На чтение: ≈ 10 мин.Наталья Варлей и Аристарх Ливанов привезли в Омск антрепризу «Любовь до потери памяти». История про мужчину, страдающего потерей памяти, и доктора, который от своего пациента чуть ли не сходит с ума. Спектакль по пьесе Валентины Красногоровой путешествует по городам недавно, но его уже оценили в Эстонии, Латвии, Финляндии и Азербайджане. Омск оказался в числе городов, в котором сыграли «Любовь до потери памяти». После спектакля исполнители главных ролей пообщались с омскими журналистами. И заслуженная артистка России Наталья Варлей, и народный артист РФ Аристарх Ливанов уверяют, что в Омске прекрасный зритель. И вообще – чем дальше от Москвы, тем он прекраснее.
– – – – Это почётно, интересно и отвратительно. Смотришь очень хороший фильм, радуешься: неужели остались таланты? Неужели есть, кому нас заменить? Увы, их мало. Тяжело, когда в фильме есть только нахальство, а талант и вкус отсутствуют. Скрипишь зубами, а сделать ничего не можешь. На многих фестивалях чувствуешь себя чужим. А на «Золотом витязе» как в храм входишь – тебя никто не обижает, все тебя слышат и любят. На других фестивалях тебе дают понять, что главные – режиссеры и продюсеры, и надо вилять хвостиками перед работодателями. Желание понравиться – отвратительная черта нашей профессии.
Аристарх Ливанов: – В апреле постановке будет два года. Мы сыграли ее уже 52 раза. В Азербайджане побывали перед «Бурановскими бабушками». А в России ставили его нечасто. Это первая поездка за Урал. Все чаще замечаю: чем дальше от Москвы и Петербурга, тем лучше зритель. Он не избалован «потрясающими» программами Регины Дубовицкой, этими «региновыми изделиями». Чувство меры и вкуса у зрителя здесь еще осталось. У вас публика очень правильно реагируют на то, что происходит на сцене. Люди аплодировали, некоторые даже кричали «Браво!». Может, в Омске не хватает театров? У вас очень театральный город – мы насчитали около десяти театров, а вам все мало?
Наталья Варлей: – И еще это очень красивый город. Мы проехали по нему рано утром, и водитель нам попался очень душевный, все нам показал.
– Наталья, у вас, кроме театра, есть еще одна страсть?
Н.В.: – И не одна. Но главное – я писала, пишу и буду писать. Я пишу стихи с четырех лет. В 80-е годы кино стало неинтресным, и я поступила в Литературный институт им. Горького на факультет поэзии. Закончила его, уже будучи матерью двоих сыновей. Сегодня у меня целое «собрание сочинений»: три сборника стихов: «Любовь», «Кружась над золотыми куполами» и «Во мне такая музыка звучит». Сейчас пишу книгу про кошек.
А.Л.: – Это хорошие стихи, я читал. Ты всегда смотришь на меня с книжной полки.
– Наталья Владимировна, а еще каким страстям вы подвержены?
Н.В.: – Я страстная кошатница. И вообще – «животница». Однажды у меня было 12 кошек, собака и черепаха. Сейчас всего четыре кота, я их очень люблю, они тоже, но главное – понимают! Они дают мне состояние гармонии, снимают напряжение и усталость.
– Почему вы редко стали сниматься в кино?
Н.В.: – Потому что там мне некого играть! Я уж не говорю про сериалы, но то, что мне предлагают, не интересно. Не интересно играть персонажа без характера, без развития, без истории. «Вообще» мама, или «вообще» женщина, которую сможет сыграть любая! Да, было дело, мы снимались в фильмах, в которых лучше бы не сниматься. Но это наш выбор. Я не хочу больше сниматься, если мне не интересна роль, фильм. Всегда читаю сценарий, надеясь за что-нибудь зацепиться. Но … какая группа соберется, кто режиссер, найдешь ли с ним общий язык? Нужно ли это, когда не очень хочется?
– Так может быть, будущее – за антрепризой?
А.Л.: – В отличие от стационарного театра в антрепризе мы можем в любой момент закончить наши взаимоотношения, если что-то не так. Мы имеем право сами выбрать пьесу, а в театре такого нет. Там просто вывешивают приказ на стену, и ты должен играть эту роль, нравится она тебе или нет, полезна она для тебя или нет, есть у тебя подобный опыт или нет. А здесь я могу принести пьесу, договориться с режиссером, и выбрать себе партнера. Но антреприза – это испытание. Здесь надо быть человеком высокой дисциплины, уживчивым, некапризным. Ведь мы не только играем вместе, мы вместе живем на гастролях… И если нам повезло, и коллектив сложился удачный, антреприза будет жить долго.
Н.В.: – Вряд ли будущее за антрепризой. Такие спектакли в большинстве случаев выпускаются сырыми, дорабатываем мы их уже на публике. Но огромное преимущество антрепризы в том, что ее можно вывозить в самые отдаленные города и провинциальные городки.
– Сейчас вы собираетесь покорять Заполярье. Темно, холодно…
Н.В.: – Между прочим, Мурманск – мой родной город, где я в детстве жила и училась. У меня нет осенней хандры из-за того, что стало рано темнеть. Мы же в темноте работаем. Это нормальное состояние. В театре – темно, на репетиции – тоже. Просто какие-то дети подземелья.
– Аристарх Евгеньевич, вы часто сидите в жюри кинофестивалей. Вот и в Омске недавно были, на «Золотом витязе». Не устаете, не отрывает это от профессии?
А.Л.: – Это почётно, интересно и… отвратительно. Смотришь очень хороший фильм, радуешься: неужели остались таланты? Неужели есть, кому нас заменить? Увы, их мало. Тяжело, когда в фильме есть только нахальство, а талант и вкус отсутствуют. Скрипишь зубами, а сделать ничего не можешь. На многих фестивалях чувствуешь себя чужим. А на «Золотом витязе» как в храм входишь – тебя никто не обижает, все тебя слышат и любят. На других фестивалях тебе дают понять, что главные – режиссеры и продюсеры, и надо вилять хвостиками перед работодателями. Желание понравиться – отвратительная черта нашей профессии.
– Вы сравниваете старое, советское, кино и современное?
А.Л.: – Постоянно. Уровень нашего уважения по отношению к кинематографу опускается все ниже и ниже. Оказывается, что советские фильмы, в которых мы ничего особого-то и не видели, на самом деле были хорошими! Все познается в сравнении. Условия для творчества совершенно разные. Раньше эпизод снимался день или два. А теперь гонка, спешка, экономия – 18 эпизодов в день! Каждый день – 32 страницы текста. Все хотят как можно больше снять и как можно меньше заплатить.
– Наверное, тяжело быть всю жизнь в разъездах?
А.Л.: – У нас дома все считает жена. Говорит: «В этом месяце ты был дома 10 дней». И так постоянно! Умножьте это на 10 рабочих месяцев. Получается 200 городов. Я недавно был в Омске на фестивале «Золотой Витязь». Разговорился с профессором Софийской киноакадемии. Он говорит: «А у нас гастроли Пловдив-София, София-Пловдив. Страна маленькая, ездить некуда». Мне было бы скучно. Эксплуатация артистов сейчас немыслимая. Иногда думаешь, зря ты профессию эту выбрал. Самое страшное, что иногда хочется плюнуть на всё.
Н.В.: – У нас есть дети, внуки, животные, работа, зрители, которым, очень хочется надеяться, мы нужны. Без этого взаимообмена любовью и энергией, конечно, было бы тяжко, да и профессия не имела бы смысла.
Фото автора
Выбор читателей
Комментарии