Министр общественного доверия

К 150‑летию Павла Игнатьева

Казалось, самой судьбой было уготовано, чтобы в тяжелейшее время, в 1915‑1916 гг., у руля российского просвещения оказался именно такой деятель, как Павел Николаевич Игнатьев (1870‑1945). При нем Министерство народного просвещения знаменательно и заслуженно именовалось министерством общественного доверия.

За веру, царя и Отечество

Выдающийся государственный и общественный деятель, убежденный просветитель Павел Николаевич Игнатьев родился 30 июня 1870 года в Константинополе на дворе русской дипломатической миссии. По происхождению он принадлежал к старинному аристократическому роду Игнатьевых, имевшему славные заслуги перед Отечеством, давшему России немало видных военачальников и политических деятелей. На гербе рода было начертано: «Вере, Царю, Отечеству».

Род Игнатьевых происходил от древних черниговских бояр, ведущих начало от боярина Федора Акинфьевича Бяконта, перешедшего на службу к московским царям в 1340 году. Трое представителей этого рода – святые, канонизированные Русской православной церковью. Самым знаменитым из них стал старший сын боярина Бяконта Еливферий – святитель Алексий, митрополит Московский и всея Руси, чудотворец. С представителями этой семьи роднились Толстые, Пушкины, князья Васильчиковы, Вяземские, Кутузовы, Мещерские…

Отец – граф Николай Павлович Игнатьев – посол в столице Османской империи (Турции) Константинополе, затем министр внутренних дел, член Государственного совета. Мать – графиня Екатерина Леонидовна Игнатьева, урожденная княжна Голицына – правнучка М.И.Кутузова.

Сам Павел Николаевич был состоятельным человеком – владельцем нескольких стекольных предприятий и хрустальных заводов, расположенных в основном во Владимирской губернии (Гусь-Хрустальный), где в 1915 году на его средства было построено здание гимназии. Во владении графа находилась также крупная земельная собственность – фамильные имения в ряде губерний.

Родник живой воды у Чернышева моста

Вся жизнь Павла Игнатьева – это удивительный диалог России и Запада. Павел (назван в честь деда) учился сначала в Санкт-Петербургском императорском университете, потом в Сорбонне, а в 1892 году окончил Киевский университет. Затем он находился на различных государственных и общественных должностях: был предводителем дворянства, председателем земской управы, киевским губернатором. С 1912 года – заместитель главноуправляющего землеустройством и земледелием «зеленого министерства», как его любовно называли. Слыл англоманом и, что характерно, для души перевел на русский язык книгу великого педагогического реформатора Джона Дьюи.

В январе 1915 года Павла Игнатьева назначают управляющим, а в мае 1915 года министром народного просвещения.

Учитывалось и то, что Павел Игнатьев приобрел популярность в думских кругах как либеральный государственный деятель. Поэтому его назначением правительство стремилось к успокоению оппозиционной общественности и тем самым к сплочению во время начавшейся Первой мировой войны всех державных сил страны.

Назначение Павла Игнатьева министром было с воодушевлением встречено профессорско-преподавательским и педагогическим корпусом. Директор Московского промышленного училища К.Ю.Зограф восклицал: «С тех пор, как во главе Министерства народного просвещения встал граф П.Н.Игнатьев, у Чернышева моста открылся родник живой воды!» (Министерство располагалось рядом с этим мостом.)

По свидетельству генерал-лейтенанта Джунковского, «это был честнейший и благороднейший человек, очень хорошо образованный, доброжелательный и весьма доступный». По словам помощника управляющего делами Совета министров А.Н.Яхонтова, «Павел Николаевич производил впечатление человека благожелательного, мягкого, независимого и убежденного. Интересы ведомства защищал с энергией, но избегал категорической постановки вопросов и готов был уступить в частностях, лишь бы добиться главного. Симпатии его были на стороне общественного почина, и он неизменно высказывался за его поощрение. Граф Павел Игнатьев пользовался доступной для «царского министра» популярностью, которой он весьма и весьма дорожил. У него были отличные связи с Государственной думой, и это облегчало ему проведение ведомственных представлений и кредитов».

