Одиночество и ожидание Два камертона отечественного кино

Тема одиночества и безысходности присутствует в подавляющем большинстве отечественных лент последнего десятилетия.

Телевидение уже познакомило зрителей с фильмом “Тихие Омуты”, образцом творчества Эльдара Рязанова в эпоху “новорусской мечты”. Сам режиссер традиционно снялся в одном из эпизодов картины.
В актерское “созвездие”, собранное Рязановым, включилась молодая актриса Оксана Коростышевская, которая прекрасно справилась с ролью главной героини – тележурналиста Джеки. Женщина, приученная жизнью бороться за лучшее место в мире, с несложившейся личной жизнью, она на краткое время встречает настоящую любовь в лице главного героя, знаменитого хирурга Антона Михайловича Каштанова, человека глупого по современным понятиям, богатого, но тяготящегося своим богатством и образом жизни, от которой он сбегает в Тихие Омуты, местечко в глубинке России. Короткий “курортный” роман (многочисленные намеки на произведения Чехова, прежде всего на “Даму с собачкой”, разбросаны в контексте фильма там и сям) преображает обоих.
Кульминационным эпизодом становится праздник города, на котором герой Андрея Макаревича читает стихи Ахматовой о родной земле. Вокруг – новая русская действительность. “Любите землю, на которой вы живете”, – обращается он в том числе и к новым русским, которые, в общем, если судить по герою Геннадия Хазанова, ничего себе, неплохие парни.
Но празднику приходит конец. Каштанов не находит в себе сил круто изменить свою жизнь. У их любви, как у любви Гурова и Анны Сергеевны (“Дама с собачкой”), нет будущего, и последняя их случайная встреча – на дороге новогодней Москвы. Их машины едут в разные стороны…
Совсем не сказочный, не рязановский конец, подумают многие зрители. Зато совершенно рязановские меткие штрихи – зарисовки современного быта (сцены на вокзале, в доме отдыха и т.д.). Одного или двух героев достаточно, чтобы представить все слои общества. И особое внимание уделено телевидению, где “все логично, но противно”, как говорит героиня, где все нужно делать быстро, где цель оправдывает средства, где легко создать такой портрет человека, какой выгоден, даже если он не соответствует истине.
О манипуляции людьми, о жажде власти и денег, о том, что жизнь в России была трудной не только в ХХ веке, рассказывают новые фильмы Светланы Дружининой. Замысел режиссера – снять цикл таких лент, который начинается “Завещанием императора”. Идея цикла выражена подзаголовком: “Тайны дворцовых переворотов. Россия: век ХVIII”. Режиссер “Гардемаринов” объясняет свой интерес к “золотому веку России” тем, что ситуации ХVIII и ХХ столетий отчасти перекликаются.
“Завещание императора” и “Завещание императрицы” сюжетно связаны друг с другом. Император – Петр I, императрица – его жена Екатерина I. Казнив сына Алексея, Петр вскоре умирает, не успев оставить завещания. Надежды на династические браки, опекунства, регентства, перевороты – все смешивается в сумятице, из которой выделяется активная и привычная к козням фигура Александра Меншикова (Сергей Шакуров), который все еще влюблен в Екатерину (Наталья Егорова) и мечтает возвести ее на престол, чтобы обезопасить ее и себя от конкурентов и стать негласным правителем страны. Ему это удается. Но власть – дремлющий вулкан, и над Меншиковым нависает угроза: Екатерину методично изводят ядом, а врачи ничего не делают, потому что это большая политика. Царица должна подписать завещание. В чью пользу – дочерей или юного Петра II? Меншиков и здесь прибегает к обманам и уговорам…
Кончается история еще одной смертью и дракой за заветную папку с завещанием. Два рефрена есть в фильмах: закадровое пение молитвы за Отечество “Спаси, Господи, люди Твоя” и крупный план орла-герба на шпиле здания дворца. И еще знакомая по “Гардемаринам” фраза-символ – “Это Россия!”.
Знаток эпохи, режиссер верна себе: интерьеры чередуются с красотой пейзажей. Правда, на сей раз количество интерьеров и “игры на двоих” (Шакуров и Егорова) превращают действие в камерную драму (“Завещание императрицы”) или в серию телефильма (“Завещание императора”). Фигура Петра I в исполнении Николая Караченцова не всегда убедительна. Скорее это герой-знак, нежели живой человек, персонаж с тщательно прописанной ролью в психологическом аспекте.
Если принять настроение большинства наших фильмов за прогноз будущего, то нас ждет еще много испытаний, и они вовсе не последние в истории России. Но нельзя предсказать, основываясь на современном кино, чем все закончится. Кино России конца ХХ столетия – это кино ожидания. С этим настроением мы перешагнули в ХХI век.

Ольга ТРОФИМОВА