Мохсен МАХМАЛЬБАФ: Настоящее кино переживает тяжелую эру

Мохсен Махмальбаф и его семья – невероятный феномен, и не только для восточного мира. Знаменитого иранского кинорежиссера иногда сравнивают с Федором Достоевским. Оба знатоки человеческих страданий и бездн, может быть, потому что оба пережили близость к смерти, Достоевский – в 27 лет, Махмальбаф – в 17. Он тоже прошел через тюремное заключение и пытки, и творчество для него стало выходом к свету. Жизнь иранца похожа на гремучую смесь сразу нескольких острых, невероятно драматических фильмов. Часть из этих историй Махмальбаф уже воплотил в своих картинах, однако у него слишком много идей, чтобы ограничиваться лишь собственной жизнью. В нем столько энергии, что даже детей и жену он превратил в своих соратников-кинематографистов.

Из книги «Кинодом Махмальбаф» Гульнары Абикеевой:

…Оставив школу, я немного работал, написал пьесу «Балал». Потом мы – ребята в возрасте пятнадцати-семнадцати лет – создали группу сопротивления режиму и назвали ее «Балал-е-Хабаши». Название группы основывалось на названии моей пьесы, герой которой постоянно подвергался пыткам… Мы печатали листовки, распространяли их и, наконец, напали на полицейского… Мы втроем хотели выкрасть оружие у полицейского, потом с его помощью ограбить банк, и это дало бы деньги, чтобы расширить нашу деятельность… Полицейский направил пистолет на меня, и я начал наносить ему удары ножом, ударил четыре раза. Когда я поворачивал нож, он кричал. Эти крики до сих пор звучат у меня в ушах. Такие крики я слышал только во время пыток… Когда я наносил удар, он выстрелил в меня… Пуля попала в желудок.  Самая страшная пытка – проводом… Они связывают вам руки за спиной, на голову надевают мотоциклетный шлем и бьют по ступням ног. И когда бьют, твои крики отдаются у тебя в голове… Через какое-то время чувствуешь онемение, и тогда берут более тонкий провод, который вновь причиняет боль… Это настолько больно, что кажется, будто глаза сейчас вылезут из глазниц.

В начале 1996 года моя старшая дочь Самира оставила обычную школу, чтобы учиться искусству кино… Я поставил в известность министра культуры о моих планах допустить 100 студентов к вступительным экзаменам и использовать новые методы их обучения в течение 4 лет. Но тогдашний министр культуры запретил мне это… Официально министр заявил, что одного такого опасного кинематографиста для страны достаточно и что еще сто таких, как Махмальбаф, им не нужны. Тогда мы основали «Киношколу Махмальбаф» с восемью моими родными и друзьями, используя собственный дом, так как другого места для школы не было.Занятия длились восемь часов в день, а иногда и более, до шестнадцати. Самым старшим студентом был один из моих друзей. Самой молодой была Хана, моя восьмилетняя дочь… Когда мы работаем… это японский стиль менеджмента… Скажем, на картине «Путешествие в Кандагар» Самира была фотографом, в «Молчании» – ассистентом по декорациям и костюмам, в другой картине – ассистентом по массовке, в следующей она сидела рядом со мной и училась монтажу.

Досье «УГ»