Современники называли Павла Игнатьева министром общественного доверия, что было экстраординарным для того времени: к царским министрам и сановникам у общества никакого доверия не было, их глубоко презирали. Но именно Павел Николаевич сумел создать благоприятные условия для совместной работы Министерства народного просвещения, Государственной думы, Государственного совета, органов местного самоуправления, широких слоев педагогической общественности по глубокому реформированию системы образования.

Брусиловский прорыв в образовании

Государственная политика имперского периода в сфере образования по сравнению с западными странами существенно запаздывала с пониманием судьбоносного значения образования как важнейшего социо­культурного института, что в значительной мере и способствовало затем возникновению общенационального кризиса, породившего революцию.

По мере развертывания Первой мировой войны в кругах патриотически настроенного высшего петербургского чиновничества возникли идеи по подготовке прорывного реформационного проекта в сфере образования, эффект от реализации которого был бы аналогичен значению Брусиловского прорыва на фронте.

Для реализации реформационной образовательной программы требовались политическая стабильность и демократизация основ общественной жизни. От реформы ожидали решительного преодоления затяжного кризиса образования, вызванного предшествующей политикой «министерства народного затмения». Стратегически реформа должна была удовлетворить высокие потребности российской науки, снискавшей признание по всему миру, и ликвидировать технико-экономическое отставание, ставшее причиной серьезных неудач на фронтах. Предусматривались введение всеобщего, бесплатного и обязательного начального образования, совместное обучение детей, что было вызовом времени для стран с бурно развивающейся промышленностью.

Сторонник просвещенного абсолютизма, Павел Николаевич стремился помочь создать отечественную промышленность, независимую от иностранного влияния и свободную от немецкого засилья. При всем своем русофильстве (считали его даже русским националистом) он видел будущее страны в сближении и интеграции русской и западноевропейской цивилизаций.

В целом замысел реформы предполагал сформировать новый социо­культурный идеал русского интеллигента – всесторонне развитого, высокообразованного, критически мыслящего человека, верного традициям своей Родины, способного к принятию самостоятельных решений, готового к практической деятельности на благо народа.

Однако первые реформаторские шаги достаточно быстро убедили Павла Игнатьева в том, в чем рано или поздно убеждались все реформаторы. Попытки осуществления преобразований силами ближайшего окружения и людьми из того круга, против которого они во многом направлены, обречены на неудачу. Внешне, на словах поддерживая реформы и даже употребляя все необходимые выражения, высшие сановники и их люди из аппарата делают все возможное, чтобы «задушить в объятьях» преобразования и уж во всяком случае провести их только в собственных интересах.

Нет, решает Павел Игнатьев, только сплоченная группа единомышленников – профессиональных педагогов и специалистов из других областей знаний, а также решительно настроенных чиновников среднего ранга, стремящихся сделать на реформе свою карьеру, – способна на действительные радикальные изменения.

К осени 1915 года формирование пакета основных документов реформы было завершено и на суд общественности представлен обширный том (без малого 700 страниц) «Материалов по реформе школы», включавший в себя разработанные в кратчайший срок (за три месяца) программы по 26 предметам. Эти материалы, а также другие созданные в предметных комиссиях примерные программы и объяснительные записки к ним воплощали в себе то лучшее, чем располагала русская педагогическая мысль. В проекте нашли отражение достижения передовой зарубежной психолого-педагогической мысли Европы и особенно США. Поучительный урок истории современным деятелям, которые за почти уже 30 лет по-прежнему не способны разработать и принять образовательные стандарты…

Самодовлеющая школа

Ближайшие задачи министерства были вызваны конкретными обстоятельствами военного времени. А вот перспективы… Послевоенные мероприятия следовало планировать сообразно с «завтрашним днем русской жизни, строить так, чтобы не пришлось завтра перестраивать».

