Обратная связь

Эта действительно глубокая работа отразила общее стремление в российской (да и мировой) науке найти путь общественного развития, на сей раз в педагогике. Выводы автора те же, к каким приходят представители других социальных наук: нужны синтез, адаптация западных институтов и норм к системе национальных духовных, культурных, социальных ценностей, идет ли речь о воспитании гражданской культуры или о формировании в целом “завершенной, полноценной личности человека, умеющего жить на перекрестке открытых вопросов”. Вот и выходит, что, говоря о педагогике, Е.А.Ямбург фактически намечает схему культурного, цивилизационного воспитания молодого поколения России в посткоммунистический период.

Однако кто учителя? Какими по крайней мере они должны быть? – задается вопросом автор. И это стержневой вопрос. Зная школу не понаслышке – отработали по нескольку лет, а одному из нас довелось быть и директором, – подтвердим: истинные причины кризиса образования не в экономике, но в гораздо большей степени – в утрате общественных ориентиров: нравственных, профессиональных, культурных. Свободу выбора направления развития школы, программ, учебников с их нередко не совпадающими, а то и противоречивыми толкованиями фактов и методиками учителя-энтузиасты восприняли как возможность расширить и углубить содержание своего предмета; для них отключение электроэнергии – момент духовного единения с учениками, наивысшей личной отдачи. Но много ли таких? Большинство восприняли свободу как путники, которых в дороге внезапно застала ночь, без указующего перста инструкций они не знают, как толковать события гражданской войны в России или образы героев Ф.М.Достоевского.

Ответ на вопрос, по мысли Е.А.Ямбурга, лежит в обогащении культурного багажа педагога, “обретении цивилизационной идентичности”. Включающей как российскую культуру, так и лучшие достижения западной политической и духовной культуры: терпимость к инакомыслию, многопартийность, выборность, личную ответственность перед окружающими, обществом и нацией за порученное дело, демократию и т.д. Для нас крайне неотложная задача – усвоить мировой (в том числе и западный) опыт, оставшись русскими, якутами, татарами, ингушами. Понимание и знание этого опыта необходимо по большому счету и для выживания России как единого государства: не представляя, к примеру, ценности исламской цивилизации, едва ли преодолеешь образ этой религии как внушающей опасение, если не враждебной. А ведь такое представление в России уже складывается – и это в стране, издревле связанной как с миром христианства, так и с миром ислама!

Автор, кстати, затрагивает и вопрос о духовном образовании и воспитании. Концепция Е.А.Ямбурга признает необходимость введения в школе “внеконфессионального духовного воспитания”. Поддерживая этот тезис, считаем, что в таком качестве может выступить курс “История мировых религий”, делающий акцент на цивилизационном и духовном значении феноменов религиозной жизни. Знание же религиозной догматики можно получить в специальной религиозной школе или воскресных учебных заведениях.

Нельзя не согласиться с заключением учителя-философа (а этот текст действительно философский), что новая педагогика должна стремиться “к синтезу положительных научных знаний с опытом прозрений и интуицией, накопленных человечеством”. Справедлив вывод автора о необходимости мобилизации всего культурного потенциала во имя строительства новой педагогики.

Игорь СЛЕДЗЕВСКИЙ, доктор исторических наук, директор Центра цивилизационных и региональных исследований РАН;

Анатолий САВАТЕЕВ, кандидат исторических наук, зам. директора ЦЦРИ