На чтение: ≈ 18 мин.С болью и горечью думал Александр Блок о будущих толкователях своих стихов:
Когда под забором в крапиве
Несчастные кости сгниют,
Какой-нибудь поздний историк
Напишет внушительный труд…
Вот только замучит, проклятый,
Ни в чем не повинных ребят
Годами рожденья и смерти
И ворохом скверных цитат…
Печальная доля – так сложно,
Так трудно и празднично жить,
И стать достояньем доцента,
И критиков новых плодить…
С сарказмом о том же – у Маяковского:
…меня,
сегодняшнего рыжего,
профессора разучат
до последних йот,
как,
когда,
где явлен.
Будет
с кафедры лобастый идиот
что-то молоть о богодьяволе.
Это было написано в начале творческого пути. Но и в последнем своем произведении, обращаясь к «товарищам потомкам», поэт скажет о том же:
…и, возможно, скажет
ваш ученый,
кроя эрудицией
вопросов рой.
что жил-де такой
певец кипяченой
и ярый враг воды сырой.
Я не профессор, я даже не доцент. Я учитель литературы. Но тревоги и опасения поэтов мне понятны. Даже больше того – они думали о том, что будет после них, а я о том, что вижу вокруг себя. Ведь слишком часто страсть и боль русской литературы превращаются у наших учеников в обычный учебный материал, сумму сведений, не отзывающихся в сердце. Ведь ответить становится важнее, чем знать, знать важнее, чем понять, а понять важнее, чем почувствовать. Отметка за Пушкина, конечно же, важнее самого Пушкина. И уж тем более если это не просто отметка, а экзаменационный балл. Вот ведь придумал в середине XIX века один русский учитель такое слово – баллопромышленничество. Бывает что-то подобное и у нас.
Но самое страшное: русская классика стала уходить с уроков литературы, ее престают читать. Тем более что в книжных магазинах полным-полно книжечек с кратким пересказом всех входящих в школьную программу произведений. Тому много причин. Но одна из них в том, что эти горькие плоды просвещения сеют, проращивают и внедряют в наше просвещение и наши педагогические начальники. Вот вам убедительное доказательство тому. Обратимся к стандарту преподавания литературы, который, если бы не вмешательство Президента России, с первого января 2020 года стал бы обязателен для всех словесников нашей страны. Скажу лишь о самом главном: о стратегии курса литературы, о целях и задачах его, о том, что прежде всего будет проверяться при оценке сделанного учителем и его учениками.
Вот как определены в этом документе требования к предметным результатам освоения образовательной программы литературы. Не буду долго рассуждать, ограничусь выписками и выделенными мной ключевыми понятиями с краткими комментариями. Итак: оперировать историко-литературными категориями. Владеть теоретико-литературными понятиями. Я насчитал их там 83.
Рассуждать о героях и проблемах произведения. Обратите внимание на очень важный предлог о. Рассуждать о произведениях, характеризовать героя произведения. Характеризовать образ лирического героя.
Знание важнейших фактов биографии русских писателей (М.В.Ломоносова, Г.Р.Державина, Д.И.Фонвизина, А.С.Грибоедова, А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, Н.В.Гоголя), помогающих понять особенности исторической эпохи, авторского мировоззрения, проблематику произведения. Скажите, вы лично понимаете, в чем сущность исторической эпохи времен М.В.Ломоносова и Г.Р.Державина? И что вы можете сказать об особенностях мировоззрения Д.И.Фонвизина и А.С.Грибоедова?
И вот что меня особенно тронуло: охарактеризовать авторское отношение к изображаемому в произведении. Не увидеть, не услышать, не почувствовать, не понять, а главное – охарактеризовать. То есть воспроизвести, что велено учителем, репетитором, учебником, Интернетом, шпаргалкой.
Вот вам и главный ответ на вопрос о результатах, то есть итогах, смысле освоения образовательной программы по литературе. Результат этот заключается прежде всего (почему прежде всего? В этом, и только в этом!) в одном: выучить, знать, уметь воспроизвести выученное, определить, охарактеризовать и – главное – сдать. Вот вам во всей своей красе наша попоцентричная (простите, что не могу написать более точный синоним, но вы ведь все равно хорошо знаете его) методика преподавания литературы. Пламенный привет PISA и всем четырем «к» современной прогрессивной педагогики.
