На чтение: ≈ 14 мин.Это ж надо – я в Текосе у Щетинина уже лет десять не была! Стыдно. С нашего знакомства и моего первого очерка о нем и его Яснозоренской школе Белгородской области (август 1978-го) тридцать два года прошло. Почти столько, сколько ему тогда было – 33 года, а мне еще и того меньше…Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Об истинной причине своего приезда я так ему и не сказала (не хотела, да и не очень-то она меня хорошо характеризует, эта легковерность моя…). Ну да ладно, пусть узнает теперь из очерка в газете вместе с читателями – и им польза, не одна ведь я на свете такая легковерная.
Ну а уж разговоры злые жужжали вокруг него всегда. Как в Академии педнаук, когда Щетинин был неожиданно избран академиком на эпохальном общем собрании АПН времен перестройки, так и на обывательско-бытовом уровне. Но в этот раз странные речи возникли в кругу своих – близких по духу, единомышленников. Их можно резюмировать страшненькой фразой: похоже, Щетинин заболел русским фашизмом. И я собралась в диагностическую поездку.Широко известны общепедагогические открытия Михаила Петровича – погружение, бригадный метод, получение высшего образования прямо на базе школы и многие другие. Но философия, идеология школы близка, на мой взгляд, прежде всего к русскому космизму. А это имена Николая Федорова, Павла Флоренского, Циолковского, Чижевского, Рерихов… Совсем, согласитесь, другой ряд, чем у идеологов нацизма. Космос, Вечность по имени Ребенок – ключевые слова «идеологии» Щетинина и в самом начале педагогического пути, и сейчас. «Сколько тебе лет?» – «Восемь». – «Сколько веков?» – «Сто». Эта поэтическая строчка, сколько его помню, – стержень его мировосприятия и, скажу больше, самоощущения его ребят. Здесь и вправду на вопрос: «А сколько тебе лет?» девчушка с улыбкой отвечает: «Вечность!»А еще – общая для ребят и взрослых зачарованность Мечтой.Вспоминаю Ясные Зори, 1978 год, первое знакомство. Щетинин, не отвлекаясь на обязательные по политесу речи, сразу повел меня в зал с зеркалами от пола до потолка, сел к пианино и заиграл песню своего сочинения: «…Где моя мечта высокая встанет, как гранит, юность синеокая мне в глаза глядит». Это очень непросто, это попросту очень редко: жить с Мечтой, выстроить всю свою жизнь по Мечте. Да еще уметь разделить ее с ребятами, не ослабляя ее звучания ни в молодости своей, ни в поздней зрелости.И это подвижничество духа опять же, тут я соглашусь со Щетининым, особо свойственно именно русскому менталитету.Щетинин – из вечной породы русских «чудаков», из исчезающего племени философов-самородков, дерзнувший выработать не только самобытную картину мира, но и выстроить по ней жизнь свою и школы своей. Крестьянский сын, безмерно почитавший всю жизнь родителей своих (а те, пока были живы, принимали самое активное участие и в строительстве его школ, и в обустройстве всей его педагогики на глубинных народных началах), в основу нынешнего, Текосского, этапа своего поиска-пути не случайно положил чувство и осознание юным человеком своего рода, своих предков, ответственности за духовное, а не только физическое продолжение этого рода.По стенам их школы, расписанным ребятами, струятся славянской вязью необычные девизы: «Я поднимаю голову. Я распрямляю плечи. Я гордо смотрю в горизонты. За моими плечами великая слава отцов. И я их дочь. И потому я родом знатна – я дочь Великого Народа».Ребята живут и учатся в чудо-теремах, выстроенных по собственным же проектам, их дипломным работам. И органично вплетаются в вязь педагогического замысла Текоса традиции местного казачества, во всю мощь используемые педагогами школы и лично Щетининым, чей кабинет увешан дипломами за особые успехи в боевых искусствах.Кого-то может покоробить все это как некая мода на державность и народность. Но те, кто давно знает Щетинина, его особую стать, подтвердят: каким ты был, таким ты и остался – казак лихой, орел степной… И, как и в молодости, мне постоянно хочется с ним спорить чуть ли не по каждому его изречению. Во время моего пребывания в школе были сразу три делегации – из Украины, Молдавии и Японии. Все договаривались о сотрудничестве. Две милые японочки – мать и дочь – представляли какой-то международный фонд, заинтересованный в совместном проекте со Щетининым. Ну вот, опять… Будто вновь на дворе конец 70-х, Щетинин гостит у нас с Тубельским на улице Правды в Москве, и мы с ним яростно, до обид спорим. Я только что постигла глубину опыта Загорского детдома для слепоглухонемых детей, этого «синхрофазотрона человековедческих наук», как называли его ученые, и доказываю Мише: в основе очеловечивания младенца лежат способы его действий с человеческими предметами по удовлетворению его первичных потребностей. И вообще слово «способности» явно содержит в себе корень «способ» – способ действия с предметом, этим аккумулятором человеческой культуры, несущим в себе «код» тысячелетней истории человечества. Щетинин же восставал всей своей мощью на эдакую пошлую мою рациональность, на саму постижимость (хоть и относительную) всего того, что в его словаре именовалось Тайной, Космосом, Великой Энергией Любви и т. п. И мы расходились, смертельно обиженные друг на друга, но ни на йоту не уступившие в том, что каждый считал своей правотой.