На чтение: ≈ 14 мин.Однажды я учился в пятом классе – кажется, такое было со всеми, кто читает эту статью. Как вдруг нам задали написать сочинение по «Снежной королеве» Андерсена. Писать сочинения я не умел – пришлось как-то выкручиваться. Получил, как водилось на уроках литературы, двойную оценку – за грамотность и за содержание. За содержание мне поставили… ноль.
Этот ноль, выходящий за пределы системы школьных оценок, сместил, говоря словами ценителей Кастанеды, мою точку сборки. Хотя не так – ничего не смещалось. Во мне родилось то, чего не было, – новая любовь. До того я любил читать – теперь внезапно полюбил и писать. Оказалось, практика письма может иметь весьма неожиданный результат.В этой истории каждый найдет свои смыслы. Для меня она о выходе за пределы привычного, о единичной воспитательной операции, а еще о том, какие глубокие душевные последствия для ученика может иметь простой красный кружочек, нарисованный мастером в нужное время в нужном месте.Учитель работает над личностью учащегося, предмет его труда – душа ученика. Конечный продукт работы учителя – человек, готовый к жизни. Это слова не столько высокие и оторванные от той самой жизни, сколько имеющие в виду протяженность во времени – в одночасье человека не сформируешь. Это вам не кирпич в стенку положить.Но ведь и храм превращается из кирпичей, раствора, черепицы, разметочных колышков, досок опалубки и многого другого в готовую постройку не в одночасье. И строительство храма, и воспитание человека – да и любой большой труд может быть представлен как технологический процесс, состоящий из малых процессов, вплоть до отдельных операций. И предмет, над которым совершается операция, чаще всего отличается от предмета труда в целом, как кирпич от содержимого склада стройматериалов. Да и не все, над чем вы оперируете, останется в составе продукта – вот те же колышки.Когда вы проверяете тетрадь, предмет вашей операции не душа, а текст в широком смысле слова, результат операции – оценка и исправленные ошибки. Когда вы слушаете устный ответ ученика, предмет операции – речь. Можно продолжить рассмотрение операций, которые совершает учитель, но статья не об этом.Представьте, что ваш кабинет оборудован электронной доской (возможно, для некоторых читателей статьи это правда). Вы совершаете операцию, предметом которой является электронная доска, а желаемым результатом – изображение, нужное для демонстрации классу материала урока. Внезапно происходит сбой программы, доска зависает. Попытаетесь ли вы исправить ее во время урока? А после уроков?Первое выглядит чудовищным: пытаться тут же сладить с доской – значит не просто бросить класс, а еще и показать ему некомпетентность в вопросе, который вы взялись решать. Второе тоже довольно странно: учитель и без того загружен, чтобы на ходу разбираться в том, что он делать не обязан. Для решения таких вопросов в школе есть IT-специалист.Выходит, что даже если вы совершаете с предметом операцию, вы не обязаны совершать с ним все возможные операции. И если вы работаете над душой ученика (а вы над ней работаете), это также не значит, что вы можете и должны выполнить над ней любую работу. Думать иначе – значит впасть в иллюзию всемогущества (либо погрязнуть в кошмаре гиперответственности).А как именно работает с душой ученика учитель? Что он делает? Даже уточним: что он делает такого, что отличает его от других работников школы, тоже что-то профессионально делающих с душами школьников?Для начала переберем всех таких работников. В школе есть учителя-предметники и учителя начальных классов, кружководы, воспитатели ГПД (с октября 2014года – воспитатели групп социально-педагогического развития), социальный педагог и школьный психолог. За пределами школы есть еще няни, тренеры, музыкальные педагоги, репетиторы и т. д., но нас интересует школа.Учителя большую часть времени занимаются обучением. Вторая важная задача учителя – воспитывать. Обучение обычно понимается как формирование знаний, умений и навыков (теперь говорят – формирование компетенций, то есть, по сути, способностей что-то решать). Воспитание – это формирование гражданских, нравственных, психологических и физических качеств (вопрос о том, как физические качества относятся к душе, а они к ней относятся, выходит за пределы темы этой статьи).Кружковод дает школьникам дополнительное образование, то есть обучает чему-то сверх школьной программы и в ходе этого обучения воспитывает. Значит, тоже формирует какие-то части души – знания, умения, навыки, способности, качества.Воспитатель группы социально-педагогического развития воспитывает тех, кто входит в группу.Что делают социальный педагог и школьный психолог – должности такие, кажется, похожие и даже относящиеся к одной службе в рамках школы?