Что же делать? У меня есть для вас прекрасный ответ. В начале 2019 года в хронике «Учительской газеты» я прочел, что Министерство просвещения утвердило Концепцию преподавания русского языка и литературы в школах РФ. Я ничего не слышал о таком документе. Но набрал его название в Интернете и прочел его. За все долгие десятилетия работы в школе я никогда не читал такого честного, точного, глубокого и умного документа о преподавании литературы в школе. Судите сами. Здесь сказано о самом главном:
«В настоящее время заметно снижение мотивации обучающихся к чтению… Увеличение общего количества текстов, уменьшение их объема и изменение структуры наряду с целым рядом социальных и лингвосоциальных проблем приводят к тому, что традиционный, линейно разворачивающийся книжный текст большого объема все труднее воспринимается и прочитывается детьми. В некоторых случаях это становится серьезным препятствием для освоения литературных произведений и почвой, на которой расцветает имитационная читательская деятельность (чтение кратких пересказов, использование готовых сочинений, рефератов и др.).
Во многих случаях у обучающихся оказывается несформированной заинтересованность в освоении значительного объема произведений русской и мировой литературы, который предлагает ему программа.
Потребность в литературном образовании столкнулась сегодня с серьезным вызовом – поиском внутренней мотивации для привлечения, его престиж в обществе сегодня невелик. Фундаментальные ценности, которые несет в себе литература как вид искусства, зачастую входят в противоречие с прагматическими ценностями, выступающими на первый план в повседневном обиходе, а также в средствах массовой информации.
Фактически литературное образование столкнулось сегодня с серьезным вызовом – поиском внутренней мотивации для повышения интереса к знакомству как с русской классической, так и с наиболее значительными произведениями современной литературы…»
Обратите особое внимание на следующий текст, абсолютно противостоящий нашему стандарту, который чуть не стал основой преподавания литературы в российских школах: «В содержании учебного предмета «Литература» основное внимание уделяется знакомству с историко-литературной информацией о произведении, авторе и литературном процессе, освоению понятийного аппарата литературоведения. При этом недостаточно внимания уделяется способности понимать художественный текст».
Над текстом концепции: «Утвердить приложенную Концепцию преподавания русского языка и литературы в Российской Федерации. Председатель Правительства Российской Федерации Д.Медведев. Утверждена распоряжением Правительства Российской Федерации от 9 апреля 2016 года №637‑р». Как видите, этот документ более дух лет был, по существу, засекречен. Я приветствовал появление этой концепции на страницах «Учительской газеты».
Что же дальше? А дальше тишина.
Журнал «Литература в школе» не опубликовал текст концепции, хотя я сразу же обратил внимание этого журнала на нее. На Всероссийском съезде учителей русского языка и литературы 2018 года о ней не было сказано ни слова. Хотя, казалось бы, именно съезд и должен был ее обсудить. Я прочитал в Интернете все 60 страниц программы работы Всероссийского съезда учителей русского языка и литературы 2019 года. Концепция нигде не упоминалась.
Я думаю, что все это было связано именно с подготовкой нового стандарта. Если концепция верна, то слишком многое (а может быть, и многих) нужно было менять.
Новый министр просвещения Сергей Кравцов затормозил введение стандартов. Встал вопрос об изменениях в них. Я думаю, что менять тут нечего. Стандарт по литературе был построен на гнилом фундаменте давно изживших себя идей и принципов. Нужно создать новый. В этой связи я позволю себе высказаться по трем проблемам. Первая: кто должен создавать этот стандарт по литературе? Как мне кажется, в этой работе должны участвовать работники министерства, литературоведы и учителя литературы из разного типа школ и разных регионов со стажем работы не менее пяти лет. Учителей в комиссии по созданию стандарта должно быть не менее 50%. Не могут принимать участие в этой работе авторы учебников, авторы экзаменационных материалов и работники издательств. Учителя-пенсионеры, преподаватели методики в вузах и работники РАО, если они не работают в школе, должны привлекаться как консультанты, но без права решающего голоса.
