В обществе горячо обсуждают законопроект о профилактике семейного насилия
В обществе и в медийном пространстве с новой силой возобновилась полемика вокруг законопроекта о профилактике семейно-бытового насилия.
Напомним, этому многострадальному документу три с небольшим года. На обсуждение в Государственную Думу России законопроект был внесен в сентябре 2016 года по инициативе депутата Салии Мурзабаевой и сенатора Антона Белякова.
Цель законопроекта – защитить жертв домашнего насилия. Цель, слов нет, благородная, учитывая, что в стране плохо развиты службы психологической и юридической поддержки, нет скоординированной сети убежищ, где можно было бы укрыться от домашнего тирана… А главное – никто не гарантирует жертве защиту, после того как локальный конфликт исчерпан, слезы высохли, синяки заживают и стороны, как в боксе, разведены «по углам».
Девять из десяти жалоб на побои наши сердобольные женщины, смилостивившись, из полицейских участков забирают. (Аргумент до боли знаком и понятен: «Жить-то где-то надо. Да и дети у нас…») Но, поиграв желваками с неделю-другую, домашний палач срывается и с усиленной яростью набрасывается на домочадцев, вколачивая в жену (тещу, сестру, детей…) свою пьяную правду. А был бы на руках пострадавших так называемый охранный ордер, законодательно не позволяющий насильнику приближаться к жертве ближе, чем на 50 (100-500-1000…) метров, запрещающий домогаться близких по телефону, по электронной почте, через посредников, глядишь, и случаев насилия в семье было бы меньше.
Так думали инициаторы проекта, и на первый взгляд их трудно в чем-либо упрекнуть.
Но, вчитавшись в сырой материал проекта, эксперты (на разных уровнях) возвращали его на доработку более 40 раз.
Но и обновленная версия законопроекта вызвала не только некорректные интеллектуальные споры психологов, социологов, политиков, журналистов, священнослужителей, педагогов, но и вывела на митинги и поставила в пикеты тысячи пап и мам, дедушек и бабушек, тещ и тестей с объединяющим лозунгом: «Руки прочь от семьи!»
В чем дело? Давайте разбираться.
Первая мина замедленного действия зарыта уже в самом названии законопроекта – «О профилактике семейно-бытового насилия», а как корабль назовешь, так он и будет бороздить житейский океан. Ключевое слово «профилактика». То есть меры по пресечению того, что еще не произошло, чего можно избежать, если вовремя вмешаться в нежелательный (опасный, возможно, смертельно опасный) процесс. Но! Законопроект предлагает вмешиваться в семейную жизнь каждого из нас совершенно посторонним людям из некоммерческих организаций (НКО) по (внимание!) малейшему сигналу со стороны.
То есть твой сор из избы выносишь не ты сам, а чужой дядя (тетя). А если сора нет, а есть анонимный сигнал? Этого достаточно, чтобы к тебе нагрянула бравая бригада из НКО с намерением «разобраться в безобразии». Без согласия потерпевшего (если он вообще есть), без свидетелей, без того, кто на тебя «настучал».
А если сосед хочет свести со мной счеты за то, что я сделал ему замечание? (Его милая такса обгадила лифт, а хозяину и дела нет.) А если жена (муж), уличенная в измене, хочет выбросить опостылевшего супруга (супругу) на улицу? Про традиционно «нежные» отношения зятьев и тещ и не говорю…
То есть обсуждаемый законопроект без суда и следствия предлагает свести счеты с неугодным. Супруги хотят примириться, они все осознали и поняли, что не могут друг без друга? Дудки! Поезд ушел. Тети и дяди из НКО решили, что вместе вам уже не быть.
(Я намеренно упрощаю процедуру, чтобы было нагляднее.)
Вторая мина замедленного действия, заложенная в этот законопроект: понятие «насилие» трактуется в нем безгранично широко. Это не только то, о чем вы подумали (бьет – значит любит). В этой «матрешке» спрятаны три другие, и не понятно, какая из них больше, а какая – меньше. Перечислим: насилие экономическое, насилие психологическое, насилие сексуальное.