С весны 1915 и до конца 1916 года Павел Игнатьев упорно и целе­устремленно осуществлял систему широких преобразований. Что реформировал? Все, начиная от руководства министерства и заканчивая начальной школой в сельской местности. Видел, что аппарат министерства недееспособен, – вносил изменения в личный состав и структуру. Попечительские управления округов тормозили осуществление реформы – производил реорганизацию их работы. Университеты не готовили специалистов, стоящих на высоте требований науки, – реформировал университеты.

Но главной заботой министра просвещения и его самой сильной болью оставалась, конечно, средняя школа. В ней отсутствовало национальное воспитание, мало внимания уделялось индивидуальным особенностям детей, а личность преподавателя подавлялась. Как следствие, не было самостоятельности и инициативы педагогических коллективов, а отношения между педагогами и учащимися носили бюрократический характер. Царила отчужденность семьи от школы. Сами же учебные заведения находились в жесткой зависимости от университетов. Все эти привычные негативные черты в предельной степени обнажились в ходе разразившейся мировой войны. Явственно обнаружилось, что школа «не подготавливает людей, стоящих на высоте требований, которые предъявляются техническим уровнем вооружения противника». Во многом это тогда связывалось и объяснялось построением российской средней школы по образцу немецкой классической гимназии, что в обстановке войны с Германией становилось совершенно недопустимым. Надо было решительно рвать со сложившимися традициями.

В качестве важнейшей задачи реформы выдвигалась идея создания самодовлеющей школы, которая в полной мере подготавливала бы выпускников к последующей жизни, «давая общее законченное образование, открывала бы своим питомцам дальнейшие пути применения способностей и приобретенных познаний, а не влекла бы искусственно в высшую школу».

Если прежде школа рассматривалась лишь как подготовительная ступень к поступлению в университет, после реформы она должна была приобрести общеобразовательный статус. Таким образом, преодолевалась жесткая связь университета и гимназии, выпускники которой теперь могли успешно реализовываться в своей последующей профессиональной деятельности независимо от того, получили они высшее образование или нет.

В качестве стратегической цели школы было выдвинуто обеспечение общего среднего образования, которое «стремится к равномерному развитию всех способностей человека». Такая школа, давая ученику общее гармоническое развитие, должна была выпускать в жизнь молодых людей, обладающих не только фактическими сведениями и навыками для дальнейшей практической и научной деятельности, но и развитой работоспособностью. Практическая направленность обучения становилась важной задачей функционирования средней школы, выпускники которой мыслились активными участниками социально-экономической сферы.

Новая образовательная модель

В период игнатьевских преобразований стали формироваться новые, более демократические подходы к построению внесословной модели образовательной системы. Реформаторы предусматривали в перспективе создание единой школы (гимназии) с 7‑летним сроком обучения, разделенной на две ступени (1‑3‑й и 4‑7‑й классы).

В старших классах гимназии создавались три факультета: естественно-математический (приоритет математики и естественных наук), новогуманитарный (с приоритетом русской культуры, русского языка и литературы, иностранных языков, истории) и классически-гуманитарный (традиционная русская гимназия с углубленным изучением латинского и греческого языков). На этих факультетах на базе общего среднего образования дифференцированно готовились бы специалисты соответствующего профиля.

В данной связи предстояло кардинально изменить структуру содержания образования: предполагалось значительное увеличение удельного веса предметов физико-математического цикла. При этом програм­мно-методическим материалам придавался динамичный характер. Подчеркивались возможность и необходимость их постоянного изменения в результате развития различных областей научных знаний, совершенствования общепедагогических и методических подходов.

Большое значение также имели такие перспективные подходы, как: выделение авторами программ общеобразовательного минимума (базового компонента по каждой дисциплине), единого для всех средних учебных заведений, сочетавшегося с принципом локализации в его дополнении и конкретизации; тщательная проработка содержания образования по годам обучения и ступеням по всем предметам в соответствии с новыми целями и задачами средней школы.

