О новогодних чудесах

Как-то в детстве на Новый год подарили мне замечательную игрушку – калейдоскоп. Смотришь в трубочку, а там разноцветные камешки. Повернешь чуть – уже другой причудливый узор получился. – Да ничего особенного, – охладил мои восторги брат. У него в руках был танк, о котором он давно грезил. А я не могла взять в толк, чем же этот зеленый гремучий «танчик» (как любовно звал его брат) лучше моей волшебной трубочки.

– Посмотри, у меня люк открывается, и дуло поворачивается, – гордился будущий солдат. Брат мечтал о военной карьере с детства. «Буду полковником», – отвечал он обычно на вопросы взрослых.

Не знаю, как ему удалось убедить меня разобрать через месяц калейдоскоп на части. Может, сыграли роль и мое любопытство, и его обещания делиться любимой игрушкой со мною. И я передала калейдоскоп брату: «Разбирай!»

Через несколько минут передо мной лежала груда невзрачных стекляшек и несколько длинных тонких зеркал.

– И это все, – разочарованно протянула я.

Слезы навернулись у меня на глаза. Брат, видя мое отчаяние, попытался все вернуть на круги своя. Но собрать заново калейдоскоп у него не получилось. Не утешило меня и его предложение рассказать все честно отцу, а он попросит Деда Мороза принести такой же подарок. В Деда Мороза мы с братом верили. Даже когда соседский всезнающий Петька объяснил, что нет никакого волшебника, а его взрослые придумали, чтобы детей дурить. Нам такое объяснение не понравилось.

Как сказать это маме, которая садилась вместе с нами за стол, когда мы писали Деду Морозу свои пожелания. По подсказке мамы мы честно признавались волшебнику в тех или иных прегрешениях. Обещали исправиться. Мама говорила, что честных детишек новогодний волшебник особенно любит.

Потом мы несли заветные треугольники в ближайший лесок и оставляли их в пушистом снегу за пеньком. Сверху торчал только острый уголок, чтоб он был заметен на белом фоне, его мы раскрашивали красным цветом.

– Дед Мороз подумает, что это ягодка, нагнется, а там – письмо, – фантазировала я.

В том, что именно из этого леска и приходит к нам волшебник с мешком, я ничуть не сомневалась. Отец однажды следы показывал – большие, глубокие…

Брат, правда, вскоре взял Петькину сторону, мол, в придумки эти не верит. Я же держалась. Если бы не калейдоскоп…

Увидев мои слезы над разобранной игрушкой, отец не выдержал. До следующего Нового года было далеко. У меня защемило сердце от горького предчувствия, когда я обнаружила новый калейдоскоп под своей подушкой. Я взяла игрушку в руки, подошла к отцу, уткнулась в его колени и горько заплакала.

– Ты что, не рада? – изумился тот.

– Рада, рада, – всхлипывала я, – мне жалко ту игрушку от Деда Мороза.

Тот калейдоскоп действительно был волшебный. И узоры получались таинственными, загадочными. А в этом – обыкновенные стекляшки…

Теперь-то я знаю, что любящее, верящее в чудеса сердце мудрее знающего.