Муж не дал жене денег на шубу? Налицо экономическое насилие. Я, обиженная, могу накатать «телегу» на скупердяя. Сыну-подростку отказали в карманных деньгах? Он имеет право пожаловаться, что и против него совершено экономическое насилие.
Жена застала мужа с другой в супружеской постели? Стороны не проявили друг к другу толерантность, не захотели уважать «личную свободу», «право выбора» друг друга? Оскорбленный муж (жена) может запросто лишиться жилья, если первым(ой) пойдет в атаку (то бишь пожалуется на обидчика представителям НКО).
Ребенок вырвался из рук бабули, бежит, не разбирая дороги. Впереди овраг, лужа, стройка, бродячие псы… Бабушка, надрываясь, зовет внука, разумеется, повысив голос, чтобы услышал, да и сдержаться невозможно. Поймала, резко сжала запястье. Не исключено, что вместо Васи назвала внука паршивцем, дрянью такой, соплей зеленой, бестолочью… А то и отшлепала в сердцах (если постарше, то и подзатыльник не помешает). Вася в рев. Этого достаточно, чтобы «бдительный» прохожий позвонил «куда надо» и сообщил, что «неадекватная бабка на глазах у всей улицы издевается над ребенком», адрес такой-то…
По новому законопроекту Васю вправе отобрать у этой семьи.
Девочка-подросток связалась с дурной компанией, забросила учебу, приходит домой за полночь, волосы выкрасила в дико зеленый цвет, оставив фиолетовой челку. Родители (если они хорошие родители), естественно, недовольны. Не избежать неприятного разговора на повышенных нотах. Девочка в отместку жалуется на психологическое насилие со стороны родителей, не подозревая, что именно ее, дуреху, а не папу с мамой могут изолировать от семьи и передать в чужие руки.
В проекте закона о бытовом насилии специалисты видят скрытую форму ювенальной юстиции. Это волк в овечьей шкуре.
Теперь о последней «матрешке» в этой пирамиде – сексуальном насилии. Как трактует его новый законопроект? Опять не то, что вы подумали. Любовник овладел любовницей без ее согласия, или отчим – падчерицей? Это (извините) банально. Новый законопроект трактует сексуальное насилие изысканнее и тоньше. Если ваш сын (дочь), насмотревшись или начитавшись в Интернете про дядь (теть), сменивших пол, заявил(а) вам, что тоже готов(а) совершить трансгендерный переход, а вы в ужасе и, конечно, против, только через ваш труп, вы, папенька (маменька), совершаете над собственным чадом то самое сексуальное насилие, о котором говорится в не принятом пока законопроекте.
– Этот законопроект – страшная пародия на закон как таковой. Мало того что он нарушает Конституцию России, он разрушает отношения и между членами семьи, и межличностные связи. Все по Томасу Гоббсу – война против всех, – с нескрываемой тревогой сказала мне вице-президент и соучредитель Межрегионального фонда социально-психологической помощи семье и ребенку Ирина Медведева. – Этот закон (если он будет принят в таком виде) делает врагами мужа и жену, отца и сына, детей и родителей… Он нарушает тайну семьи. Вторгается в святая святых. Семейная крепость превращается в руины.
Феминистки и представители сексуальных меньшинств последовательно втюхивали нам термин «партнер», заменив им исконно православные «муж» и «жена», «мужчина» и «женщина». Очевидно, термин «партнер» был промежуточным. Теперь и он заменяется на «истец» и «ответчик». Возникают два лагеря. Строятся баррикады.
От всего числа женщин, живущих в России, настоящему насилию, за которое дают срок, подверглись за 2018 год 0,0003%, три десятитысячных процента! И нам вешают лапшу на уши, что у нас огромное количество насильников и насильниц в семье! Называют фантастические цифры. Якобы 14000 женщин в год погибают от рук мужчин и партнеров. Тогда как официальная цифра МВД – 253 убийства на этой почве в прошлом году.