Национальное воспитание

В качестве стратегической цели модернизации российского образования было выдвинуто формирование у школьников национального самосознания, чувства любви к Родине, осознания своего долга перед ней и желания самозабвенно служить на ее пользу. При подготовке культурных и образованных людей предусматривалось не только учить их наукам, но и воспитывать в соответствии с идеалом государства.

Для этого намечалось взаимосвязанное осуществление задач обучения и воспитания. Разработчики реформы сделали оригинальный ход. Они новаторски разделили учебный план на образовательные и воспитательные предметы. К последним относились рисование, пение, ознакомление с памятниками культуры.

Центр тяжести всей школьной работы переносился с обучающего на воспитательный фактор, что полностью соответствовало общему направлению российской педагогической мысли. Главное значение в условиях мировой войны правомерно уделялось патриотическому воспитанию, которое должно было осуществляться как через систему специальных воспитательных мероприятий, проводимых школой, так и через содержание образования и организацию учебного процесса. Это должно было найти свою реализацию в выдвижении общих для всех предметов целей, осуществление которых обеспечивалось бы соответствующим национальным содержанием образования.

Заявив в качестве главной задачи школы формирование национального самосознания и патриотизма, реформаторы трансформировали содержание образования. Изрядно потеснив латинский, греческий языки и Закон Божий, приоритетными становились отечественная история, география России, русская литература, родной язык. Предполагалось коренным образом изменить характер преподавания всех дисциплин, а также широко использовать в преподавании местный краеведческий материал. Учащимся других национальностей предоставлялись возможности освоения культурного наследия своих народов.

Авторы проекта считали, что нет такого предмета, «при изучении которого преподавателям не представится возможность подчеркнуть его важнейшее значение для русской культуры». Так, например, при обучении истории выдвигалась задача «вызывать в детях живой интерес к прошлой жизни родного народа, развивать его до возможной сознательности и тем самым упрочить детскую любовь к Родине, а географии – воспитать в учащихся любовь к Родине и желание поработать над ее преуспеванием в области мирного труда и политического могущества».

Трансформировалась и методика – планировалось применять активные методы обучения: опыты, практические и лабораторные занятия, экскурсии.

Проект реформы школы также предусматривал отмену цифровых баллов, то есть школьных отметок. Они заменялись осведомлением родителей о случаях неуспеваемости. Одновременно упразднялись переводные и выпускные экзамены. Они заменялись периодическими проверками знаний в течение учебного года.

Разработчики проекта реформы особо отмечали необходимость физического, трудового и эстетического аспектов обучения школьников. При этом предлагалось ввести в школе трудовое начало как средство воспитания и развития личности школьников, а не профессионализации. По идее реформаторов, трудовая деятельность становилась основой всей учебно-воспитательной работы и рассматривалась как важнейшая в подготовке «волевой, умелой и разносторонне образованной молодежи».

Значительное внимание уделялось расширению технического и сельскохозяйственного образования. В частности, в сельской местности при учебных заведениях стали создаваться учебные селекционные участки, сады, огороды, пасеки, показательные поля. В городских гимназиях намечалось введение ручного труда.

Вместе с общественностью

Анализируя причины неудач образовательных реформ, П.Н.Игнатьев находил корень зла в управленцах среднего звена, которые каждый раз непреодолимой стеной вставали на пути преобразований, поскольку видели в них угрозу для своего существования. Поэтому Павел Николаевич решил обойти эти бастионы и непосредственно обратиться к педагогическим коллективам учебных заведений. Министерство народного просвещения, заявил он, своими планами и программами задает общий уровень и достаточно широкую рамку образовательному процессу, определяет его стратегическую направленность и осуществляет финансирование. Школы же, как локатор, получая сигнал министерства, в соответствии с местными условиями его трансформируют и претворяют в жизнь.

Важнейшей стороной реформы являлось то, что она предусматривала построение образовательного процесса, исходя из проблем микросоциальной среды, связи школы с обществом. В гибкости и приспособляемости школы виделся залог ее жизненности.

