Не отец, а отчим. Мысли вслух

Хорошо одетый, подтянутый молодой мужчина вошел ко мне в кабинет после уроков. Прошел к моему столу, слегка кивнул в знак приветствия, придвинул стул, сел, представился. Согласно сведениям, записанным в двух классных журналах, он отец двух моих учеников – Ксении и Максима. У девочки – проблемы с поведением, а мальчик проболел четвертную контрольную. Ситуация обычная, нужно лишь ее обсудить, принять меры и дать советы. Я предложила начать с Ксюши, так как нестандартное поведение девочки меня очень заботило. Способности налицо, но что-то мешало ей их реализовывать. С коллегами, с классным руководителем мы не раз обсуждали ребенка, и наши мнения совпадали. Мужчина холодно прервал меня: «Хочу сразу предупредить, я пришел, потому что жена не может. Вы должны дать нам задания для Максима, сказать, как ему учить пропущенный материал. У моего сына все в порядке, и я уверен, он справится. А эта девочка… – он помолчал. – Эта неуправляемая девочка – дочка моей жены. Я к ней отношения не имею. Это не ребенок, а сплошные проблемы!»

Все стало понятно. И «нестандартное» поведение, и «неуправляемость», за которой, увы, в школьной жизни может последовать «необучаемость». Вот в чем причина ее странной привычки постоянно заглядывать учителю, то есть взрослому человеку, в глаза: она же просто хочет, чтобы ее заметили. Ей нужны одобрение, поддержка – как всем детям. Разница в возрасте Ксении и Максима – всего два года. «Неуправляемой девочке» – десять лет, Максиму – восемь. Я спросила у своего посетителя, с какого возраста он воспитывает девочку. Мужчина слегка покраснел: «Ну с года, наверное. Но это ничего не значит! Она знает, что не является моей родной дочерью! И с самого начала ведет себя неподобающим образом!» Я попыталась представить себе, что неподобающего может делать годовалый ребенок. Стало страшно. Почему мать обоих детей не пытается наладить мир в семье? А может быть, пыталась, да сдалась, нашла для себя оправдания. В моей голове появились совершенно непедагогичные определения для характеристики этих взрослых людей, которые я благоразумно оставила при себе. Есть неписаный закон учительского поведения при встрече с родителями. Если вы почувствовали, что перед вами человек, который наносит ребенку травму, будь то телесное наказание или словесные оскорбления, или равнодушие, лучше промолчите. Вряд ли вам удастся воздействовать на бездушного взрослого, а вот ребенку вы можете причинить вред. Я быстро написала задания для Максима и попрощалась с так называемым отцом семейства.

Когда Ксюша снова появилась у меня в классе, я попросила ее принести мел, помочь мне подготовить класс к уроку, а потом похвалила ее. Дав домашнее задание, проверила, записала ли она его в дневнике, и предложила сделать маленькое сообщение на следующем уроке. В интернет-кабинете спросила, умеет ли она правильно включать компьютеры и вводить общий пароль. Девочка быстро поняла, что может приносить реальную пользу, и ожила. Пожалуй, окончательная перемена произошла, когда Ксюша случайно услышала разговор двух моих старшеклассниц. Аня и Саша обсуждали своих отчимов. Аня, смеясь, рассказывала, как отчим ее не замечает, и говорила о своих планах на будущее. Поступит учиться в университет, получит профессию и сразу отделится. Саша удивлялась: у нее с младшей сестрой в семье, по ее мнению, все было в порядке. Если прикрикнет, то на обеих, если накажет, то поровну. Ксюша замерла за их спинами с банкой воды в руках. Когда «большие» девочки, попрощавшись, убежали, она тихо спросила меня: «А что, так бывает у всех?» Я объяснила, что половина детей в мире живет либо в семьях, где один из родителей неродной, либо вообще с одним родителем. Отношения в семье складываются по-разному, кому как повезет. И родной отец или мать могут относиться к ребенку холодно.

И Ксюша вздохнула с облегчением.

Новосибирск