него есть еще уйма незавершенных дел, недописанных статей, неотрецензированных работ, непроведенных экспериментов. Она заставляла его работать, следя, чтобы он ел только то, что помогало держать иммунную систему, позволяла ему пить его любимое красное вино, гуляла с ним каждый день вокруг дома по десять кругов – десять километров. Прошло три года, он был все еще жив. И еще два года пролетело. И она снова приехала к врачу, и ей снова сказали, что дела плохи и теперь надо делать химиотерапию, она согласилась. Вернувшись домой, она снова развернула бурную деятельность по созданию поля деятельности для мужа. Я думаю, что она настолько сильно его любила, настолько сильно верила, что он не может уйти в другой мир от нее, не может спустить алые паруса на их паруснике, что ее энергия, клокочущая, бурная, страстная, подавила болезнь, не дала ей распространиться. Она силой своей любви и верой блокировала ее. Конечно, она не могла ее уничтожить, убить, выжечь дотла, это было ей не по силам, но она сумела замедлить ее развитие, почти остановив. Она верила и заставляла Георгия верить, что жизнь его еще не кончилась, что смерть придет, но не завтра. Она улыбается, она разговаривает, она помогает детям, работает, но каждую минуту, что бы она ни делала, она думает о Георгии, она с ним, она словно живет сразу в двух реальностях – своей и его.

…Как мало мы знаем и о себе, и о том, на что способны наше сердце и наши чувства. Увидите на улице Веронику, порадуйтесь за нее, она спешит домой. Она отвоевала у кладбища для своего мужа уже десять лет… Дай ей Бог еще многих лет, и ее мужу тоже…