Вообще этот законопроект нарушает структуру традиционной семьи. Мужчины и женщины перестанут вступать в брак, рискуя попасть под суд за так называемое насилие в семье после очередного доноса «доброжелателя». Нет брака – нет детей. И без того глубокая демографическая яма станет бездонной.
Я уже не говорю о том, что этот законопроект поощряет доносительство.
– Где же выход, Ирина Яковлевна? Проблема-то в обществе есть. Дыма без огня не бывает…
– Надо лечить не следствие, а причину. 80 процентов таких преступлений против женщин, детей, стариков совершают в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. Алкоголиков надо лечить! Наркоманов надо лечить! Необходимо изолировать их от общества. Впрочем, как и душевно больных, сошедших с катушек людей. Таких насильников тоже немало бродит в свободном пространстве.
Надо просто вернуть законы о принудительном лечении алкоголизма и наркомании, а также о принудительном лечении душевнобольных. В перестройку эти законы были отменены. Многие душевнобольные снялись с учета, перестали лечиться. Они терроризируют своих близких бредовыми наставлениями и просьбами, скандалят по поводу и без повода. Психологически выжигают вокруг себя все семейное пространство.
Той же наркомании 30 лет. Это уже социальное явление, а не частный случай.
Необходимо принудительное лечение тех, кого я перечислила. Обязательно – алкоголиков, наркоманов, душевнобольных…
Семья – институт консервативный. Поэтому любые изменения в ее структуре вызывают споры. У либерального крыла нашего общества другая точка зрения. Они за закон в его первоначальном виде. То есть за безбрежно расширительное толкование понятия «насилие». (Экономическое, психологическое, сексуальное. Вот только кто конкретно будет определять меру этого вида насилия?) Они за то, чтобы в дела семейные без спросу лезли «доброжелатели» со стороны. Наконец, они не учитывают, что под этот закон не подпадают мужчины и женщины, живущие гражданским браком. Формально они семья. Юридически – сожители. Тогда и закон надо переименовывать. Вводить понятие «домашнее» а не «семейное» (как сейчас) насилие.
«Многолетняя практика работы соавторов закона с жертвами семейно-бытового насилия показала, что в эпицентре агрессии могут находиться не только сами пострадавшие, но и те, кто от них зависит, например престарелые родители пострадавшего. Поэтому у правоприменителя должна быть возможность защитить не только жертву, но и того, кто от нее зависит, – справедливо замечает депутат Государственной Думы РФ, соавтор законопроекта Оксана Пушкина. – Что касается защитного предписания, то тут нужно четко понимать, что само по себе оно не нарушает права агрессора. Применяемая временная мера направлена на предотвращение возможного рецидива акта агрессии и на спасение жизни и здоровья лица, подвергающегося семейно-бытовому насилию.
Мы отстаиваем те пункты, без которых этот закон не будет работать. Нами были предложены поправки, которые касаются не только иждивенцев, но и защитного предписания, преследования, а главное – определения семейно-бытового насилия.
Как депутат Государственной Думы и один из авторов законопроекта о профилактике семейно-бытового насилия я искренне рада, что наша работа вызывает широкий общественный интерес. Хорошо, что и Русская православная церковь озвучила свою позицию на этот счет».
Закон о насилии в семье, наверное, нужен. Проблема в обществе есть. Но в данном законопроекте много лазеек для тех, кто хочет воспользоваться проблемами в чужой (или в своей) семье в корыстных целях. И потом, в существующем Уголовном кодексе РФ я насчитал более 40 статей и подзаконных актов, преследующих, карающих насилие любого вида. Не хватает? Возможно, следует что-то добавить, защитив домочадцев от тиранов всех мастей. Наверняка необходимы убежища для временного проживания жертв домашнего насилия, пока с тираном разбираются правоохранительные органы. И участковые должны получить более жесткие полномочия в пресечении домашних конфликтов, а не прятать под сукно заявления от жертв насилия: «Вот убьют, тогда приходите».
Закон о домашнем насилии должен консолидировать общество, а не разъединять его. Необходим баланс между защитой жертв насилия и недопустимостью вмешательства в дела семьи.
Арсений РЫКОВ
Комментарии