Не бойтесь экспериментировать. Почему мало пользы от курсов повышения квалификации

«УГ» №23 от 7 июня этого года с материалами Всероссийского педагогического собрания я читал с ручкой и линейкой. На разных дискуссионных площадках коллегами было высказано много интересных мыслей, поднято проблем, определено «болевых точек».

В резолюции дискуссионной площадки (статья «Без бумажки… или Как снизить бюрократическую нагрузку на школу») мне очень понравился п. 5: «В качестве основных источников экономии бюджетных средств, выделяемых на образование, следует перейти от практики сокращения числа работников в образовательных учреждениях к сокращению численности работников управленческого аппарата и методических служб всех уровней».Поразило определение «методических». Я не имел возможности заглянуть в трудовые книжки наших чиновников из городского управления образования, но меня бы очень сильно удивило, если бы я увидел в них слова «учитель-методист». То, что эти люди проводят инспекторские проверки – плановые и внеплановые (от которых школу трясет за месяц до и две недели после), – это факт. Но вот об оказании с их стороны какой-либо существенной методической помощи нам, учителям, ничего сказать не могу. В моем представлении методист – это тот педагог (пусть даже в ранге работника управления образования), который по собственной инициативе или по просьбе учителей приходит в школу и на базе произвольно выбранного класса проводит урок по своей учительской специализации, как это должен уметь делать учитель, участвующий в конкурсе «Учитель года». Насколько доверительнее стало бы отношение к этому человеку, когда бы через полмесяца он пришел в ту же школу с инспекторской проверкой! «Я показал вам свою учительскую квалификацию, а теперь хочу посмотреть, как вы умеете работать с детьми». Тогда и его замечания воспринимались бы учителем не со страхом перед грядущими оргвыводами, а как стремление контролера реально помочь младшему или менее опытному коллеге. Читая материалы дискуссионной площадки «Система оценки качества образования», я нашел несколько суждений, под которыми сам мог бы уверенно подписаться. Это и необходимость изменения критериев оценки работы учителя, и чрезмерная загруженность бумаготворчеством, и необходимость выработки учителями общего понимания того, какого ученика мы хотим видеть на выпуске из школы. Но один абзац меня особенно порадовал – если это слово здесь вообще уместно – своей смелостью и объективной точностью оценки: «Многие курсы повышения квалификации устарели. Учителям приходится посещать их, но пользы и отдачи от них мало». В моей жизни за более чем четверть века было несколько эпизодов, когда я повышал или якобы повышал свою педагогическую квалификацию. Окончив три с половиной десятка лет назад Пятигорский иняз с красным дипломом, я имел неосторожность поступить в очную аспирантуру по специальности «теорграмматика английского языка». Более двух лет аспирантства, две статьи в научных сборниках и полное разочарование в выбранном пути. Не имея никаких академических задолженностей и почти плавно выходя на защиту диссертации, я положил на стол ректора заявление о добровольном уходе из аспирантуры. Потом было полтора года службы в армии, четыре года работы в сфере научно-технической информации. А затем я понял, что меня… тянет в школу! Но не в качестве учителя английского языка. Я вдруг почувствовал, что хочу работать с маленькими детьми. Реализовать намерение сразу не удалось. Когда одна из молодых учительниц родила и ушла в отпуск по уходу за ребенком, я получил ее второй класс. Более трех десятков мальчишек и девчонок. Да вот незадача! Диплом пединститута у меня был, но совсем по другой специализации. На мое счастье, стало известно, что в соседнем Пятигорске опытная учительница начальных классов дает серию мастер-классов. Дорогая Нина Ивановна Костромина! Если вы сейчас читаете эти строки, я – пусть с опозданием! – очень хочу поблагодарить за те открытые уроки русского языка, математики, чтения, природоведения. Опытный педагог показала нам всю свою методическую кухню, теоретические постулаты красиво и убедительно реализовала на различных этапах реальных уроков. Официальное свидетельство о прохождении мною тех первых курсов, напечатанное на половине листа бумаги, дало мне моральное право преподавать, не являясь специалистом данного