Может ли литература быть опасной для подростка? Ответ на этот вопрос искали на традиционном «Родительском собрании» в радиоэфире «Эха Москвы»

Д​ело в том, что сначала в январе в Ставрополье школьник обнаружил гомосексуальные мотивы в книге Теренса Уайта «Свеча на ветру»: «Ланселот, размахивая в воздухе гантелями, издавая бессловесный шум, напряженно размышлял о короле Артуре. Он был влюблен в короля».

Затем в Ижевске разразился скандал по поводу изучения на уроках внеклассного чтения книги Ромена Гари «Вся жизнь впереди», которую он опубликовал под псевдонимом Эмиль Ажар и получил за это произведение вторую Гонкуровскую премию (самая престижная в области литературы во Франции, причем по правилам может быть присуждена лишь раз в жизни писателя). Отец одного из учеников обвинил в растлении малолетних учительницу литературы Наталью Ванюшеву – почетного работника образования, зав. кафедрой ижевского экономико-математического лицея №29 Ижевска, автора книг и статей о методике преподавания литературы. Наталья Ванюшева написала в Интернете: «Герой – мальчик 12 лет. Сын проститутки, которая его бросила, сдав в приют с такими же детьми. Он жил среди отверженных. Все мои дети уже прочитали этот роман, обсуждали его на переменах и совершенно правильно поняли: это роман о мужестве мальчика, который среди взрослой дряни сохранил доброе сердце и помог многим, спас некоторых. Моим детям жалко его, они ему искренне сочувствуют и об этом открыто говорят. Я ими горжусь. С чиновничьим подходом всю литературу, даже предусмотренную строгой школьной программой, можно расценить как вредную. Раскольников – убийца, Толстой называет Ростову самкой и любуется ею, Раневская детей и дом бросила и укатила к любовнику, который ее унижает и обирает. А что говорить о былинах! «Не хочу, – говорит Садко, – жить во блуде с тобой».Кто прав – учительница, которая считает, что литература должна воспитывать учеников, или папа, который считает, что его ребенку вовсе не нужно знать о жизни сына проститутки, живущего в приюте? Об этом и говорили на «Родительском собрании».Мнение по поводуЕвгения АБЕЛЮК, учитель литературы лицея №1525 «Воробьевы горы»:Кто такой учитель – некое передаточное звено между учебником и учениками или человек, которому доверяют? Вообще, как мы учим, для чего учим? Мы рассматриваем книжку как материал для окрика, как некое дидактическое чтение или как что-то такое для размышления, как материал для разговора? Как раз роман «Вся жизнь впереди» дает столько возможностей для такого разговора!Как мы понимаем то, что сейчас называем защитой детей от вредной информации? Можем ли мы выбирать легкий путь для воспитания ребенка, который знает столько, что нам и не снилось? У него источников информации сейчас больше, чем это было, скажем, 5-10 лет назад, поэтому можем ли мы закрываться от того, что он знает? Думаю, что с учителем можно вступать в диалог, обсуждать то, что он дает для внеклассного чтения ученикам, но, к сожалению, в традициях нашего общества отсутствие диалога родителя и школы, родителя и учителя, школы с детьми.Возможно, нынешние родители – это люди нового поколения, но мыслят эти люди нового поколения, как мне кажется, традиционно, в русле советских традиций: лучше пойти, анонимно донести, чем что-то такое обсудить. Этот отец – человек сегодняшнего дня, нового поколения, но откуда корни его поведения, его позиции? В 30-40-е годы была очередная перестройка в советском образовании, появился журнал «Литература в школе», появились установочные статьи, срочно сменилась парадигма образования, теперь уже не надо было говорить о писателе, о его классовых неприятных корнях, о его идеологических, завиральных идеях, наоборот, надо было говорить о писателях, что это лучшие люди.Уроку обязательно предшествовала установочная лекция, в которой давались образцы разбора произведений, эти образцы должны были быть поддержаны в ходе урока, а потом учитель давал некое обобщение. Вот откуда это идет, из советской глубины. Сегодня это серьезная образовательная проблема.Дети – очень чуткие существа, они удивительно чувствуют время, перемены в том, что происходит сегодня.Мне приходилось много лет подряд быть в жюри московского литературного конкурса в литературоведческой секции. Когда началась перестройка, вдруг посыпались совершенно другие детские работы, где все штампы, к которым мы привыкли, перечеркивались, где все переворачивалось с ног на голову. Это было поразительно! Еще в прессе такого не было, а дети уже это почувствовали. Дети очень точно чувствуют главное, потому книжка Ромена Гари не вызывает у них шока, она, наоборот, гармонизирует. Там совершенно удивительный сюжет: женщина вроде бы с неприглядным прошлым проститутки растит детей, которые остались без матерей. Это еврейка, которая прошла Освенцим, у нее растут мальчик-араб, мальчик-еврей, мальчик-француз, мальчик-кореец или вьетнамец, чернокожий мальчик. Интересно, что каждого она считает необходимым растить в лоне своей религии, посылает ребенка-еврея к какому-то иудейскому учителю, ребенка-араба – к своему учителю. Кстати, рассказывает все это ребенок-араб. Это совершенно удивительная книга, она написана во второй половине XX века, темы, которые там возникают, но не оказываются главными, сегодня у нас становятся табуированными, чем дальше, тем больше: секс, старость, инвалидность. Например, когда я начинала преподавать, говорить о пессимизме Лермонтова было неприличным, это тоже была в образовании табуированная тема. На самом деле книга Гари очень в русле традиций русской литературы. Ребенок говорит о том, что он когда-нибудь вырастет и, как Виктор Гюго – а это имя там звучит постоянно, – напишет книжку об отверженных.Когда я разговариваю с детьми, я не думаю о тех темах, которые становятся табуированными в обществе и для родителей. Когда дети приходят ко мне на урок, мы с ними говорим о книге, идем от книги и пытаемся разговаривать с автором, наладить с ним диалог, что важно.Для меня литература – это не дидактический материал, я не начинаю с того, чтобы прочитать детям лекцию, я иду от них и от текста. Тогда и для детей становится важным, что на самом деле в жизни со временем точно станет важным. Что, у нас нет инвалидов, что, у нас нет бомжей, что, у нас внутри семей (даже самых респектабельных) не может быть каких-то проблем? Дети учатся иметь свое мнение по поводу каких-то вещей, вообще ориентироваться в жизни, которая куда сложнее, чем мы хотим им ее представить.Я мечтаю о школе, где бы мы начинали с чтения и размышления, а не с субъективного подхода к литературе.