Второе. О стандарте и стандартизации. В любой работе, в том числе и в преподавании литературы, должен быть определенный порядок. Хорошо знаю это, потому что десять лет, работая в Московском городском институте усовершенствования учителей, занимался этими проблемами. Они были неглавными, но достаточно важными. В Москве не было ни одного учителя, который бы за год в старших классах не провел ни одного сочинения по литературе. В Москве не было ни одного учителя, который бы в старших классах не проводил уроки по современной литературе. В Москве не было ни одного учителя, который бы в 5, 6, 7‑х классах регулярно не проверял тетради. Мы за всем этим внимательно следили. Мы – это пять методистов кабинета русского языка и литературы и 30 методистов из районных методических кабинетов. К тому же два раза в году мы проводили так называемые городские сочинения, а сам я 5 лет был председателем городской медальной комиссии, а это несколько тысяч сочинений каждый год.
Я много ездил по стране, читая лекции учителям, и, конечно, хорошо понимаю: здесь многое зависело от условий работы, которые были в Москве. Когда Альберт Алексеевич Соболев после моих занятий в Улан-Удэ пригласил меня к себе на Байкал в Усть-Баргузин, он спросил меня: «Что вы выберете: 6 часов на автобусе или час на самолете?»
Но вот в чем дело. Для меня понятия «стандарт» и «литература» – антонимы. Помните у Маяковского: «Поэзия – вся! – езда в незнаемое!». Литература – это продолжение, прорыв в неизвестное, открытие, выход за пределы возможного. А стандарт ограничивает, сдерживает, заставляет подчиниться канону. К тому же в слове «стандарт» есть и смысл уничижительный.
Заглянем в словарь. 1. Образец, которому должен соответствовать, удовлетворять чему-нибудь по своим признакам, свойствам, качествам, а также документ, содержащий в себе соответствующие сведения. 2. Нечто шаблонное, трафаретное, не заключающее в себе ничего оригинального, творческого.
И я боюсь, что в борьбе за порядок, дисциплину, выполнение всего необходимого начнут действовать по тому принципу, который изложен в проекте Козьмы Пруткова о введении единомыслия в России: «Пагубная наклонность человеческого разума обсуждать все происходящее на земном круге была бы обуздана и направлена к исключительному служению указанным целям и задачам. Установилось бы одно господствующее мнение по всем событиям и вопросам. Можно бы даже противодействовать развивающейся наклонности возбуждать «вопросы» по делам общественной и государственной жизни, ибо к чему они ведут? Истинный патриот должен быть враг всех так называемых вопросов!»
Под знаменем стандарта, порядка, дисциплины найдутся и такие ревнители, которые станут втискивать учителя в прокрустово ложе единственно необходимого и возможного. Я ведь знаю, как за нестандартность убрали Ушинского из Института благородных девиц. Я знаю, как за нестандартность нападали на школы Льва Толстого (только сейчас, читая книгу профессора Оксфордского университета Андрея Зорина «Жизнь Льва Толстого. Опыт прочтения», книгу абсолютно нестандартную, я узнал, что школ этих было двадцать). Я знаю, как травили Сухомлинского (я тогда написал Сухомлинскому письмо, он был тронут, завязалась переписка), и я знаю, как мучительно Сухомлинский все это переживал. И вот сейчас трагическая судьба нестандартного Щетинина…
Процитирую книгу Андрея Зорина о Толстом. Речь идет о созданных Толстым «Азбуке» и «Книгах для чтения»: «Первая реакция профессионального сообщества была отрицательной. Толстому не удалось получить одобрения Министерства народного просвещения, которое требовалось для того, чтобы его книги могли использоваться на занятиях. Почти все рецензии были враждебными… В 1874‑1875 годах он полностью переписал все учебные книги и выпустил новую «Азбуку», которая наконец получила официальное одобрение. Продажи резко подскочили. До конца жизни Толстого его буквари и книги для чтения выдержали двадцать восемь изданий общим тиражом в два миллиона экземпляров. Они так и не были приняты в качестве учебных пособий, но вошли в круг начального чтения миллионов».
Понимая всю необходимость и значение стандартов, мы не должны забывать о том, что почти все в нашем современном мире открыто, изобретено, создано теми, кто преодолевал существовавшие стандарты.
За десять лет я посетил около тысячи уроков. Я был знаком с многими учителями литературы Москвы, и не только Москвы. Я прочел множество статей и книг словесников об их работе (теперь таких книг не издают). И хорошо знаю, насколько учителя литературы разные, непохожие и как они по-разному преподают. И знаю, как эта непохожесть сплошь и рядом рассматривается как тот шаг влево, который считается побегом.
Лев Айзерман
Выбор читателей
Комментарии