Первые сто строк. Петр ПОЛОЖЕВЕЦ, Главный редактор «УГ»

Ему было пятьдесят два года, и уже десять лет прошло с тех пор, как он развелся. Жена ушла от него потому, что его никогда не было дома. Одна командировка за другой. Из одной части света в другую. Ему казалось, что он любит свою жену. После свадьбы он ни разу не изменил ей, он любит слушать, как она поет, перебирая струны банджо. Ему было хорошо с ней в постели. Но у них не было детей. И он все чаще задерживался, сам не зная почему, то где-то в Гималаях, то в африканской саванне, то на заброшенных пальмовых островах в Тихом океане.

Однажды, когда он вернулся из очередного путешествия, она, как всегда, накрыла стол на веранде, зажгла свечи, достала бутылку сухого белого вина, и, когда он вышел из душа, весь чистый, смывший въевшийся в каждую пору, каждую клеточку его тела запах ветров и песков, она, взглянув долгим пронзительным взглядом, сказала: «Прости, я ухожу от тебя. Моя жизнь стала сплошным ожиданием. Я не хочу, чтобы оно превратилось в бесконечность. Я знаю, что когда-нибудь, уехав из дома, ты больше не вернешься, ты свалишься с обрыва где-нибудь в Уэльсе, или тебя загрызут уссурийские тигры, или где-нибудь в джунглях Амазонки тебя задушит анаконда. Я устала вечно тебя ждать. Но я знаю, что ты не можешь иначе, потому что по натуре ты пилигрим, вечный странник, ты живешь дорогой, она в тебе, ты и сам дорога, поэтому я освобождаю тебя». Уход жены он пережил спокойно. Кажется, к этому был уже давно готов. Надо сказать, что он ездил по свету не просто так, от нечего делать, это была его работа. Он был фотографом. Притом классным фотографом. Немного сумасшедшим и ищущим всегда и во всем потаенный смысл. Ему часто приходилось ругаться с редакторами журнала, где он работал: те требовали более простых, более красивых снимков, а не философского осмысления природы. Ему было пятьдесят два, когда редакция дала ему задание снять для очередного номера крытые старые мосты. И он отправился путешествовать на машине. Но, добравшись почти до места, заблудился и остановился у одинокого домика спросить дорогу. До ближайшего городка было минут пятнадцать езды…

Она была дома одна. Ей было сорок шесть лет. У нее были муж и двое детей. Но сейчас они отсутствовали. Муж повез ребят на несколько дней на экскурсию в большой город. Работы было мало. Жнивье давно убрали. Скот они не держали, несколько кур и для своих нужд огород. Она выглянула в окно и увидела остановившуюся на обочине чужую машину. Вышла на улицу. Навстречу ей направлялся высокий мускулистый с роскошной гривой седоватых волос незнакомый человек. Глаза его были серо-голубыми и отдавали стальным блеском. Она посмотрела в эти глаза и вмиг поняла, что хочет, чтобы незнакомец остался здесь, в этом доме, с ней навсегда, кем бы он ни был, зачем бы он ни приехал. Оказалось, что он искал дорогу до ближайшего крытого моста. И она рассказала ему, как туда доехать. Вечером того же дня он, возвращаясь назад, снова остановился у ее ворот. Она пригласила его зайти. И он остался на четыре дня. Накануне возвращения мужа и детей он сказал ей: «Я не могу без тебя, я очень хочу, чтобы ты уехала со мной. Прямо сейчас. Я хочу, чтобы ты знала, я никогда никого не любил так, как люблю тебя, и так я буду любить тебя всегда. Сколько жизней мы бы ни прожили, запомни: такое случается лишь однажды». Она плакала вслух, не пытаясь скрыть свои рыдания. «Ты – то, чего мне не хватало всю мою жизнь. Но я не могу пойти с тобой. У меня есть муж и есть дети. Я отвечаю за них. Перед Богом, перед людьми. Если ты возьмешь меня на руки и посадишь в свою машину, и увезешь отсюда, я не буду сопротивляться, потому что я безумно хочу быть с тобой, но я не смогу жить с невыносимым чувством, что я их бросила». Он уехал. Она осталась. Пятнадцать лет, пока был жив муж, она ни разу не пыталась с ним связаться. Он ей тоже не писал. Единственное, что она сделала, подписалась на его журнал. Никто не удивился – в журнале напечатали снимки их старых заброшенных мостов. Когда умер муж, она стала искать своего фотографа. По старому адресу, который он оставил, письма не доходили, возвращались назад. В журнале все люди поменялись, новые не знали, что случилось с ее приятелем, говорили, что, мол, куда-то уехал, и все. И она оставила свои поиски. Но однажды в городе увидела роскошный дневник в кожаном переплете. Купила сразу три. И стала писать в этих дневниках письма, которые никуда не отсылала, она вспоминала и тот жаркий день в августе, и как вечером они сидели на крыльце и целовались под пение цикад, и как ей хотелось на следующий день после его отъезда броситься за ним следом, и как она никогда не разрешала надевать дочери то розовое платье, в котором была в первую ночь с ним. А еще через пять лет пришла посылка. В ней было письмо от его адвоката, в котором он объяснял, что его клиент просил после своей смерти отправить ей все эти вещи. Там были ее фотографии, сделанные двадцать лет назад, старый «Никон» и браслет, на котором было выбито ее имя. Она спрятала все это в самый дальний ящик шкафа и доставала все свои сокровища только раз в год. Перед смертью она написала письмо своим детям и рассказала все про четыре дня и всю оставшуюся жизнь. Умерла она в восемьдесят девятом году, когда ей было шестьдесят восемь лет…

…Десять лет назад в Америке вышла документальная книга, рассказывающая историю любви фотографа журнала «Нейшенел Джеографик» Роберта Кинскайда и жены фермера из Айовы Франчески Джонсон. Почти год книга возглавляла в Штатах списки продаж. Мне же она попалась только на прошлой неделе, и я проглотил ее за ночь. А когда закрыл последнюю страницу, то так и не смог уснуть до утра…