Михаил КИЗИЛОВ:

Переживем и нынешнее

В годы Великой Отечественной войны “Смена” стала военным изданием – печатала произведения, которые учили мужеству и стойкости, вселяли веру в победу.

Потом началась эпоха великих строек – и на все это откликались журналисты “Смены”.

На страницах “Смены” опубликовали свои первые произведения Михаил Шолохов, Виктор Астафьев, Валентин Катаев, Юлиан Семенов, Василий Шукшин, Дмитрий Фурманов.

С просьбой взглянуть на пройденный журналом путь и рассказать о его нынешнем дне (ни один из толстых журналов не сохранил сейчас такие высокие тиражи) наши корреспонденты Валерий ЕРМОЛОВ и Лев САФОНКИН обратились к главному редактору “Смены” Михаилу Кизилову.

– “Смена” всегда была молодежным журналом. Судя по тем номерам, которые мы держим в руках, она заметно “повзрослела”. Кто сейчас ваш читатель? На кого ориентирован журнал?

– В наше время, время очередной “российской смуты”, мы проанализировали ситуацию и пришли к выводу, что для выживания есть два пути: либо резко “пожелтеть”, либо остаться нравственным журналом, но для семейного чтения, изданием, дающим отдохновение для читателя. Это соответствовало традициям журнала: на протяжении своей истории “Смена” хотя и была трибуном ЦК комсомола, но на ее страницах всегда было место и для души.

В 37-м году, когда даже в детских журналах можно было видеть обороты “злобная собака”, “враг народа” и т.п., в нашем журнале этого не было. Журналисты, работавшие тогда, смогли сохранить честь и лицо редакции. В том же году сделали прекрасный номер, посвященный 100-летию смерти Пушкина, автором которого стали самые известные писатели и ученые.

В 1998 году мы проводили конкурс среди читателей – у кого из них окажется на руках самый ранний номер. Думали, что получим как раз этот номер, за 37-й год, – все-таки уникальное издание. Каково же было удивление, когда нам прислали самый первый номер журнала за январь 1924 года с обложкой Родченко – настоящий раритет.

В феврале подводим итоги конкурса “Моя родословная”. Многие прислали описания жизни своих родных. Мы, честно говоря, не ожидали такого количества почты. Это, конечно, уникальное богатство.

Стало быть, мы заняли нишу, имя которой – консервативный журнал для семейного чтения.

Консерватизм – это хорошая проза и тонкая поэзия, блестящие современные публикации и высокохудожественные эссе, уникальные исторические материалы и очерки в защиту обиженного и оскорбленного.

Консерватизм – это отсутствие на страницах славословий современных политиков-аферистов, приведших страну в нынешнее состояние, равно как и отсутствие материалов, унижающих человеческое достоинство нашего читателя.

Искреннее уважение к нашему читателю, стремление помочь ему выжить в современных условиях – так коротко можно сказать о нашем девизе.

Конечно, мы рискуем. Почему? Потому что наши читатели – это люди, обремененные не только высшим образованием, душевным здоровьем и внутренней культурой, это интеллигенция, в лучшем смысле этого слова, которая сегодня унижена и обижена больше всего: врачи, учителя, инженеры, библиотекари, то есть те, которые оказались в самом бедственном положении. За душу берут письма такого содержания: “Ребята, держитесь до последнего, выписываю вас на два месяца, не могу себе позволить выписать на полгода”.

– Мы видели в библиотеке номер журнала за 41-й год. Он был форматом в два раза меньшим, но тем не менее он выходил. И открывал, как всегда, молодых авторов. Помогает ли вам сознание того, что у журнала и в прошлом были трудные времена?

– Даже если будет очень тяжело, мы все равно будем, выдерживая традицию “Смены”, помогать молодым авторам, не боясь давать страницы “новым именам”. В прошлом году открыли как писателя Настю Дадыко. Да-да – та самая Настя – известная ведущая “Вестей” на Российском канале. Эта девочка пришла в кабинет, как колобок, вкатилась на девятом месяце беременности, невысокого роста, хорошенькая (на телевидении ее, на мой взгляд, неудачно гримируют). Такое, знаете, светящееся лицо женщины, которая скоро станет матерью. И ее рассказы, от которых, я прямо скажу, обомлел. Земная коренная проза, а как строит предложения, как слово-то любит! Я думаю, что для следующего века Настя Дадыко – это явление литературы.

Ира Путяева. Заведующая отделом литературы Тамара Чичина принесла стихи: “По-моему, это поэт настоящий”. Тут же дали в номер. Нынче Ира в литературе человек известный. Ее последняя книга “Эра Эроса”, в общем-то, с претензией названа – ну, думаю, девушку занесло. А когда читаешь, понимаешь – Поэт имеет место быть. В этот монастырь, имея в виду наше общество, она пришла со своей молитвой, со своим уставом и со своей верой.

Я уж не говорю о Тане Смертиной. Живет в Подмосковье человек, далекий от современной жизни. Но в то же самое время очень тонко и точно чувствующий время. Поэзия ее корнями уходит не только в российскую, но и в мировую культуру.

Большой русский поэт Сергей Гончаренко. Один из блестящих мировых переводчиков с испанского. Представьте себе, что значит перевести некоторые стихи Вознесенского на испанский язык. В Испании тоже есть свои поэты, которых никто на другой язык перевести не может. Сережа на спор переводил, и знатоки, что называется, “балдеют”.

