На чтение: ≈ 10 мин.В рамках программы российского кино XXX Московского международного кинофестиваля прошел «круглый стол» «Правда жизни и мифология кино: государственный и рыночный заказ», собравший в конференц-зале Дома кино ведущих кинокритиков страны. Определений, что такое миф, существует множество, некоторые даже противоречат друг другу, и дискуссия, к слову сказать, началась вовсе не с попыток условиться об этом термине, она завязалась уже в середине разговора, когда прозвучало пять или шесть выступлений. Несмотря на это, речь шла о мифах как о неких схемах или стереотипах, создаваемых кино и способных оказать влияние на массовое сознание.
Первым о таких стереотипах высказался президент Гильдии киноведов и кинокритиков Виктор Матизен. Первый миф, о котором он стал говорить, – это миф о спецслужбах, об их всезнании, всесилии и о том, что все находится под их контролем. К категории таких фильмов он отнес картины «Дневной дозор» и «Ночной дозор». Там также, хотя и в условном виде, проводится идея: есть некие силы, стоящие над нашим миром, совершенно от нас не зависящие, действующие по своим правилам, играющие в свою игру. У современного человека они культивируют ощущение, что от него ничего не зависит. Нашу собственную волю заменили некие спецслужбы, разведка, дозоры и т.д.
Второй миф касается восприятия Запада. Если в начале 90-х годов под воздействием перестройки, которая обратила Россию лицом к Западу, в значительном ряде фильмов («Америкэн бой» Бориса Квашнева и других, вполне массовых по своему духу) Запад представлял собой этакое достаточно дружественное окружение, то затем появился ряд фильмов, в которых представители Запада стали восприниматься как враждебная сила. В картинах «Зеркальные войны», «Прорыв», «Бархатная революция», «Личный номер» присутствует некий западный представитель (например, руководящий чеченскими боевиками – значимая фигура, о которой ничего не рассказывается). В «Личном номере» со значением сообщается, что деньги на террористическую деятельность аккумулируются в латвийском банке, и там же находится капсула с порошком, которым можно отравить всю Москву. В фильме «Обратный отсчет» главный террорист – человек из Прибалтики. В «Зеркальных войнах» база террористов находится в совершенно мирном Катаре. Мы знаем, что там легально жил Яндарбиев, однако никогда никаких террористических баз в Катаре не было. Но тем не менее нам указывают, где находятся враги России, мы со всех сторон ими окружены. Это можно назвать мифом о враждебном окружении.
Третья тенденция – возрождение военного мифа, мол, все человеческие качества проявляются только на войне. Четвертое – возрождение знаменитой уваровской триады «Православие, самодержавие, народность». Сюда, по мнению Виктора Матизена, можно отнести и «12» Никиты Михалкова, и «1612» Владимира Хотиненко. «Этакая великодержавная кинопродукция, к которой добавляется еще и антизападничество». На самом деле мифов гораздо больше, оговорился Виктор Матизен, существуют еще мифы о новых русских, о новых бедных людях…
Дискуссию продолжил кинокритик Юрий Богомолов:
– Не надо увлекаться общими поверхностными мифологическими мотивами, – заметил он. – Миф о враждебном окружении – не заказ государства, а закон беллетристики, массового искусства: нужны плохие чужеземцы и рыцари, которые с ними борются. То же есть и в американском кино, и это было всегда. Мифотворчество – достаточно повседневная и необходимая практика. Это способ создания некой «озоновой крыши» над головой у обывателя. В советское время функцию такой крыши выполняли фильмы Пырьева, Александрова. Так же и сегодня… Я хочу обратить внимание на соотношение и взаимодействие мифологического и реального в нашем кино. Когда появился сериал «Ликвидация», вспомните, какая лавина критики появилась по поводу всяких исторических нестыковок и ляпов. Ведь там совершенно ничего не соответствует действительности, только два факта: в 1945 году Жуков командовал Одесским военным округом, и в Одессе тогда было много воров, жуликов и бандитов. Все остальное – выдумка, включая то, что Жуков боролся с бандитами и что они пытались лишить его жизни, а также операция по расстрелу бандитов без суда и следствия. Тем не менее сериал показал потрясающий эффект воздействия на аудиторию. Значит, какая-то правда в нем была. И заключалась она в том, что таким вот образом сошлись добро и зло, а внутренняя интрига (не внешняя, кто там Академик?) – это коллизия отношений между законом и справедливостью. Как и в достаточно мифологизированном фильме «Место встречи изменить нельзя»: вор должен сидеть в тюрьме, и людей не должно волновать, каким образом он там окажется. Справедливость не всегда достигается законным путем. И эта коллизия держит фильм. Сериал задевает еще и тем, что в современной России борьба с криминалом сталкивается с той же проблемой. Фильм Урсуляка – это действительно мифотворчество. Но оно стоит на почве реальных проблем и в то же время – других мифов. Почему образ Жукова связан с победой над криминалитетом? Потому что сам он к тому времени уже стал живым мифом. Положительный миф притягивает к себе все положительное, независимо от чьей-то воли, и в этом смысле Урсуляк переоценивает эту мифологическую ситуацию, создавая новую.
Мысль о том, что сегодня мифы исходят не от государства непосредственно, а от рынка, поддержали и другие участники «круглого стола». И среди них следует отметить так называемые гендерные мифы. Что происходит с изображением мужчины на экране? В американских лентах мужик – это инфантильное существо, которое никак не может найти свое место в обществе, потом встречает женщину, которая наконец берет его в руки и делает из него человека. В российском кино мужик – пьяница. Выпьет – насилие, жестокость. Жуткая власть тьмы. А женщина – «жертва своих сексуальных неконтролируемых импульсов», как в фильме «Однажды в провинции» Кати Шагаловой, включенном в официальную конкурсную программу. А американский миф о женщине? Она – человек, который имеет в своих руках после сексуальной революции 1960-х годов всю власть, и за нее цепляются все мужчины, как за спасательный круг.
Не все, однако, согласились с тем, что именно рынок диктует режиссеру, чтобы мужчина был изображен пьяницей: такого рода фильмы массовым зрителем не востребованы, и «чернушное» кино с подобными героями антирыночно, по определению убыточно и почти не прорывается в прокат, поскольку обыватель в большинстве своем хочет видеть любовные истории с хеппи-эндом. Картины типа «Однажды в провинции» и им подобные инспирированы не рынком и не государством, а скорее фестивальной конъюнктурой, которую пытаются угадать режиссеры. Было время, когда кино увлекалось фантастическим сюжетом и не показывало, как живут крестьянин, рабочий, учитель, врач. Сейчас наш кинематограф повернулся к реальной жизни и увидел неприглядную картину разложения общества за пределами Московской кольцевой дороги. Такие картины, как «Однажды в провинции» и другие, взламывают мифы о всеобщем благоденствии и процветании, бытующие в нашей прессе. В кино пришла антимифологическая волна, связанная с картинами социального отчаяния, протеста. И они показывают, что сбережение народа, о котором говорил Солженицын, по-прежнему не стало государственной политикой. Но это, однако, уже другая история…
Выбор читателей
Комментарии