Если учителя и воспитатели были в школе от века, последние две профессии гораздо моложе. Психологов стали вводить в наши школы в опытном порядке при поддержке Психологического института АПН СССР в 1981году, главным образом для помощи в разрешении конфликтов. Социального педагога придумал в 1989году ВНИК «Школа-микрорайон» при АПН СССР в пику работникам собеса, и в 1990году должность была введена в школы официально. Тот и другой поддерживают детей, но в разном: психолог помогает в решении личных, внутренних вопросов, а социальный педагог помогает социализироваться. Оба диагностируют, консультируют, в экстренных случаях корректируют поведение, могут организовывать мероприятия, но не обучают и не воспитывают.Чем эти двое отличаются от учителей и воспитателей? Они ничего не формируют. Нет у школьного психолога никакой программы формирования психики – ее в целом делает себе сам ребенок, вступая в отношения с родителями, ровесниками и всем большим миром и принимая решения по поводу этих отношений (учитель формирует пусть важные, но частности). А у социального педагога нет программы построения малой группы – группа образуется сама без участия взрослых, и им остается поймать ее и попытаться с ней управиться, предпочтительно в хорошем смысле этого слова.Итак, учителя и воспитатели формируют новые части души ребенка – это их основная задача. Социальные педагоги и школьные психологи работают с готовым материалом в его душе и помогают его наладить. Разница такая же, как между конструктором и наладчиком или как между строителем и ремонтником.Истоки этой разницы лежат очень глубоко – различие возникло еще в каменном веке. Древние охотники считали, что все содержится во всем, у них не было и мифов о сотворении мира – их мир был всегда. Земледельцы нового каменного века стали делать что-то с нуля – они лепили хлеб из теста, выделывали горшки из глины и плавили металл из руды. В их мифах появился демиург – тот, кто делает мир из неоформленной массы или пустоты. «В каждой глыбе заключен Геракл» – подход палеолита, неолитический гончар точно знает, что горшка в куске глины нет. Он рождает своим трудом то, чего не было. Он труженик, маленький демиург. В палеолите были добытчики, и это совсем другое.А как правильно? Нужно ли подходить к ребенку как к чистому листу и писать на нем, пока он не превратится в книгу? Нужно ли трудиться, делая душу воспитанника? Или следует подойти к нему как к готовому человеку и просто помочь ему проявить себя? Добыть то, что в нем спрятано?Сегодня популярен второй подход в крайнем выражении: все уже содержится внутри человека, его дело – открыть это в себе. Сегодня стихийным сторонникам мира с нуля остается лишь говорить на каждой новой ступени образования: «Забудьте все, чему вас учили в школе!», «Забудьте все, чему вас учили в институте!»Чтобы попусту не искать истину между крайностями, вспомним: учителя имеют дело никак не с tabula rasa (кстати, римляне использовали этот оборот так же, как мы оборот «пустое место»). До них к нынешним школьникам в течение минимум шести лет прикладывали воспитательные усилия родители и многие другие, и главное – ребенок формировал себя сам. Значит, учителю приходится обращаться к уже существующему опыту ученика.Чего же в этом опыте нет? Что может сделать учитель в ученике? Что может приобрести ученик, работая в классе и за его пределами? Что, например, получил я вместе с нулем за содержание моего сочинения по «Снежной королеве»?Пожалуй, это можно назвать принципом «по поводу текста может быть написан новый текст». Ведь школьное сочинение – это и есть текст по поводу текста, текст уровнем выше, чем исходник, это своего рода метатекст – и первый метатекст, который порождает ученик. Меня школа научила писать метатексты. Кто-то заметил по тому же поводу, что в средней школе учат реферировать и конспектировать, но реферат и конспект – слишком простые метатексты, школьное сочинение гораздо сложнее.Так или иначе, именно в школе ученик может получить навык сложного многоуровневого обращения с текстами разного рода – и учитель может у него этот навык сформировать. Во многих случаях – с нуля, как настоящий демиург.А что делать с теми частями детской души, с которыми человек пришел в школу? Их-то формировать нужды нет. Но случается, то, как эти части души сложены внутри ребенка и как они взаимодействуют, создает ему проблемы и в учебе, и в общении. Человек может быть обучен писать отличные тексты, но в его классе сменилась учительница, и от новой его трясет. Успеваемость падает, желание идти в школу пропадает. Да и тексты куда-то уходят – он больше не может то, что раньше отлично мог. Как быть?Очевидно, это задача не для учителя. Внутри ученика все есть – и нужное умение, и нужное количество любви, и вот теперь еще ненависть. Добыть это из него и сделать так, чтобы оно заработало на благо школьника, учителя и школы в целом, – задача психолога.А дело учителя – понять, что в таком случае ребенку нужен психолог. Вот для этого в программе подготовки учителей и есть психология. Хотя, конечно, далеко не только для этого.
Сергей АЛХУТОВ, практикующий психолог, педагог, соучредитель студии психологического консультирования «Каштаны»
Выбор читателей
Комментарии