– Если бы мы жили в более стабильное время, то, несомненно, эти имена, известные в основном узкому кругу любителей прекрасного, пользовались бы славой не меньше, чем модные ныне эстрадные “дивы”.

– Конечно, сейчас властям вообще не до настоящего искусства… У нас происходит парадоксальная вещь. Ушли из жизни великие актеры: Лебедев, Смоктуновский, умер гениальнейший Товстоногов, умер академик Лосев, последний из могикан философской мысли. На эти смерти практически вообще никакого отклика. Сколько певцов, не умеющих петь, за последние два года стали народными артистами России. А Сашу Подболотова, с которым никого из них рядом не поставишь, мало кто знает. Видимо, люди, стоящие у власти, мало что понимают в искусстве. Скажем, тот уровень попсы, который заполонил сейчас не только экраны телевизоров, а уже и мироощущение людей, диктует правила игры нынешнего окончания века. Наверное, есть закономерность: смутное время плодит и поднимает бездарность и серость.

– Вы можете объяснить, почему молчат Айтматов, Быков, Астафьев, Белов, Распутин?

– Вы знаете, почему не переводятся на современный язык молитвы? Молодые люди приходят в церкви и спрашивают, почему служба не идет на современном русском языке. Я тоже ломал голову, не нашел ответа. Пришел к одному из умнейших священников России – отцу Владимиру: “Батюшка, скажи, неужели очень трудно?” “Что такое молитва, – отвечает он мне. – Молитва, так же, как и любое слово, – это еще и энергия”. И я ответил себе следующим образом: когда-то молитвы были переведены на русский язык в благодатнейшее для России время, в нравственное время. Энергетика была мощная, слово – душевное и чистое. Если сейчас переведем, то все, что нас окружает, непременно войдет в перевод, и мы можем забросить в века злую и черную энергию, бездуховность нашего времени. Может быть, те писатели, творчество которых останется и в следующих веках, волей Божией замолчали в это гнусное время…

– За последнее десятилетие на книжных прилавках появилось много новых имен. Публикует ли ваш журнал тех авторов, которых так любят читать пассажиры электричек, метро? В частности, широко известных писателей-детективщиков?

– Я сталкивался в жизни с замечательными людьми. Мне повезло. Английский мне помогла учить одна из лучших – профессионалов своего дела – профессор Людмила Леонидовна Графова. И она объяснила. Профессию человека можно вычислить после четырех-пяти фраз по словарному запасу. Нас иногда спрашивают: почему вы не публикуете гениальную женщину, которая выпустила тридцать книг? Мы ее не можем напечатать, потому что наши авторы – это братья Вайнеры, Сергей Устинов, Николай Леонов, Андрей Молчанов, это ворвавшийся в детективный мир Андрюша Ильин (мы его открыли) – настоящие писатели. Хороший милиционер не обязательно станет хорошим писателем. Когда Сережа Устинов пишет или братья Вайнеры, перед которыми и сейчас снимают шляпу, – это литературное произведение в полном смысле этого слова. А Юрий Поляков! Как говорится, комментарии не нужны. Плюс к тому мы печатаем лучшие зарубежные детективы. Держим уровень и не можем себе позволить его снижать. Нынче присматриваемся к Дашковой.

Кстати сказать, я радуюсь тому, что теперь по-новому берешь в руки те книги, которые читал лет 20 назад. В 1976 году издательство “Мысль” выпустило книгу Александра Леонидовича Чижевского “Земное эхо солнечных бурь” – о влиянии Солнца на все живое на Земле. И вот под влиянием книги этого гениального ученого я с разумным оптимизмом смотрю на наше будущее. С 1997 года Земля вступила в период наибольшей солнечной активности. Такой солнечной активности не было, быть может, за всю историю человечества, по крайней мере архивы безмолвствуют. На одиннадцатилетний цикл наложилось еще несколько циклов. Если посмотреть на прошлый год, то увидим, что даже на самолетах сверхнадежных швейцарских и скандинавских авиакомпаний случались аварии – солнышко помогает. А начало нынешнего года? На пики солнечной активности приходятся мировые войны, природные и социальные катаклизмы. 2001 год – пик. Далее – спад. Нам будет тяжелее, чем всем, потому как солнечная активность накладывается на криминальность реформ.

Но все равно все пройдет. Особенности у нашей страны, к счастью, есть и другие. Знаете такой город – Арзамас? Там второй Исаакиевский собор стоит. Мы заехали туда вечером в воскресенье. Собор на три четверти заполнен. Люди поют. Не хор поет – люди поют! Как это красиво. Но не это главное. Лет 15 назад сюда приезжали эксперты-физики. Делали там замеры – приборы зашкаливало. Мощнейшие энергетические выбросы. Быть может, это единственное место в мире, где простой невооруженный глаз видит на сто километров. Я был военным моряком и в тропиках бывал. Так вот считается, что способность видеть у глаза в тропиках самая большая – 15 миль, причем в ясную погоду. Даже из этого примера видно, что страна у нас все-таки особенная, необыкновенная.

Сколько уж мы переживали смутных времен! Переживем и нынешнее.