Московские учителя критикуют, констатируют, предлагают

​Надежда ШАПИРО, учитель русского языка и литературы Центра образования №57:Я уже сорок лет выпускаю детей из школы и считаю, что ЕГЭ – стоящее дело, что нельзя от него отказываться, что его надо совершенствовать. Я знаю снизу, от детей и их родителей, что они переживали перед ЕГЭ и какие разговоры об этих экзаменах потом идут. В масштабах страны я не могу предложить что-то новое, но считаю, что в целях воспитания нравственности все должны знать: те, кто сливает варианты в Интернет, выловлены и будут наказаны. Не может быть, чтобы наша большая, сильная страна не могла найти людей, которые это сделали.

Если уж говорить о воспитании нравственности наших выпускников, то надо коснуться еще одной сферы. После процедуры проведения экзамена идет проверка и апелляция. Вот по части проверки и апелляции идут самые страшные и смешные, какие угодно, разговоры, причем больше всего я их слышу по части русского языка и литературы, потому что это мой предмет. Если смотреть в среднем те результаты, которые мы получили в нашей школе, то они нас очень устраивают, кажется, что сами мы ставим ниже, чем наши дети получают на ЕГЭ. В общем распределении баллов – чуть ниже и чуть выше 80 – похоже на то, что мы ожидали от наших детей. Но иногда возникает ощущение, что задание части С вообще не проверяют или проверяют произвольно. То, что я слышала от учителей, звучит так: «Сочинение в части С проверяют в короткий срок замученные или немножко корыстные люди в огромных количествах. Чем подробнее разрабатываются критерии оценки задания С, тем произвольнее оказываются оценки». По рассказам детей создается впечатление, что работы начинают проверять во время апелляции, потому что разговоры идут в манере, непозволительной для государственного экзамена: «Да, в работе нет ошибки, но мы взамен найдем в ней две другие и снизим оценку!» Не знаю, почему это происходит, но установка всех людей на апелляции – объяснить ребенку, что он сам виноват, что стоит выпустить джинна из бутылки и будет еще хуже, поэтому подобру-поздорову нужно уносить ноги. Вопиющая история: приходит в слезах девочка и говорит: «Мне сказали на апелляции, что нельзя допускать выражение «с огнем в глазах», потому что огонь горит, может быть ожог роговицы!» Вчера ребенку сказали, что нельзя писать: «Мысль пришла в голову». Возникает такое ощущение: иногда работы просто плохо проверены, иногда оценка занижена, в другом фантастически завышена. За одну и ту же работу могут поставить и ноль, и три балла. Но либо на апелляции говорят: «Два взрослых человека проверяли, а вы тут мне говорите, что проверили неправильно!», либо неохотно, но «отдают» несколько баллов. Леонид ЗВАВИЧ, учитель математики гимназии №1567, заслуженный учитель РФ:Безусловно, каждый человек, проверяя работу, может допустить ошибку. Понятно, что люди могут устать. Им нужно помогать, а не отстранять от работы по собственному желанию или по желанию тех, кто отстраняет. Но им должны указать, что они ошиблись и где они ошиблись. Почему ЕГЭ нельзя использовать в педагогических институтах? Я убежден, если студенты и на первом, и на втором, и на последующих курсах пройдут через ЕГЭ, то мы получим гораздо более квалифицированных учителей. Я много лет это предлагаю, но об этом нет даже речи, хотя это мощный резерв подготовки именно учителей. Если человек в педвузе по ЕГЭ получает ниже 40 баллов, то ему нечего делать в педагогическом вузе при изучении предмета, который он сдает, этот предмет, судя по итогам сдачи, его совершенно не интересует. Есть на ЕГЭ еще один тонкий вопрос – туалетный. Мы все сдавали экзамены в вуз и в вузе, нет ни одного человека, который бы во время письменной работы мог выйти в туалет просто потому, что никого туда не выпускали. Сейчас выпускники, сдающие ЕГЭ, могут выходить по несколько раз, и организаторы не могут их не выпустить, потому что иначе возникнет разговор о нарушении прав выпускника.Юлия КУШНЕРЕВА, учитель истории гимназии №1567: Критерии оценки должны быть более подробными и более стандартизированы, чтобы исключить элемент интерпретации. В этом году я была организатором на экзамене по английскому языку, где нужно было нажимать на кнопку и шла фоновая запись на компьютере. Почему нельзя записывать сдачу экзамена, чтобы потом можно было апеллировать?  