В результате осуществления преобразований школа могла достойно существовать и в материальном плане. Ведь она получала доходы как минимум из четырех источников: государственное финансирование (20‑25%); поступления из муниципального или земского бюджета (до 60%); частные пожертвования и проценты от вложенных капиталов; плата родителей (не более 10‑15% от общих затрат).

Кстати, помощь родителей школе согласно реформе этим не ограничивалась. Впервые (как часто это слово приходится употреблять по отношению к деятельности П.Н.Игнатьева!) вводились родительские комитеты, которые начинали постепенно играть в жизни гимназии все более и более существенную роль.

Таким образом, школа становилась самостоятельной, причем исчезала необходимость во всех промежуточных управленческих структурах между ней и министерством. Все теоретические и методические вопросы учителя могли теперь решать сами на своих уездных, губернских, всероссийских совещаниях и съездах.

Приоритет профессионального образования

Особое внимание Павел Игнатьев обращал на необходимость соответствия образования потребностям национальной экономики, которые настойчиво требовали создания адекватной современным условиям системы профессионально-технического образования. Павел Николаевич полагал, что после войны на первый план выдвинутся «экономические вопросы, и необходимо, чтобы профессиональное образование проникло во все слои населения в целях экономического освобождения России».

Им разрабатывался перспективный план развития высшего образования, который предполагал открытие свыше 20 новых университетов и высших технических учебных заведений, усиление прикладного характера обучения в вузах.

Среди многих интересных идей, выдвигавшихся Павлом Игнатьевым и его соратниками, выделим проект учреждения Государственного центрального научно-промышленного музея-института. По замыслу, «музей должен быть не только хранилищем коллекций, моделей и образцов, отражающих всю духовную и материальную мощь России, но и научным институтом, в лабораториях и других учреждениях которого могли бы разрабатывать научные и технические задачи наиболее выдающиеся ученые и техники страны».

Наряду с центральным музеем-институтом в Москве по всей России предполагалось создать сеть малых местных музеев и институтов, «отражающих местную жизнь и запросы местного населения, снабженных библиотеками и лекционными залами, а также сформировать передвижные музеи и библиотеки в железнодорожных вагонах и на пароходах».

При центральном музее-институте предлагалось учредить Академию технических наук, высшее государственное учреждение по образцу Императорской Академии наук, которое могло бы, как и она, делегировать своих представителей в Государственный совет. Академия должна была состоять из 4 отделов: инженерно-строительного, механического, химического и горного (в соответствии с профилем существовавших в то время технических вузов). Создание академии призвано было разделить научную и учебную деятельность, предоставив избранным в академию возможность заниматься только наукой. В то же время в академии предполагалось дать возможность молодым ученым готовиться к преподавательской деятельности в вузах.

Значительный вклад внес Павел Игнатьев в развитие женского высшего профессионального образования. В 1917 году в Москве был открыт Женский политехнический институт, устав которого был утвержден министром просвещения.

«Игнать-его»

Однако реформы Павла Игнатьева ждала та же судьба, что и другие позитивные преобразования начала ХХ в. Летом 1916 года министр просвещения снова внес в Думу проект о введении всеобщего обучения. Однако и этот вариант проекта не получил законодательного оформления.

С ноября 1916 года атмосфера вокруг Игнатьева становится совершенно невыносимой. Доносы, грязные анонимки, клевета в прессе и истерики в Государственной думе следовали непрерывным потоком. Вот уже по министерским коридорам вовсю ходил пошлый каламбур: «Игнать-его». Как в вате, начинали вязнуть все преобразования. Реформа, так, по сути, и не развернувшись, явно захлебывалась.

Пытаясь изменить положение, граф Игнатьев решается на отчаянный шаг. 21 декабря 1916 года, надеясь на отрицательный ответ, он обратился к государю с просьбой об отставке: «В твердом убеждении, что полезна Вашему Императорскому Величеству и Родине лишь правительственная власть, объединенная единством мысли государственной, пониманием основных целей управления и путей к их достижению, считаю своим верноподданническим долгом просить Ваше Императорское Величество снять с меня непосильное бремя служения против велений совести».