Нет, противоречия те не ушли, просто не стало смысла их обнажать, накручивать друг друга. Разбирайтесь сами со своим величием, подумала я о Щетинине и его гостьях, если оно послужит делу развития Детства, ребенка – то и пусть. А дети в Текосе спокойны, защищены, бодры, радостны и умны, со здоровым чувством собственного достоинства, крепким стержнем, но не зашорены, не закрыты, с мышлением острым и критичным, открытым к спору, дискуссии. А те две японочки, поначалу сдержанные и немного печальные, после двух дней общения с ребятами и педагогами Текоса вдруг стали раскованными, веселыми, оживленно жестикулировали, размахивали руками и даже всплакнули от всего сердца на прощание.Почему-то «школа радости» ассоциируется в обыденном сознании с неким эдемом, где плоды познания сами падают в рот и взрослые рьяно обслуживают сколь-нибудь явные наличные интересы ребенка, спеша их побыстрее удовлетворить. В Текосе иначе. Тут основной путь через неожиданную постановку трудной, казалось бы, вовсе не выполнимой задачи. Вызов человеку и одновременно мощная вера: «Ты сможешь! У тебя получится!»Ирине Крыловой 29 лет, в Текосе она с 8-го класса, всегда считала себя гуманитарием, окончила истфак пединститута. И вдруг Щетинин ее спросил: «А какая наука для тебя самая трудная?» «Химия», – ответила девушка. – «Тогда подумай над созданием авторского курса по химии». Ира признается, что два дня была словно в отключке. «А на третий день пошло включение. Я подумала: ведь весь мой организм, весь мир вокруг – это химическая макролаборатория. Неужели я не постигну ее законы?» Так родился не только спецкурс, но и синтез преподавания химии с физикой, биологией, а сейчас ее задача – интегративные курсы с высшей школой. Три года проучилась параллельно в техническом вузе, начала работу над диссертацией….Светлана Маратовна Юрьева спасала сына от школы, в которой его били ровесники, а дома бил отец за неуспехи в математике. Привезла его в Текос. В первую же после того встречу он поразил ее, показав: «Мама, я сам эту лестницу сделал и вот ту еще!» – «Сын, как же это? Ты же дома мусорное ведро и то не мог вынести!» – «А мне просто ведро цемента поставили и сказали: «Ты сможешь». Его мечта о школе, о России, о месте ребенка в мироздании, наверное, утопична. И все равно победна. Я согласна с молодым писателем Дмитрием Быковым и его статьей об Александре Грине, что в России в конечном счете побеждает тот, в ком есть силы жить и мечтать и строить жизнь по этой мечте. «Где-то в мире, может быть, и нужно делать карьеру, а в России она сжирает все силы, и когда вырастишь свой пресловутый крыжовник – нет уже ни сил, ни желания его есть…» И еще вывод о том, что в нашей «нелинейной» стране в итоге побеждает благородство, а вовсе не приспособленчество.Я много думала об этом, анализируя странную, казалось бы, успешность, непотопляемость опыта явно утопического миростроительства в опыте многих современных педагогических систем, рожденных в ХХ веке.Уже вышли в жизнь поколения вполне успешных, творческих, состоявшихся людей, прошедших школу такой «утопии» в системе ли Иванова, в школе ли Караковского, Тубельского, в коммунарском «Орленке», в отрядах Крапивина, Штейнберга, во всех школах Щетинина. Вроде бы по всем законам здравомыслия этой успешности не должно было быть, ведь постоянным рефреном звучат упреки в «отрыве детей от реальности». И в 60-е, и в 70-е, 80-е, 90-е, далее везде…Вот и в самом поселке Текос жители недоумевают: ну нельзя же так в нынешние-то времена. Чтобы все бесплатно! «Только и слышишь, – с тревожным недоумением округлила глаза моя хозяйка, – щетининцы были, забор покрасили. Щетининцы церковь подремонтировали. Мусор убрали… Это раньше, в советские времена можно было, а сейчас надо плату хоть какую-то брать!»Ну да, школа в Текосе недавно была на три года полностью лишена финансирования – и никто не поймет, чем кормил детей Щетинин, но и в эти годы односельчане (начиная с батюшки местного храма) шли за помощью именно к нему. А может, мечта, высокая цель, сверхзадача мобилизуют, сохраняют и питают жизненные силы личности куда как надежнее, чем родительский счет в банке и отвоеванное локтями и зубами ценою стольких личностных потерь место в бомонде, в рейтингах богатства, яхт, марок часов и прочих новомодных для России измерителях социального благополучия?По крайней мере важно знать: в обществе есть альтернатива. И она тоже естественна, и современна, и культуросообразна. И я горжусь тем, что ярче, победнее всего эта альтернатива воплощена именно в педагогике. В таких мощных, сложных, спорных и таких необходимых нам всем фигурах, как Щетинин.
Выбор читателей
Комментарии