В этом году я проверила 180 работ, и примерно три работы были абсолютно одинаковыми, то есть из трех вариантов ответов были компилированы в том или ином варианте у подавляющего количества работ. В первый день проверки практически все 60 работ были такими. Когда эксперты в десятый раз видели одно и то же, они волновались. У меня в прошлом году была работа, которая совпадала с ключевым текстом для проверки на сто процентов слово в слово, ребенок даже побоялся переставлять слова. Очевидно, что в процедуре проверки должна быть какая-то юридическая формулировка, и каждый эксперт, в случае когда читает эссе и видит один и тот же текст, должен как-то реагировать, это надо фиксировать на специальном листе. До того, как будет принято какое-то решение, не пойман не вор, мы вынуждены ставить оценки за каждую работу. Иван ЯЩЕНКО, директор Московского центра педагогического мастерства:Статистический анализ результатов сдачи ЕГЭ показал, что значимого смещения результатов в баллах, которые существенны для конкурса при поступлении в вуз, не произошло. Это означает, что те дети, которые планируют поступать в вуз, будут в нормальном положении. Когда закончится ЕГЭ, мы планируем опубликовать так называемую рейтинговую статистику по сумме баллов. Допустим, ребенок поступает на специальность, где нужны русский язык, обществознание и математика, он узнает по сумме баллов, на каком месте он находится в рейтинге. Это нужно для того, чтобы сориентировать ребят при подаче документов. Но уже сейчас видно, что по русскому и математике нет значимых смещений результатов. Есть знаковый для школ показатель – количество стобалльников. Но в прошлом году в лучшей школе Санкт-Петербурга не было таких ребят, а в этом году их шесть. То есть можно не опасаться, что ребенок с честно полученными баллами по ЕГЭ поступит в хороший вуз. Мнения по поводуИсаак КАЛИНА, и. о. министра образования Москвы:Большое спасибо педагогам Москвы, которые в своем письме министру образования и науки РФ Дмитрию Ливанову подняли тему честной сдачи ЕГЭ. Я думаю, большое количество резервов повышения объективности есть и на региональном уровне. Предложения педагогов мы зафиксировали и там, где имеем право, в документы внесем.     Что касается технологии апелляции, то я не понимаю, зачем нынешнему выпускнику нужно приходить куда-то. Апелляция не должна идти в устном режиме. Нынче у каждого школьника есть свой личный кабинет, в который ему, если подал апелляцию, должны прислать проверенную работу, а он – послать все свои возражения по поводу ее оценки, чтобы оставались следы спора и переписки. Если мы создадим систему, когда остаются следы, то можно будет оценить, что на возражения выпускника отвечают эксперты. Если мы перейдем к апелляции, где каждое слово эксперта будет оставаться, то тогда многие эмоциональные всплески уйдут и учитель сможет помочь своему воспитаннику в его доказательствах того, что он заслуживает более высокий балл. Поскольку я много занимался спортом, то знаю: на спортивных соревнованиях апелляцию подает не спортсмен, а тренер. Но ни один тренер не произнесет фразу: «Я не хочу, чтобы мою работу оценивали по выступлению моих ребят на соревнованиях!». А судя по всему, многие учителя говорят: «Не нашу работу оценивать по результатам сдачи ЕГЭ!». Давайте это противоречие в головах устраним. Тогда никто не будет мешать учителю (тренеру в хорошем смысле слова) участвовать в апелляции.     Что касается того, что выпускники на ЕГЭ выходят из аудитории бесконечное количество раз, то давайте вспомним, что ЕГЭ – это еще и вступительный экзамен, поэтому давайте мы будем сравнивать его не со школьными экзаменами 80-х годов прошлого столетия, а с вузовскими вступительными экзаменами. Можно было выйти из аудитории по время такого экзамена, но вернуться уже было нельзя. Если у человека болезнь, то он имеет право на прохождение ЕГЭ в щадящем режиме, пусть напишет заявление, и мы такой режим ему обеспечим под совершенно другим наблюдением. Если выпускник реально здоровый человек, а я надеюсь, что наши выпускники максимально здоровы (иначе придется говорить на иную тему), то самый длинный экзамен – 3 часа 55 минут – они выдержать смогут.    Если эксперту попадаются одинаковые тексты эссе, то есть подозрение: эти клише могут появляться из наших методических центров и через учителей попадать в мозги наших ребят. Я уверен, что сотни наших выпускников сдали ЕГЭ, пользуясь исключительно своими знаниями, получили свои объективные результаты, и нам сегодня нужно говорить о резервах.    На одной из встреч с жителями района Отрадное учителя сказали: если будет введен средний балл аттестата, ученики рейтинговых школ проиграют очень сильно нерейтинговым школам, так как за одинаковый уровень знаний, скажем, в Центре образования №57 получить пятерку практически невозможно, а в школе №5557 запросто тому ребенку, который в этой школе лучший, и учителя из благих намерений ему там поставят «пять». Если он перейдет в Центр образования №57, то будет там далеко от пятерки. Поэтому должно быть осторожное движение в эту сторону. Если мы хотим, чтобы ребята не бросали заниматься всеми предметами, то для этого есть текущая аттестация по окончании 10-го и 11-го классов. Никто не мешает школе серьезно подходить к этой аттестации.