Кстати, это было уже второе прошение об отставке независимого П.Н.Игнатьева (первое в 1915 г.), на что он тогда получил замечание государя, что «верные защитники не покидают окопы», и предложение «оставаться в окопах у Чернышева моста».

В этот раз император согласился с докладом Игнатьева, но 27 декабря отправил его в отставку, причем в оскорбительной форме, без нового назначения, о чем сам министр узнал из газет. Совершенно потрясенный этим, Павел Николаевич 28 декабря в последний раз собрал коллегию министерства, где поблагодарил всех за два года совместной напряженной деятельности. По ее завершении сотрудники донесли Павла Николаевича до автомобиля на руках…

Итак, проекты реформы были отвергнуты, неблагоприятная ситуация во внутренней и внешней политике не позволила осуществить намеченное.

Мощный потенциал реформы

Отстранение популярного министра общественного доверия вызвало в обществе шквал сочувствия, сожаления и надежд вновь видеть его на оставленном посту. Символично, что власть, а особенно общественные и научные круги, решили беспрецедентно воздать должное его несомненным заслугам на ниве народного просвещения. Павел Игнатьев получил ранг действительного статского советника и сановничий чин шталмейстера двора Его Императорского Величества.

Академия наук избрала его своим почетным членом. Кстати, он пребывал в этом статусе до 1919 года, потом, в 1925‑1928 гг., являлся почетным членом АН СССР, затем был лишен звания и снова восстановлен в статусе почетного члена РАН с 1990 года и по настоящее время.

Также в 1917 году Павел Игнатьев был избран почетным членом педагогических советов Петроградского, Пермского и Саратовского университетов, столичного Женского медицинского института, Императорского Московского технического общества, которые учредили стипендии его имени. В зале заседаний педагогического совета МВТУ демонстративно был вывешен портрет реформатора. Павел Николаевич был удостоен звания почетного гражданина г. Томска.

Но дело, разумеется, не в этих, пусть и знаковых, наградах и воздаяниях. Подчеркнем, что потенциала сформулированных в ходе подготовки игнатьевской реформы конструктивных идей и программно-методических материалов, особенно учебных программ, в дальнейшем хватило на то, чтобы наполнить ими образовательную политику Временного правительства, школьную политику небольшевистских правительств в годы Гражданской войны и особенно школу Русского зарубежья. Безусловно, потенциал, заключенный в реформе, актуален и в современных условиях.

«Над Канадой небо сине»

В июле 1917 года Павел Игнатьев переехал вместе с семьей в Кисловодск. К государственной деятельности он так и не возвратился, хотя о нем помнили, и, например, Л.Г.Корнилов включил его в состав намечаемого им правительства национального спасения.

Вскоре после того, как белые войска заняли Северный Кавказ, он с семьей через Константинополь и Болгарию эмигрировал в Англию, «не имея за душой и пенни». С июля 1920 года жил в г. Бошане на побережье Ла-Манша. Был председателем заграничной организации Российского общества Красного Креста, много сделал для обустройства школ русской эмиграции в Европе, в которых были полноформатно реализованы положения его реформаторского проекта.

В 1932 году переехал в Канаду, где в маленьком городке Аппер-Мельбурне (провинция Квебек) к югу от Монреаля «доживал свою старость в нищете, питаясь тем, что приносит ему огород, им же обрабатываемый». 12 августа 1945 года он скончался и был погребен на кладбище Св. Андрея в Ричмонде. Незадолго до смерти ему было возвращено советское гражданство.

Михаил БОГУСЛАВСКИЙ, заведующий лабораторией истории педагогики и образования ФГБНУ «Институт стратегии развития образования РАО», член-корреспондент РАО, доктор педагогических наук, профессор, председатель научного совета по проблемам истории образования и педагогической науки при отделении философии образования и теоретической педагогики РАО