профиля. Год работы с тем вторым классом обогатил огромным опытом. Во-первых, я понял, что… могу быть учителем! А ведь это очень важно для начинающего педагога. Особенно если обратиться к приведенной на Всероссийском собрании информации о том, что только 30% выпускников педвузов идут в школу, а через три года в ней остаются лишь 5%! Месячная студенческая практика в школе и реальная работа учителем – вещи несопоставимые! Столкнувшись с реальным классом и современными детьми, у многих из которых – признаем честно! – мотивация к учебе минимальная, молодой учитель пасует и тихо уходит из школы. …Через год молодая мама вернулась в школу, и мне пришлось перейти в другую – ту, которую я когда-то сам окончил. Благо там освободилось место учителя начальных классов. Работать с курсовым свидетельством было уже просто несолидно, и я поехал в Ставропольский пединститут поступать на заочное отделение факультета начальных классов. Сделав свой первый выпуск из начальной школы, я сдал свои вторые государственные экзамены в вузе. Никому не советую повторять мой опыт! Он очень нерационален и затратен во всех смыслах. В 1992 году я был участником Школы высшего педагогического мастерства, которую проводила в Москве заслуженный учитель школы РСФСР С.Н.Лысенкова. Неделя занятий и просто общения с Софьей Николаевной осталась у меня в памяти навсегда. Она учила нас не только своей методикой, но и своей личностью. Именно она дала нам понять главное: не бойтесь экспериментировать, ищите новые эффективные формы работы, ломайте устаревшие стереотипы. Она рассказала нам, каких усилий стоит для нее внедрять метод опережающего обучения в собственной школе: приходится вести два журнала – один свой, с «опережающей» работой по темам, другой – для проверяющего завуча. После приезда с тех курсов я стал применять лысенковский метод комментирования и частично систему зрительных опор, даже придумал несколько собственных. Но сказать, что я начал работать по методу Лысенковой, как про меня стали говорить, я не мог. Во-первых, я никогда не считал необходимым полностью копировать чужой опыт. Из него нужно брать только то, что у тебя не вызывает отторжения, и объединять с собственными методическими наработками. А во-вторых, я, как человек эмоциональный и, пожалуй, артистичный, мог увлечься на уроке и потерять несколько минут. Словом, выигрывать по-лысенковски год начальной школы я не научился. Однако мне всегда было, конечно, приятно, когда о моих бывших учениках говорили не только как о хорошо обученных и воспитанных, но и как об эрудированных, креативных, приятных в общении детях. Заняв третье место на городском конкурсе «Учитель года», на следующий год я получил право поехать еще на одну Школу высшего педагогического мастерства в Москве. Тема курсов была «Школьный учитель как практический психолог». Уже в первый день мы, слушатели курсов, были приятно поражены: с ярким содержательным докладом перед нами выступил тогда заместитель министра образования России, один из ведущих психологов страны Александр Асмолов. Курсы были великолепно подготовлены, имели насыщенную программу. …Сделав свой пятый выпуск из начальной школы в 2001 году, я решил не расставаться со своим классом и перешел с ним в среднее звено. Я вернулся к своей первой специальности – «учитель английского языка» – и проработал в этой должности еще 10 лет. В эти годы я трижды проходил курсы, которые организовывал Ставропольский краевой институт повышения квалификации работников образования. Прохождение таких курсов было обязательным условием для переаттестации. Вынужден признать, что эффективность работы этих курсов для учителей иностранного языка была минимальной. Это может показаться странным, но специалист нашего профиля – преподаватель иностранного языка – выступал перед нами лишь однажды! Некоторые лекции были на таком уровне, который вызывал явное разочарование слушателей. Наши предложения к куратору проводить курсы на базе профильного учебного заведения – Пятигорского государственного лингвистического университета – не были услышаны. Ложно понимаемая честь мундира? Другое объяснение в голову не приходит. …Уникальная все же у нас профессия – учитель! Учим других и учимся сами. И постоянно задаем себе вопрос, который мучил героя Вячеслава Тихонова в культовом фильме «Доживем до понедельника!»: «А что же мы имеем, чтобы отдать им?..»